Две стороны одной монеты (СИ)

— А мы, значит, выбирали? — они останавливаются у невысокого здания в спальном районе, окруженного небольшим садом. — Приехали. Пойдем, посмотришь, перед кем я отчитываюсь!

Эрик так зол, что хлопает дверью, едва не выбивая стекло, и идет прямиком за Рейвен. Вина мешается со злостью и обидой.

Они проходят через главные двери, и Эрик мельком замечает, что это хоспис. Рейвен незаметно для других меняет обличье в переходе и выглядит сейчас лет на сорок. Ее волосы коротким ежом топорщатся на затылке, а место кофты и джинсов занял строгий костюм.

Холл уныло пуст, и за административной стойкой пьют чай две девушки. При виде посетителей, они вскакивают со своих мест.

— Мисс Майерс, здравствуйте! — ее узнает одна из девушек, медсестра Джудит, судя по бейджу.

— Здравствуйте, могу я увидеть ее?

Рейвен не уточняет, кого хочет видеть, но ей отвечают. И Эрик понимает, что она здесь частый гость…

— Да, сегодня ей немного лучше. Она в своей палате. А мистер… — девушка кивает в сторону топчащегося позади Эрика, осматривающего белые больничные стены.

— Он со мной, мой друг.

Медперсонал не выглядит довольным, но выбора нет, и Эрик проходит следом за Джудит и Рейвен. Они оказываются у одиночной палаты в конце коридора первого этажа.

— Стой тут, мудак. Думаю, и отсюда расслышишь, как я нашептываю своей тете наши секреты! — она рычит шепотом, чтобы не услышала медсестра, и заходит внутрь.

Косматая старуха, одетая в цветастый халат, сидит в инвалидном кресле у окна и смотрит на ворон, заполонивших ветки садовых деревьев.

Гнев Эрика окончательно сдувается, давя горечью на сердце. Это не то, что он хотел бы видеть сегодня: как лидер их группы, стальная Рейвен, опускается на одно колено перед инвалидной коляской и нежно берет за руку пожилую женщину.

— Здравствуй, тетя Энни. Это я, твоя Малышка Рейви…

Женщина переводит взгляд на Рейвен и глупо улыбается, кивая ее словам.

— Да, Рейви, конечно, я приеду на Рождество. Передай маме, что я привезу ей тот красный плед, который она просила.

Эрик уходит на улицу, оставляя их наедине, и садится на скамью. В парке гуляют несколько пациентов. Кто-то ходит в одиночестве, кого-то сопровождают нянечки.

На душе паршиво, и логические доводы о том, что он должен был проверить, не работают. Что дальше? Поедет домой к Хэнку, чтобы узнать настоящие ли его родители, а не прикрытие?

Своей запиской Шерон просила его быть осторожней — и только. А не развивать паранойю… Эрик прикрывает глаза рукой и думает, что ужасно хочет вернуться в университет. Просто вести лекции и проверять работы студентов, отвечать на их тупые вопросы и спрашивать у других преподавателей, если самому что-то непонятно. Вставать в восемь, обедать в два часа дня, в выходные ездить на конференции или заходить к матери на чай. Неужели он когда-то считал эту жизнь скучной и однообразной? Ха! Сейчас он понимает, что это было самое лучшее время в его жизни. Когда все было понятно, предсказуемо и можно было спросить у кого-то совета, помощи.

Сейчас некому сказать Эрику, прав ли он в своих поступках. Не ошибается ли он, делая тот или иной выбор? Где ему искать ответы?

Он хочет поговорить с Чарльзом…

Ему самому смешно от этих глупых мыслей. Ждать помощи и совета от того, кто сам не знает, что делать, и держится лишь благодаря надежде на Эрика.

Эрик хочет, чтобы кто-нибудь взял под контроль его эмоции, его разум, его жизнь и сказал ему, что делать дальше. А он мог бы просто отдохнуть…

Слышны шаркающие шаги, и какой-то дед с тростью садится на скамью рядом с Эриком. Он кряхтит, охает и тяжко вздыхает, усаживаясь. Эрик думает, что нужно уйти и не мешаться, но тут старикашка решает завести разговор.

— Вот, я всегда говорил, что так будет!

Эрик молчит. Ему и так тошно и не хочется слушать бредни какого-то старика. Но тому безразлично, отвечает собеседник или нет.

— Была жена моя жива, не верила! Сыну говорил — он не верил мне. А погляди теперь что? То-то и оно. Вот же.

Эрик незаметно закатывает глаза, но пока Рейвен нет, решает, что хуже от болтовни не будет.

— И что ж случилось?

Старикашка оживляется, видя, что его слушают.

— А-а-а, интересно, значит, почему все так сложилось!

— Почему бензин дорожает и люди Америки живут в долг?

— Ха-ха. И еще раз, ха, молодой человек. Думаете, я не знаю, что на самом деле происходит? А я знаю. Говорю, что знаю. А вы мне не верите, — старик уже повернулся к нему всем корпусом, его взгляд, слегка безумный, скользит по парку, периодически возвращаясь к Эрику.

— Может, если вы расскажете, о чем говорите, я вам и поверю, — Эрик смотрит на часы. Рейвен нет всего семь минут, а ощущение будто целую вечность.

— Слушай сюда тогда, — старик наклоняется, и собеседник морщится от неприятного запаха у него изо рта. — Правительство все знает, сынок. Вот оно что. Среди нас уже давно живут инопланетяне!

Эрик скептически приподнимает одну бровь, но это лишь убеждает пожилого человека в собственной правоте.

— Они заселились к нам с другой планеты и постепенно колонизируют Землю. Только научились хорошо маскироваться.

Эрик вдруг думает, не видел ли старик мутантов, и обращается вслух:

— А где вы их видели?

— Кого?

— Инопланетян, которые колонизируют Землю.

— Да вон прям здесь и видел. Вон он стоит! — старик машет палкой в сторону одинокого облезлого куста, и Эрик откидывается обратно на спинку скамьи. Тут ловить нечего.

— А еще по телевизору видел. Другие не видят, но я-то все знаю. Мне Бог дал такое зрение, чтобы я видел правду.

По тропинке к ним торопится пожилая нянечка.

— Мистер Кливс, опять пристаете к посетителям! Пойдемте в комнату, вы уже замерзли! — она пытается поднять его под локоть и увести в помещение.

— Да что ты пристала, старая дура! Видишь, я с человеком говорю!

— Вот старый хр… — женщина хочет ругнуться, но спотыкается, вспоминая, что перед ней, возможно, чей-то родственник или желающий оставить в хосписе своего близкого. Она неловко заканчивает: — Выдумщик!

Эрик усмехается и хлопает старика по плечу:

— Спасибо, мистер Кливс. Я буду знать, если что. Про инопланетян и все такое…

Старик выглядит серьезным, будто сделал что-то важное, и с неохотой соглашается уйти в здание.

— Вы уж извините, мистер. У Кливса деменция и бредовые идеи. Думает, что мир захватили инопланетяне и правительство плетет против людей заговоры, — она хихикает, краснея, и Эрик понимающе кивает.

— Все нормально. Мы чудесно поболтали.

Рейвен показывается на дорожке и, вздернув подбородок, проходит мимо Эрика к машине. Он идет следом, отставая на несколько шагов, и молча садится на пассажирское сиденье.

Едут в тишине, уже не отвлекаясь, и разделяются в доках. У Рейвен нет правила про хождение парами. Она маскируется под работника порта, пока Эрик бродит по округе, высматривая что-то похожее на Церебро, военные машины или подозрительных личностей. Через какое-то время Рейвен пропускает его на яхту, где они быстро и молча перерывают тумбочки, ящики, залезают в каждый угол и потрошат подушки с матрасами.

Яхта предназначена исключительно для отдыха, и она пуста. Никаких намеков на то, что могло бы связать это место с Церебро. Он прихватывает дорогой портсигар для Логана, и они уходят.

Эрик смотрит в окно на проплывающий мимо пейзаж и думает о словах Шерон. Он хочет извиниться перед Рейвен, но что-то не дает ему это сделать. Может, осознание того, что Рейвен, как разумный лидер их группы, должна была понять и одобрить осторожное поведение Эрика, а вместо этого набросилась на него, как тигрица. Он отказывается видеть в Рейвен слабую женщину, скорбящую по тяжелобольной пожилой тетке. Но допускает, что каждый имеет право на личные слабости…

— О чем говорил с тем стариком? — Рейвен заговаривает первая, словив удивленный взгляд.

И Эрик думает, что ей немного неловко за свою вспышку и за то, что Эрик увидел…