Единое целое (СИ)

- Хотел бы я взглянуть на это представление, - проворчал Холмс, пнув подлокотник дивана, на котором развалился, но открыто протестовать не стал. Она была всего лишь ещё одной женщиной, обладающей раздражающей способностью читать его мысли.

- Ты не можешь это сделать, Шерлок.

- Я буду делать, что хочу, и спасибо тебе большое, что ты не суёшь свой невероятно длинный нос в мои дела.

- Дела у нас теперь общие с того момента, как я подписалась на участие в этом предприятии. Тебе нельзя этого делать, Шерлок, пойми, правда нельзя. А если тебя поймают? А если Джон тебя увидит? И все старания псу под хвост! Мы уже почти у цели, мышеловка вот-вот захлопнется, и сразу после завершения охоты ты сможешь прямиком отправиться к ним, но я решительно запрещаю тебе покидать сегодня эту комнату.

Идея заманить Морана в ловушку принадлежала Ирен Адлер. Детектив не особенно в неё верил, если честно. Пришлось засесть в Милтон-Кинс, выйти на посредника, который совершенно не внушал доверия, и привлечь весьма впечатляющую сумму денег сомнительного происхождения. Ирен считала, что этот план гарантированно поможет им рано или поздно выйти на цель, и что такой сценарий даёт им преимущество в том, что не они будут гоняться за Мораном, но он сам их настигнет. В уме мисс Адлер нельзя было отказать, кроме того, она прекрасно знала, за какие ниточки надо потянуть, чтобы заставить людей плясать под её дудку. Преимуществом было и то, что преемник Мориарти не допускал мысли о её сотрудничества с братьями Холмс. И всё же Шерлок считал затею с ловлей на живца сомнительной.

Впервые в жизни он искренне хотел ошибиться.

На данном этапе они должны были затаиться в глубинке и ждать сигнала от Майкрофта, оповещающего о возвращении объекта в страну и разрешающего перейти к активным действиям.

Ирен продолжала пристально смотреть на Шерлока, изучая его лицо хищным взглядом и пытаясь понять, произвели ли её слова должное впечатление. Холмс про себя усмехнулся: её попытка играть Эту Женщину была просто смехотворна.

- Бога ради, я никуда не собираюсь уходить, - наконец ответил он и в данный момент сам верил в свои слова. Из-под такого присмотра не сбежишь, а даже если и удалось бы, то что он получит? Джону по-прежнему нельзя открыться, потому что тот как был самым плохим актёром в мире, так и остался, а за ним несомненно пристально следят не только дружеские глаза. Проникнуть в Иствел ему, несомненно, удалось бы, но что он там будет делать? Какова цель?

Посмотреть на них своими глазами. Эту мысль ему подбросила отнюдь не рациональная часть его разума, а та, из-за которой он вечно попадал в неприятности; Шерлок это прекрасно понимал и не должен был поддаваться искушению. Он похоронен и оплакан, по нему не тоскуют с такой силой, как тоскует он, поддерживая в себе жизнь лишь украдкой сделанными фотографиями и эфемерными воспоминаниями.

Холмс фыркнул и свернулся в клубок, накрыв голову подушкой, будто хотел заглушить все шумящие в ней мысли.

Шерлок Холмс, мальчиком выбравший путь холодного равнодушия, теперь переполнен чувствами, которые требуют выхода. Неужели он не посмеет хотя бы взглянуть на них?

- Шерлок, тебе ведь не пять лет. Поднимись и поговори со мной, как взрослый человек.

- Отстань, Ирен.

Шерлок Холмс обрёк себя на одиночество, пойдя на поводу у старшего брата.

- Я не ребёнок, - проворчал Шерлок, но прозвучало это по-детски капризно.

- Тогда сам с собой поговори. Господи, да тебе сорок скоро стукнет, но даже пятилетние зачастую ведут себя разумнее, чем ты, - Ирен подавила растущее раздражение, отвернулась и направилась в ванную, предварительно заявив, что если он хоть на время откажется от принесённых супругу клятв верности, то может к ней присоединиться, и тогда незачем будет куда-то сбегать.

Шерлок не дал себе труда выслушать её.

Чего он достигнет, увидев их? Холмс не собирался превращаться в отвратительного сентиментального героя мыльных опер, плачущего над фотографиями тех, кого любит. Ничтожества. Чувствительные недоумки. Он никогда не опустится до пошлых проявлений человеческих слабостей.

Ему чуждо такое малодушие. Кстати, прекрасное слово для выражения недостатка храбрости или решительности. Малодушие. Он произнёс это слово несколько раз, на мгновение позволив своему сознанию восхититься присущим английскому языку свойством сплетать многие смыслы и образы в один, пока многократное повторение не лишило его смысла. Малодушие. Он не таков.

Наверное, глупо так сильно желать просто побыть около Джона. Он месяц за месяцем ловил себя на этих мечтах, быстро прогонял их, считая умильно-слащавыми, и так и не смог избавиться от убеждения, что дышать одним воздухом с Джоном Уотсоном после столь долгой разлуки будет ни с чем не сравнимым неописуемым блаженством.

Он всегда терял голову, если речь шла о Джоне Уотсоне. Имя мужа было вписано в каждую клетку его существа, а ведь до их встречи никакого труда не составляло держать всех и каждого на почтительном расстоянии. И детей своих он толком не видел, но они прочно вошли в его мысли, вытеснив с первого места даже острую необходимость добраться до Себастьяна Морана.

Ему не надо думать о Джоне – он дышит Джоном и чувствует его присутствие в каждой молекуле своего тела, но двойняшки захватили его разум безраздельно. И хотя он до сих пор ни разу их не коснулся, но знал – они идеальны.

Им уже исполнилось шесть месяцев. В этом возрасте они… Он нахмурился, роясь в памяти. Однажды, в интересах расследования, он изучил этапы развития младенцев, потом удалил эту информацию, сочтя её более неактуальной. Шерлок сбросил с головы подушку и достал телефон.

Шестимесячные малыши способны переворачиваться со спины на живот; помимо родителей, интересуются и другими окружающими их людьми; им нравится играть; они учатся сами есть. Могут даже попытаться встать. Шерлок нашёл советы начинающим родителям: читать вслух своим детям, помогать им развивать первые речевые навыки и голос, давать им слушать музыку, обеспечить возможность получать разнообразные ощущения от прикосновений к предметам, жидкостям и веществам.

В расстроенных чувствах Шерлок уронил телефон на ковёр. Он упустил так много важных событий в жизни его сына и дочери, и хотя Джон часто их фотографирует и ведёт дневник об их развитии, как и все любящие и заботливые родители, но едва ли способен записывать данные с надлежащей скрупулёзностью. Каков их вес? Взаимодействуют ли они друг с другом? Когда в точности их глаза перестали быть голубыми, как у большинства новорождённых, и начали приобретать присущий только им уникальный цвет? Сколько волосков приходилось на квадратный сантиметр, когда Анна только родилась, и каков этот показатель теперь?

Но больше всего его раздражало то, что ему совершенно неизвестно, как они пахнут и каково это - провести кончиками пальцев по их нежной коже.

И Джон – какие перемены произошли с Джоном? Хотя его супруг был самым стойким, самым несгибаемым из всех известных ему людей, всё же он не каменный, да и камни разрушаются, подвергаясь воздействию стихий. По фотографиям Шерлок видел, что Джон выглядел совершенно измученным, но в последнее время ему как будто стало легче: дети в этом возрасте спят всю ночь не просыпаясь, как подсказал поисковик. На некоторых фото Джон даже казался счастливым. Но у него заметно прибавилось седины. Шерлоку хотелось пересчитать все серебряные волоски. Пусть не все, хотя бы вычислить их количество приблизительно. Выбрать наугад четыре участка на голове и экстраполировать данные на всю поверхность. Вокруг глаз прибавилось морщин, они стали глубже и уже почти не разглаживаются. Большинство из них на совести Шерлока. Как бы он хотел стереть их поцелуями… Джон заметно изменился со времени исчезновения мужа, и не только горе оставило на нём следы, но и отцовство. Детектив глубоко сожалел как об этих переменах, так и о том, что не мог наблюдать их воочию день за днём.