Рыжеволосое солнце (СИ)

— Договорились, Малфой, — согласно кивнул Рон и попытался успокоиться.

— Не тяни время, Уизли. О чем ты там хотел поговорить? О поведении моего сына? И что же он сделал?

— Он обидел Лили Поттер, подрался с Альбусом Поттером, хамил мне, дерзил, угрожал. Я еще молчу о том, что он творил до этого, — лицо Рона приобрело багровый оттенок. Он очень хотел рассказать Малфою обо всем, что услышал из уст Минервы, но только лишь то, что Рональду стало жалко мальчишку, которого дома и так ждет очень серьезная взбучка, спасло Скорпа.

— Скорпиус? — строго спросил Драко, хотя его глаза выражали скорее веселье, чем злость.

Младшему Малфою даже на минуту показалось, что его отец всего лишь насмехается над Уизли и хочет, чтобы сын подыграл ему, но, как говорится, когда кажется, креститься надо. Сразу после этой мимолетной мысли зубы Драко тихонько скрипнули, и Скорпиус сразу понял: отец очень зол. Сейчас он опаснее, чем когда-либо, ведь сын опозорил его перед УИЗЛИ. А то веселье, что привиделось Скорпу, всего лишь ужасная истерика папы, которая находится на грани того, чтобы перерасти во что-то большее.

— Отец, я действительно обидел Лили (что-что, а свои ошибки Скорпиус признавать умел), но я сделал это только лишь из-за того, что она, можно сказать, подставила меня (да нет, скорее всего, совершенно не умел). С Алом…

— Это, если я правильно помню, твой лучший друг, — перебил Драко сына на полуслове, чтобы удостовериться в правильности своих мыслей. Но он скорее не спрашивал, а утверждал.

— Да, папа. Ты все правильно помнишь, — сдержанно кивнул Малфой. — Так вот, с Алом я подрался из-за того, что он полез защищать свою сестру, которая была совершенно неправа.

— Поттер первый начал драку, Скорпиус? — на полном серьезе спросил Драко.

Он заставил своего сына долго подумать над ответом на этот вопрос. И что ему отвечать? Если сейчас сказать правду, то это будет все равно, что подставить друга. Пусть и бывшего друга, но это только сейчас. Нет, до такого Скорпиус не скатится. Он не будет предавать дружбу. Тем более, если сказать, что Ал начал драку первый, то отец сто процентов пойдет с разборками к мистеру Поттеру, а это сейчас младшему Малфою было нужно в последнюю очередь. Он очень хотел извиниться перед Лили и Альбусом, но всему мешала эта чертова Малфоевская гордость и самолюбие. Для него это было бы унижением, хотя это совершенно не так. Первым просит прощения самый смелый, отважный и, самое главное, умный человек. Но Скорпиус этого не понимает.

— Нет, отец, — выдохнул Скорпиус и мгновенно устремил свой взгляд в пол, чтобы отец не сумел считать его мысли с помощью леггилименции. Да, Драко это умел. И умел довольно-таки неплохо. Тетя Белла когда-то учила его. Хотя обычно мужчина старался не проникать в сознание собственного сына. Только лишь в крайнем случае он мог себе это позволить. Такое случилось лишь однажды: когда маленький Скорпиус убежал из дома, потому что отец его наказал, и он не хотел оставаться с ним под одной крышей. Драко и Астория прочесали все окрестности, заброшенные дома, оповестили всех знакомых, а придя домой, обнаружили Скорпиуса, который мирно спал под присмотром матери Гринграсс. Именно она нашла мальчика в парке возле его дома, именно она принесла его в Малфой-мэнор и именно она больше всего злилась на его родителей.

— Ты уверен в этом, сын?

— Абсолютно.

— И как ты объяснишь это? — точно змея, прошипел Драко, а Скорпиус невольно сжался под взглядом отца, который с каждой секундой становился все жестче и злее.

— Альбус сказал, что Лили очень злится, — начал вдохновлено врать младший Малфой, старательно пряча взгляд. — Он сказал, что больше никогда не будет со мной дружить, и поэтому я…ээм…накинулся на него.

— Скорпиус, ты хоть понимаешь, насколько глупо звучат твои слова? — нахмурился Драко. Что за тупой вопрос? Конечно же, он понимал. И знал, что отец не поверит ему, попытается считать мысли. Но во всей этой ситуации есть одно большое НО, последствия которого Скорпиус просчитал все до мельчайших подробностей. Драко точно уж не станет проникать в сознание сына при посторонних, а тем более, при Уизли. Рон очень быстро вычислит это дело, да и вроде бы не положено родителям читать мысли детей. Но, возможно, у Скорпиуса еще есть шанс отвертеться.

— Отец, извини меня, пожалуйста. Я вел себя отвратительно, ужасно, не достойно аристократа. Прости меня, — выдохнул Малфой.

— Сын, я хотел бы поговорить с тобой наедине. Уизли, можно тебя попросить?

— Только если ты скажешь «пожалуйста», — выдал Рон, и надменная ухмылка появилась у него на лице. Это выглядело типа “Я подколол Малфоя, завидуйте!”. Ну вот нужно было ему говорить это. Вышел бы себе спокойно, не находил бы неприятностей на свою голову. Вот же Уизли, ничем не лучше своего сына, да и вообще любого ребенка.

— Уизли, тебя попросили выйти.

— Меня не попросили, а приказали. Я выйду, только если ты действительно попросишь меня, — фыркнул Рон. Он-то надеялся, что Малфой действительно сейчас вежливо попросит его выйти и закрыть за собой дверь, но не тут-то было.

— Уизли, — начал было спорить Драко, но вдруг Скорпиус просто громко выдал:

— Па, да выпихни ты его уже за дверь.

— Я думаю, что ты прав, сын, — с этими словами старший Малфой подошел к чересчур довольному мужчине, схватил его за воротник, и через мгновение Рон уже лежал на полу коридора.

После того, как Уизли пришел в себя, Драко быстро захлопнул дверь прямо у него перед носом, пару раз взмахнул палочкой и прошептал какое-то заклинание. В директорском кабинета воцарилась мертвая тишина. Ее не нарушало ни поскрипывание старых деревянных полов, ни легкое пение птиц за окном — ничего. Ни одного малейшего шороха не было слышно. Драко наложил заглушающее заклятие, потому что знал, что Уизли не оставит попыток вломиться в кабинет и договорить с Малфоем. Он очень хорошо знал Уизли и за шесть лет совместной учебы очень хорошо выучил его привычки, хотя они совсем и не были друзьями. Засунув палочку во внутренний карман пиджака, Драко подошел к сыну и одним только движением руки поднял его со стула на ноги. Минуту они стояли молча, бросая друг на друга гневные взгляды, но в скором времени все эти недомолвки между сыном и отцом хорошенько поднадоели Скорпиусу, и он решил взять дело в свои руки, раз это не может сделать Драко. Странно, сегодня он что-то совершенно не похож на самого себя. Сегодня не только Минерва ведет себя немного странно, но и Драко Малфой совершенно не похож на Драко Малфоя. Обычного Драко. Такого, каким привык видеть его Скорпиус. Но, возможно, это только видимость.

— Отец, почему ты молчишь? Ты, кажется, хотел поговорить со мной.

— О, — устало бросил Драко, — а я все ждал, когда же у тебя хватит смелости сказать хоть слово…

— Вовсе нет, — твердо сказал Скорпиус и значительно повысил голос, — у меня достаточно смелости. И я…

— Не смей перебивать меня! — рявкнул старший Малфой и, схватив сына за шкирку, хорошенько встряхнул. — Объясни мне свое поведение!

— Я уже все объяснил тебе.

— Я имею ввиду, что послужило причиной тому, что ты вообще во все это ввязался?! — взревел Драко, пристально следя за взъерошенным сыном и его дальнейшими действиями. Впрочем, блондин (тут их два, на этот раз тот, что помладше) не стал затягивать с объяснениями, бурчать что-то себе под нос, невнятно мямлить. Он просто решил сказать правду, и это было правильным решением. Не стоит врать отцу. Да еще и рассерженному отцу, что не в таком состоянии, чтобы отвечать за свои поступки.

— Девчонка Поттер и младший Уизли нашли меня и Ричарда в библиотеке. Мы… Мы…

— Скорпиус, — терпеливо начал Драко, — что?

— Как бы это сказать тебе, отец, — неуверенно промямлил младший и уставился в пол. Совершенно не хотелось раскрывать папе все карты, но ничего не поделаешь. Раз начал — говори до конца.

— Скажи, как есть. Попей лучше воды, а потом расскажешь мне обо всем, — как-то очень странно спокойно, умиротворенно сказал Драко и подошел к шкафу профессора МакГонагалл, который Скорпиус помнил еще с первого курса, когда их с Альбусом поймали ночью в западном крыле. Ох, тогда им не повезло. Директриса доставала из этого шкафа какое-то зелье, чтобы успокоить Поттера, который тогда был просто в не себя и кричал на всех подряд: на Минерву, на Скорпа, на портреты директоров Хогвартса, на Филча и миссис Норрис, на Ника, на всех. Сам того не заметив, он усмехнулся своим детским воспоминаниям.