Необявленная война (СИ)

— Ты уже грозилась! — по-доброму издевался Драко. — И что?..

— Как ты мог?! Я решила, ты все забыл!

Гермиона схватила подушку и стала бить ей Малфоя, очевидно, желая донести до него всю степень своего возмущения:

— Дурак! Идиот!.. — и вдруг почувствовала, как тот вырвал орудие немассового поражения и вцепился в ее запястья в целях прекратить воспитательные меры.

— Всё, Грейнджер, всё… Я уже наказан. Успокойся. Просто ты такая красивая, когда злишься. Не смог удержаться, прости.

Она устало присела на кровать, стараясь выровнять дыхание:

— Ты долго был без сознания, я такого не ожидала. Предупреждать надо, что падаешь в обморок, как кисейная барышня! — Гермиона улыбнулась и слегка толкнула Малфоя плечом.

— Знал бы, предупредил, — всё еще веселым тоном ответил он. — Надеюсь, обмороки не перерастут в хронические. Будет как-то не по себе, если я стану отключаться от каждого признания. А на тебе так вообще бы не хотелось!

Драко повалил Гермиону на кровать и прижал её собственным телом.

— Нас так некстати прервали... — он заботливо отвел от её лица непослушные пряди, погладил раскрасневшиеся от недавнего побоища щеки и уже серьезно прибавил: — Я люблю тебя, — наклонился и поцеловал.

И пусть в этом касании не было страсти, зато ощущения счастья хватило бы на двоих. Потому что, кроме слабости, Малфой ничего плохого не чувствовал. Потому что единственное, что грело сердце и разгоняло кровь, — любовь. Необъяснимая и взаимная.

— Это было... волшебно. Не думала, что... — Гермиона не смогла продолжать: губы Драко опять накрыли ее губы, не позволяя произнести больше ни слова.

Она встретила его ласки с тем же рвением, что и в первые минуты близости. Странно, как быстро вернулось желание, заставляя забыть о боли. Поцелуи Гермионы становились требовательнее, руки — смелее, но Драко, качая головой, возразил:

— Нет, нет… Я тоже этого хочу, поверь. Только надо переждать.

— Но ты же волшебник! — чуть насупилась Гермиона, вторично посягая на «предмет» вожделения. — Неужели нет?..

— Заклинания? — подхватил Драко и игриво щелкнул ее по носу. — Может, и есть, но в данном вопросе я за естественный ход событий.

— Тогда я потерплю…

— А я — нет. Скоро рассвет, — серьезно сказал Малфой, — ты же не хочешь попасться преподавателям в столь разобранном виде? У тебя ведь на лице всё написано... — он улыбнулся.

— И что ж там такого, чего стоит стыдиться? — Гермиона чмокнула упрямца в сжатые губы.

— Ничего. Только то, чему легко позавидовать. Одеваемся, иначе...

— Жадина! — притворно возмутилась Гермиона и столкнула Драко с себя.

Спустила ноги на пол, поискала глазами одежду, выпрямилась, сбросила рубашку, потянулась, открывая ему всё очарование своей наготы, обернулась и, заметив пристальный взгляд, запустила в Драко первым, что подвернулось под руку — «любимую» подушку.

Малфой фыркнул, схватил с тумбочки палочку и облачился в своё за несколько магических взмахов.

— А ты лентяй! — подцепила его Гермиона, уже застегивая юбку.

— Вот и люби лентяя! Сама виновата, — Драко встал у кровати, притянул Грейнджер за талию и по-хозяйски занялся пуговицами на ее распахнутой блузке. Поцеловав на прощанье открытую полоску тела, он вздохнул:

— Чёрт... Нам надо идти, — к горлу подступил соблазн, — блин, а то я начинаю думать, что все-таки превратился в маньяка, — Драко улыбнулся, снова почувствовав себя счастливым.

С волшебной кровью покончено, остальное — мелочи.

* * *

Мир немного пошатнулся, если не рухнул. Потому что сегодня Трансфигурация не вызывала у Грейнджер прежнего интереса. Определенно, сидеть и не зевать за объяснениями — горькая мука. Профессора Бланк подменяла Макгонагалл, и безобразное невнимание при оной грозило пренеприятными последствиями! Подперев ладонью голову, Гермиона отчаянно пыталась сосредоточиться на схемах, но минуты тянулись резиновой лентой, а монотонный голос преподавателя усугублял положение, погружая время в нудное забытье. И оно капало, капало, капало... Вызывая тоску.

Гермиона не услышала звонка и даже не заметила, как все разошлись, оставив её в гордом одиночестве. И лишь губы, коснувшиеся шеи — сзади, чуть левее, выше и выше, показались реальностью. Реальней всего на свете! Веки стали еще тяжелее, а время — нестерпимее. И как же не узнать эти руки, настойчиво уложившие Гермиону на стол?.. Покорной, она не уловила, когда Малфой успел снять с нее трусики, но послушно положила свои ноги ему на плечи, и прикосновения его губ и языка стали важней всех других ощущений. Драко ласкал её. Жадно. Неистово. Со стоном. С наслаждением. Бездумно. Не просто ласкал — утолял взаимный голод. Дыхание участилось, и в истоме Гермиона чувствовала то же острое наслаждение, что и прошлой ночью. Она вскрикнула и...

Проснулась.

— Мисс Грейнджер, — услышала она рассерженный голос Макгонагалл, — я была бы признательна, если бы вы не занимались вечерами так усердно. Кошмары, тем более на моем предмете, не предвещают ничего хорошего. Я делаю вам первое и последнее предупреждение.

Драко смотрел на Гермиону, коря себя за довольные мысли, а она покраснела до кончиков ушей и, обронив «извините», опустила глаза. Стыдно... Она даже не обернулась, когда в дальнем углу прыснули слизеринцы, за что были вознаграждены раздраженным взглядом профессора. И не услышала, как Дафна Гринграсс — сестра небезызвестной Астории — заявила своей подруге, что пора заканчивать затянувшийся роман Драко и Грейнджер. Заканчивать единственно верным способом, а именно — настучать его папочке.

Глава 16. Благими намерениями

Невозможно долго тянутся учебные дни, когда ждешь выходных как глотка воздуха. Эти пять суток превратились для Драко и Гермионы в испытание на выносливость, а тайные поцелуи — в акт влюбленного неповиновения. Казалось, им специально мешает уединиться половина слизеринского факультета. Обложившись книгами в библиотеке, Малфой часами составлял компанию Грейнджер. И, к его удивлению, заметил, что учеба может быть не только скучной, но и приятной. Особенно, если рядом тот, кто не против мелких «шалостей». После происшествия на Трансфигурации ночных свиданий Гермиона всячески избегала. К счастью, ожидание не только тяготило, но и приводило обоих в необыкновенное волнение. Поэтому, даже не сговариваясь, с первым лучом солнца выходного дня и Драко, и Гермиона вскочили с постели раньше обычного.