Необявленная война (СИ)

— Гермиона, нет… — Драко молил её, наплевав на гордыню. — Гермиона, не надо...

«Не уходи… Так не легче…»

«Драко, так нельзя…»

Для Гермионы это было нелегко, но она не могла иначе:

— Нет, — без слез выплакала она. — «Нет», — качая головой. И это было настоящим «нет».

Как только Гермиона исчезла, сознание померкло.

«Черт, чёрт, чёрт! Дьвол!..» — Драко пнул резной столик. Пот стал еще холоднее, ноги подкосились, и приговоренный к одиночеству, шатаясь, побрел в спальню.

Часы шли, но Грейнджер так и не приходила. Ожидание убивало. Ведь всё, что было нужно, что могло спасти Драко, она унесла с собой. Он не мог заставить ее остаться, но долго молчать, сдерживая истину, казалось, тоже не сможет. Он был готов прокричать то, что пульсировало в мозгу. Давило. Просилось наружу. Волшебная кровь... Она пыталась приговорить Малфоя. Но тот сопротивлялся, как мог.

Он чувствовал себя полным дураком, идиотом, но решил написать на монете несколько строк. Чтобы Гермиона поняла… Чтобы знала… Ведь если он сорвется, он…

Драко отогнал эту мысль!

Только он и не догадывался, что Гермиона для себя всё решила. Она, пригладив корешок, уже взяла в руку портал, и вдруг ощутила тепло в нагрудном кармане.

Зачарованный сикль светился неровными буквами:

«Раздели биение моего сердца».

И пусть это не звучало признанием, но и таких слов оказалось достаточно, чтобы понять: она нужна Драко.

Без вариантов.

Глава 14. Мгновения, которых стоило ждать

Уже давно стемнело, и в комнате брезжил слабый свет через приоткрытую дверь спальни. Гермиона неслышно ступила на ее порог и замерла, обхватив пальцами деревянный косяк. Малфой лежал на шелковых простынях неподвижно, уставившись в одну точку, словно ни на что другое не осталось сил. Наверно, краем глаза он заметил движение, поэтому вскочил. Светлые волосы, переливающиеся желтыми оттенками, были немного взъерошены, и он нервно провел по ним руками. Рубашка оттенка мокрого асфальта и темные брюки слегка помялись, а босые ноги стояли на деревянном полу и не трогались с места. Бледное лицо хранило признаки агонии.

Гермиона, не решаясь подойти ближе, глядя прямо в серые, измученные ожиданием глаза, негромко произнесла:

— Я думаю, ты ошибаешься, Драко. Как возможно, ошибались и все твои предки. Слепая вера в силу собственной крови сыграла с вами злую шутку. Я не исключаю того факта, что Малфои плохо отличают любовь от вожделения. Как и то, что иногда вам надоедали постоянные сомнения, а, может быть, и сам проклятый дар, поэтому вы сами себя обделяли и наказывали. На эту тему можно рассуждать бесконечно. Но сейчас я буду говорить только о нас. Я уверена, что в одном ты не прав: я не зеркало, просто не могу им быть. Ни я, ни другие «особенные», как ты нас называешь, не попросили бы Кларисс об этом. По крайней мере, за себя я могу говорить абсолютно точно. Это подделка, и мне она не нужна! Волшебница не стала бы наказывать нас за чужие грехи. Скорее всего, я просто невосприимчива к твоей крови. Что творится в твоем сердце, мне неизвестно, но я прошу тебя: не спеши, ведь слова имеют особый смысл, когда говорятся не ради кого-то, не ради цели, а по велению сердца. Считай меня ненормальной, но я верю тебе. Поэтому ничего не говори. Не сегодня. Тебе страшно, я знаю…

— Но... — возразил Драко.

— Не говори, прошу тебя, — остановила его Гермиона. Она вытянула руку и добавила: — Не теперь, когда я должна тебе желание.

Себя.

Слегка растерянный от услышанного, Драко сделал пару шагов и застыл, стремясь осознать, что Она здесь. Что он свободен от метаний. Что скоро будут лишь он и Гермиона. Никакого древнего волшебства, околдовывающего сердце — только яд…

Яд, способный лишить рассудка.

Не сводя с нее взгляда, взволнованный, Драко коснулся рукой её щеки и почувствовал, как тонкие девичьи пальцы легли сверху, а мягкие губы дотронулись до его ладони. Закрыв глаза, Гермиона поцеловала её.

Их тела находились так близко, что было слышно дыхание друг друга: затаенное и тревожное, наполняющее воздух особым притяжением.

— Я прошу об одном, — сказал Драко не очень уверенно. Приходилось тщательно подбирать слова, чтобы не обидеть: — Поосторожнее со своими желаниями. Вчера… это было слишком.

— Тебе не... — Гермиона замолчала, потому что он ненадолго приложил палец к ее губам.

— Нет. Не это. Не подумай, что я против, но позволь мне вести.

— Не свяжешь же ты меня, — пошутила Гермиона.

— Нет, — Драко подхватил ее тон: — Иначе я точно сорвусь. Моментально, — он поймал губами ее улыбку.

— Не знала, что ты так испорчен, — она подставила свои запястья, поддерживая игру.

— И не мечтай, — Драко опустил ее руки. — Я заколдован, а не пьян. Потом, может быть, если попросишь... Очень так попросишь. Или доведешь, — он тоже улыбнулся. Слегка. На нервах. Мысли о волшебной крови то и дело мелькали чёрной тенью.

А потом он услышал нежное:

— Драко, я люблю тебя.

«Люблю тебя»… Эти слова эхом отдались в голове. Проникли в каждую клеточку. Пропитали собой. Заставили замереть, ощущая бешеные удары сердца. И огонь. Дьявольский огонь в проклятой крови. Малфой чувствовал всё тот же подсознательный страх, потому что впереди «новые» они.

Иные?

Драко сделал глубокий вдох, но теперь уже Гермиона приложила пальцы к его губам и прибавила:

— Верь мне. Ты сам увидишь: всё будет хорошо и с даром, и без него.