Выученные уроки (СИ)

— Ох, Роузи, столько мозгов, а читать не умеешь? — дядя Джордж вышел из-за какого-то ящика и напугал меня чуть не до усрачки. Я подпрыгнула, наверное, метра на два. — «Только для персонала».

— У меня чуть инфаркт из-за тебя не случился! — серьезно сказала я.

— У тебя слишком холодное сердце для инфаркта, — шутит он. Потом смеется и крепко меня обнимает.

Дядя Джордж — мой любимый дядя. Люди думают, что это должен быть дядя Гарри, ну вы знаете — спаситель мира и все такое. Дядя Гарри даже мой крестный, и, да, это хорошая попытка, когда вы пытаетесь угадать, кто мой любимый дядя. Но на самом деле, дядя Гарри (и все остальные дяди) меркнет на фоне дяди Джорджа, когда речь идет о важных вещах, например, веселье.

Он никогда ничего не воспринимает серьезно, и я за всю свою жизнь не видела, чтобы он когда-нибудь вообще сердился. Он просто такой вот потрясающий.

Когда он меня отпустил, он посмотрел на мою руку, которая все еще была в руке Дэвида.

— Это еще что за чертовщина? — спросил дядя Джордж, глядя на нас обоих, будто мы оба спятили. Я только немного неловко улыбаюсь, а дядя Джордж недоверчиво трясет головой: — Только не этот сорванец, Роуз, — говорит он, давая Дэвиду легкий подзатыльник. — Неужели ты не можешь найти кого-то лучше этого? - Это, конечно, шутка. Папа Дэвида — дядин лучший друг, и Дэвид ценится почти так же высоко, как я и мои кузены, когда речь заходит о закупках в УУУ.

Я просто усмехаюсь в ответ, и Дэвид тоже улыбается. Меня радует, что он не чувствует себя неловко и не отталкивает мою руку. Конечно, дядя Джордж не из тех, кто может смутить, не такими шуточками. Он очень классный и спокойный, поэтому мы знаем, что он шутит. Вот если бы это был дядя Перси или, господи помилуй, мой отец, вот это было бы совсем не весело.

Закончилось тем, что мы получили три пакета, заполненных продукцией УУУ, которые дядя Джордж нам всучил. Мы, конечно, ничего не заплатили, хотя он пообещал, что запишет на счет наших отцов (но он не сделает этого). Мы потратили следующий час на набег на «Сладкое королевство» и еще пару магазинов на той же улице.

Я уже было проголодалась и как раз хотела сказать об этом Дэвиду, когда он вдруг схватил меня за руку и с жадностью посмотрел на меня:

— Я хочу тебе что-то показать!

Я почти спросила что, но поняла, когда он втянул меня за угол. Это, в самом деле, не впечатляет…

Это заброшенный маленький переулок. Я даже представить не могу, почему здесь совсем нет людей, ведь это такая населенная часть деревни. Но кажется, что никто не знает об этой маленькой улочке, что ведет с Главной Улицы. Ну и хорошо. Я точно знаю, чего именно хочет Дэвид, и тем лучше, что у нас нет зрителей. Ведь не так уж много мы обо всем этом знаем, учитывая, что у нас всегда есть эти чертовы зрители. Не так уж много в школе пустых кабинетов, поэтому чаще всего приходится целоваться прямо у всех на глазах в общей гостиной. Не то чтобы мы единственная пара, которая совершает это на публике, но это не делает ситуацию менее неловкой и напрягающей. Конечно, немного забавно, когда мои бывшие друзья (а именно Элизабет) смотрят и отпускают ехидные комментарии. Я решила больше не обращать на них внимания. Вместо этого лучше швырнуть это в лицо каждому, у кого есть с этим проблемы.

Я права насчет планов Дэвида, он мне сразу это дает понять, когда тянет за огромный мусорный контейнер и начинает целовать так, как будто дышать вовсе не обязательно.

Это не самое лучшее место для поцелуев, конечно, за мусорным контейнером-то, но я думаю, это неважно. Он вообще-то целуется довольно хорошо, и, если быть честной, я понимаю, что он научился этому с Элизабет. Это должно было бы побеспокоить меня больше, чем есть на самом деле, но я велела себе наплевать.

Дэвид мой четвертый бойфренд (если это так можно назвать). Я официально встречалась с тремя парнями и целовалась еще с двумя. Но из всех шести только Дэвид зашел немного дальше, чем простые поцелуи. Ну, Джозеф Брикс пытался положить руку мне на грудь в прошлом апреле, но я влепила ему пощечину, и он больше никогда со мной не разговаривал (полагаю, это означало, что мы порвали). Дэвида я ни разу не ударила и несколько раз чувствовала себя с ним довольно хорошо. Я не знаю, что в нем есть такое, что заставляет меня забывать о достоинстве, но он превращает меня в дикого подростка с бушующими гормонами, который проводит больше времени фантазируя, чем учась.

Так что да, если мои оценки ухудшатся, виноват будет в этом на сто процентов Дэвид Джордан.

Он схватил меня за плечи и стал целовать так сильно, что я почувствовала, что на моих губах останутся синяки. Он засунул язык мне в рот, и я не смогла сдержаться от глупого писка, который я инстинктивно издала. Я чувствую, что мои ноги двигаются в полном согласии с ним, пока он толкает меня за плечи спиной к зданию. Моя спина ударяется о стену, и он приближается так близко, что я не думаю, что между нами и пергамент просунуть можно. Его руки оставляют мои плечи, и он начинает касаться моих бедер и груди. Наконец, он просовывает одну руку мне под блузку, а другой - слегка дергает меня за волосы. Я не обращаю внимания, правда, я сама проскальзываю руками под его джемпер и касаюсь кожи на его спине.

Я понимаю, как мы будем выглядеть, если сейчас кто-нибудь сюда войдет. Я пытаюсь смутиться, но не могу заставить себя волноваться. Я знаю, что вокруг ходят не только дети - здесь есть учителя, друзья моих родителей, мой дядя - и все в зоне видимости, пока я стою здесь, за мусорным контейнером. Ну и ладно.

Дэвид перестал меня целовать и начал сосать шею. Я не имею в виду легкие поцелуи, честное слово, именно сосать. Он даже укусил меня раз или два. У меня будет там завтра огромный синяк, и весь мир узнает, чем я сегодня занималась. Мой мозг велит мне немедленно приказать ему остановиться, потому что будет ужасно стыдно, если останутся следы… Но, думаю, моя голова потеряла связь со ртом, так как все, что делает мой рот — немного приоткрывается и бормочет что-то неразборчивое, что даже я не могу понять. Он приближается еще ближе, и его колено оказывается между моих ног. Я шокирую саму себя, когда немного пододвигаюсь, чтобы ощутить, каково это…

И… ух ты.

Я тут же широко раскрываю глаза, и мои мозги наконец-то начинают работать. Это нужно прекратить, потому что все явно зашло слишком далеко. Я заставляю себя просунуть руки между нами и толкнуть Дэвида в грудь, одновременно отворачиваясь от его рта.

— Что не так? — спрашивает он, и его голос звучит странно, намного ниже, чем обычно, и он немного запыхался.

— Я думаю, нам надо вернуться, — заставила я себя произнести. Мой собственный голос тоже звучит странно, и я глубоко вдыхаю.

— Куда вернуться? — он выглядит немного удивленным, и, думаю, я не могу его винить.

— К другим, — отвечаю я, все еще с трудом дыша. Его нога все еще между моими, и я так плотно прижата к стене, что не могу отодвинуться. — Я обещала Алу, что мы встретимся с ним в Трех Метлах, - быстро соврала я. Я ничего не обещала Алу, но я в отчаянии. Мне нельзя сейчас быть с Дэвидом наедине.

— Блять, Роуз, — с негодованием сказал он и вроде как злобно на меня посмотрел. — Во что ты играешь?

— А?

— Ты пришла сюда, делала все это, а теперь просто говоришь «стоп»? В чем, черт возьми, дело?

Я в шоке. В прямом смысле в шоке. Я с изумлением смотрю на него, прежде чем, наконец, собираюсь с мыслями:

— Ты серьезно думал, что я решусь потерять девственность рядом с гребаным мусорным контейнером?

Не знаю, зачем я это сказала. Мои щеки тут же обдало жаром, и я мысленно пнула себя за то, что намекнула, что вообще думала о сексе с ним. Он смотрит на меня, тоже явно шокированный, но потом шок превращается в легкую улыбку.

— Мы можем пойти куда-нибудь еще, — мягко говорит он и снова целует шею, пока его руки спускаются вниз к моему заду.

— Дэвид, хватит, — настойчиво сказала я, извиваясь, пытаясь выбраться, но тщетно.