Необявленная война (СИ)

Пытаясь отсрочить финальные мгновения, Гермиона твердила:

— Нет, Драко... Нет... Нет... Нееет... — но, сдавшись, утонула в собственном крике. Изогнулась, сжимая пальцами шелковые простыни.

И она никогда не будет прекрасней.

Драко не выдержал — кончил, уткнувшись лицом в грудь и лаская ее горячим дыханием. Глубокие вдохи стихали постепенно, и через паутину признаний и поцелуев сквозила медлительность и нежность. Гонка за удовольствием закончилась.

Драко прилег рядом с Гермионой, почувствовал ее голову на своем плече, и они, чуть ослабевшие от любви, незаметно уснули.

* * *

Гермиона проснулась через полчаса, ощутив легкий озноб. Осторожно поднялась с любимого плеча и натянула на Драко тонкую простынь. Но этого показалось мало. С трудом отыскав палочку среди разбросанных вещей, втиснула себя в нижнее белье, набросила мужскую рубашку и засеменила по полу босыми ногами. Решив, что не помешало бы разжечь камин, Гермиона прошла в другую комнату.

И в немом ужасе отшатнулась.

За столом, гордо, с тростью в руке восседал Люциус Малфой. Предрекая крик удивления или негодования, он прошептал «Оглохни», взмахнув палочкой в сторону спальни.

— Тише, мисс Грейнджер, тише... Не будем будить мальчика, — голос вчерашнего врага лился спокойно, даже монотонно. — И смените выражение лица, я не подслушивал. Я здесь не для того, чтобы шпионить за собственным сыном, и мне повезло застать вас спящими. Но разбудить исключительно вас мне не составило труда. Присаживайтесь, не стойте столбом, нам надо поговорить.

Гермиона, плохо сознавая происходящее, но не собираясь пасовать, устроилась напротив Люциуса, спрятав голые ноги под крышкой стола.

— Думаю, — продолжил Малфой, — спрашивать, как далеко зашли ваши отношения, не имеет смысла.

Гермиона молчала, рассматривая аристократический профиль, и невольно отмечала некоторое сходство между отцом и сыном.

— Он вам не пара, — твердо заключил Люциус. — Вы это знаете не хуже меня. А то, что происходит сейчас... — глава рода замешкался, видно, подыскивая выражение поприличнее.

— Фарс? — храбро уточнила Гермиона.

— Легкая интрижка, — нашелся Люциус. — И что бы вы не чувствовали, что бы не нарисовали в своей голове, спешу разочаровать вас, мисс Грейнджер. Долго это не продлится, — она хмыкнула. — И без моего вмешательства, уверяю вас.

— Вы обладаете даром предвидения? — уколола Гермиона, пристроив руку на крышку стола.

— Всего лишь даром убеждения, — Люциус мерно постукивал тростью по полу, — а сегодня еще и любовью к истине. Всё, что произошло в той комнате... — легкий кивок в сторону последней напомнил обоим о Драко. — Всё это ненастоящее. Магия, если изволите. Своего рода амортенция.

— Не надо ничего объяснять, — еще больше осмелев, высказалась Гермиона. — Амортенция тут не причём. Как и любая другая приворотная магия. А если вы хотите обсудить вашу кровь, то, будьте любезны, не тратьте время. Эта тайна мне уже известна.

Плохо замаскированный испуг, отразившийся на лице собеседника, очень насторожил Гермиону. Малфой-старший и раньше не отличался особой храбростью, но именно сейчас подобное поведение имело значение.

— Драко вам рассказал? — с неверием спросил Люциус, в эту минуту и не пытаясь скрыть эмоции.

— Про кровь — да. Про проклятие я сама догадалась. Ваш сын посвятил меня лишь в его суть.

— Мерлиновы чары, он не в себе! — прикрикнул Люциус, заливаясь нездоровым румянцем. — Но почему вам?.. Вы же... — серый взгляд переполнился беспокойством.

Странно, Гермиона готова была поклясться, что отца семейства ее происхождение заботило меньше всего. Но не грехи предков.

— Не беспокойтесь, мистер Малфой, я никому ничего не скажу.

— Искренне надеюсь, что не посмеете! — он припомнил недавний разговор с сыном: — Значит, он решил, вы — особенная... Поверил вам неразумным мальчишкой! Рассказать про кровь не очень умно, про проклятье — совсем глупо, но Драко молод и увлечен, — Люциус явно старался оправдать сына. — Повторяю, мисс Грейнджер: вы ему не подходите, будь вы хоть трижды сильная духом.

— Это должны решать не вы. Так мне кажется, — с упреком сказала она, не желая сдавать позиции.

— А вы дерзкая девчонка! Стоит списать это на естественное влечение... И на отсутствие опыта в сердечных делах.

— Еще раз простите мне некоторую дерзость, — приняла удар Гермиона, — но это никакое не влечение! — глаза Малфоя-старшего округлились от бесцеремонного заявления. — И я знаю, что чувствую: я люблю Драко! — с жаром выпалила она. — И он меня тоже, — сильные чувства придавали невиданную смелость и нежелание их скрывать.

Ужас, поглотивший Малфоя, стал слишком заметным. Тот вскочил с места и бросился к Гермионе, черным коршуном расправляя плащ. Она смело встала при его приближении. Мало ли что можно ожидать при подобных обстоятельствах, а встречать опасность, сидя на стуле — не в её характере.

— Только не говорите, что мой сын признался вам в этом... сам, — с надеждой проговорил Люциус. Прежнее высокомерие превратилось в прах, голос осип, и вообще, перемена в его поведении была очень разительной.

— Да. Но с Драко всё... в порядке, — несмотря на характер, испуганно оборонялась Гермиона.

Лицо Малфоя приобрело оттенок его платиновых волос.

— Драклова борода! Про опасность он тоже разболтал! — Люциус будто постарел: сжался, поседел, затрясся бледными руками. — И вы всё равно позволили ему?..

Гермиона не удостоила вопрос ответом. Малфой-старший заметался по комнате: