Рыжеволосое солнце (СИ)

— Гарри, не переживай, — ободряюще улыбнулся Рон и положил руку другу на плечо, заметив, что с ним что-то не так. — Лили поправится, вот увидишь. Все будет хорошо.

— Я знаю. Меня беспокоит совсем не это, — ответил Поттер и уставился в окно. Он все равно не замечал ни осенней красоты, ни солнца, которое, возможно, в последний раз перед холодной зимой греет землю — ничего. Его мысли сейчас были заняты совершенно другим.

— Расскажи мне. Возможно, я смогу помочь.

— Естественно, ты можешь мне помочь, Рон. Ведь это касается и твоего сына тоже. Лили и Хьюго находятся в этой школе всего ничего, а уже столько всего натворили. Мне даже о поведении Джеймса меньше писем пришло. Я не знаю, что делать, — обреченно вздохнул Гарри и посмотрел на друга, ища поддержки.

— Я тоже задумывался над этим. Может быть, стоит поговорить с ними?

— Да? По-моему, мы разговаривали с ними перед тем, как отправить в Хогвартс. Ну что, очень помогло? — проговорил Поттер и то ли грустно, то ли иронично, улыбнулся.

— Мы поговорим еще раз. Во второй раз они не посмеют ослушаться.

— Дело совершенно не в хорошем поведении, — рявкнул Гарри и резко отвернулся от Рона, — это может быть опасно. Понимаешь ты это или нет?

— Я понимаю, Гарри, но ведь… — начал Рон, но закончить не успел, так как прямо на него налетел маленький мальчишка. Одет он был в длинную форменную мантию с зеленой нашивкой на груди. Странно, ведь в выходные дни обычно никто не носит форму. Его большие глаза полностью наполнены страхом и обидой. Это Генри Нортон — магглорожденный мальчишка, слизеринец с первого курса. Это тот самый мальчик, которого не любят на своем факультете из-за того, что родители его магглы. Не удивительно, что он единственный среди всех своих однокурсников решился рассказать о том, что только что увидел, взрослым волшебникам. Рон ступил вперед, присел на корточки и, схватив мальчишку за руки, развернул к себе лицом. Только сейчас он заметил, что в его глазах плещется не только страх, но и слезы. Они стекают с бледного лица прямо на мантию. Огромные слезы, а с ними и радость. Что с ним случилось? Может быть, его побили или обидели чем-то?

— Малыш, почему ты плачешь? Что стряслось? — ласково спросил Рон и стер ладонью остатки слез с лица мальчишки. Сейчас Уизли напрочь забыл, что у этого ребенка на мантии находится зеленая нашивка. Не красная, не синяя, и даже не желтая, а именно зеленая. Рон не думал об этом, ведь он не привык видеть слабую сторону слизеринцев, мало того, ему и в голову не могло прийти, что студенты этого факультета умеют плакать. Тем более, этот ребенок совершенно не похож на слизеринца. Очень мягкие черты лица, и глаза не такие… Не такие как у всех зеленых. Они добрые. Возможно, шляпа ошиблась при распределении. Может быть, он хаффлпаффец? Ну, или равенкловец?

— Там… Там… В подземельях… Там…

— Тише, — пришел на помощь Гарри, — успокойся. Как тебя зовут?

— Я… Я… Ген… Ри, — задыхаясь произнес мальчик.

— Генри, о чем ты хочешь нам рассказать? — спокойно спросил Рон, но этого показного спокойствия не было уже нигде.

— В подземельях драка. Это брат Лили Поттер, — отрапортовал Нортон. Он поднял свои глаза на Гарри и понял, что он сказал лишнего. В этом человеке он узнал Альбуса, и в голову пришла мысль, что этот дядя — его отец. Он знал Лили. Она одна из тех немногих, кто был к нему добр, жалел, проводил время с магглорожденным слизеринцем. Она, Хьюго с Сарой и еще Аарон, его брат.

— Альбус, — прошипел Поттер и сжал кулаки с такой силой, что костяшки побелели. Он мгновенно поднялся, схватил ничего не понимающего Рона за рукав рубашки, и они вдвоем кинулись в подземелья, оставив бедного мальчишку одного. Сначала он просто недоумевающе смотрел на взрослых, но потом его губы растянулись в довольную улыбку. Он понял, что наперекор всем тем, кто обижал его, бил и запрещал стучать, рассказал и помог этим ребятам, которые не смогли найти общего языка.

Поттер и Уизли бежали со всех ног, совершенно не смотря на дорогу и не задумываясь о пути. Ноги сами несли их к подземельям, а они сами только добавляли скорости и паники. Лицо Гарри исказила злобная гримаса, от которой у Рона все время в венах стыла кровь. Он так боялся этого выражения лица. Еще с детства, со школьных лет. В основном, Гарри смотрел так на людей, на которых был очень зол, в некоторых редких случаях — ненавидел. На Квирелла в конце первого курса, на Питера Петтигрю, Снейпа, Барти Крауча. Даже на Рона. Тогда, на четвертом курсе во время Турнира Трех Волшебников. Это было ужасно. Для Волан-де-Морта или Беллатрикс у Гарри когда-то существовал особый взгляд. Слава Мерлину, что больше он его не использует, ведь не ненавидит кого-то настолько сильно, как когда-то ненавидел их. От мысли, что же сейчас будет Альбусу, по телу Уизли прошелся неприятный холодок. Он не хотел бы находиться на его месте. Рон совершенно не понимал, что же заставило Гарри Поттера думать о родном сыне с таким выражением лица. А может быть, дело вовсе и не в Але? Может быть, он думает о Малфое? Или о том, что этот мальчик причинил вред его маленькому цветочку, его Лили? Заставил ее страдать? Да, наверное, дело именно в этом.

Как только Гарри с Роном спустились в подземелья, первое что их охватило — это паника и очень странное ощущение. Этаж слизеринцев не был маленьким, даже наоборот, он был очень большим. Потеряться в этом лабиринте Минотавра было проще простого: один раз свернешь не туда, потом не выйдешь, пока кто-нибудь да не найдет тебя. И куда им идти? Где искать Альбуса и Скорпиуса? Они же могут быть где угодно. Начиная от кабинета зельеварения и заканчивая крайним углом пыльного кабинета зельеварения.

— Рон, ты иди туда, — сказал Гарри и указал рукой в сторону слизеринской гостиной и поворота за ней, — а я пойду в противоположную сторону. Если найдешь их первыми, дай мне знать.

— Ты тоже сообщи мне, если найдешь мальчиков, чтобы я не искал их зря, — быстро ответил Рон и, не дождавшись ответа, развернулся и умчался в правую часть подземелий. Он передвигался довольно быстрым шагом, заглядывая в каждый кабинет и уголок коридора. Пусто, снова никого, снова, какой-то старшекурсник стучится в кабинет, где у него, судя по всему, проходит урок. Сюда Рон заглядывать даже не пытался. Вряд ли профессор не заметит двух студентов, которые дерутся и выкрикивают не самые приятные слова в адрес друг друга. В каморке никого, за следующим углом пусто, и за следующим. Пройдя еще немного и никого так и не заметив, Уизли уже стал подумывать, что Гарри нашел ребят первым и просто на просто забыл сообщить об этом, как вдруг услышал громкий визг. Не медля ни секунды, Рон осмотрелся и кинулся на звук. Бежать пришлось недолго, выйдя прямо из-за следующего поворота, Уизли увидел Поттера и Малфоя, которые катались по полу и кулаками колотили друг друга по всем доступным частям тела. Вот это Альбусу влетит от Гарри. Хотя бы за то, что ослушался наставлений отца и все-таки полез в драку, пусть и из-за сестры. Но ведь вина Скорпиуса еще не была доказана, почему же он так вспылил? Может быть, знал немного больше о их отношениях, чем отец и мать, или просто был полностью уверен.

— Сволочь! — на весь коридор воскликнул Альбус и занес кулак, чтобы ударить Малфоя, но промахнулся. — Ты что с Лили сделал?!

— Сделал то, что заслужила! Нечего было меня сдавать! Передай сестрице, что она хренова стукачка! — в ответ крикнул Скорпиус и, схватив Поттера за шевелюру, с дикой силой потащил в сторону. В следующий миг на все пространство прозвучал дикий вопль. Ал никогда не любил, когда до его волос дотрагивались, а тем более тянули. И Скорпиус знал об этом прекрасно, поэтому и сделал мальчику такой «подарок».

Не медля больше ни секунды, Рон подошел к дерущимся мальчикам, схватил за шиворот Поттера и оттащил от Малфоя. Альбус, кажется, даже не понял, что произошло, а Скорпиус попытался запрыгнуть на него даже в присутствии заклятого школьного врага отца.

— Какого черта тут происходит?! — завопил Уизли и оттолкнул Малфоя от Поттера, который, в свою очередь, так и норовил вырваться.