Хулиган и все-все-все

Драконы задумались. А потом Венгерец похлопал смущённо крыльями:

— Ну, вообще-то, я занимаюсь… поэзией, — произнёс он.

— Поэзией, сэр?

— Да! Хочешь послушать моё последнее стихотворение?

Гарри подумал, как бы повежливей отказаться, но Венгерец уже ничего не слышал:

— Оно тебе понравится! — пообещал дракон. — Я назвал его «Торт-перевёртыш».

— Грустное?

— Очень! Вот, слушай:

<p align="center">

Мой сладенький перевёртыш,

<p align="center">

Твоё горе понять я могу.

<p align="center">

Мой бедненький перевёртыш,

<p align="center">

Ведь низ у тебя наверху!

— Ой! — не сдержался Гарри.

— Экспрессия! — поаплодировал Валлиец и, кажется, украдкой смахнул слезу. — Метафора!

Однако Венгерец поднял крыло:

— Я ещё не закончил.

<p align="center">

Сожалею, мой перевёртыш,

<p align="center">

Нет решения у меня.

<p align="center">

Потому что, мой перевёртыш,

<p align="center">

Низ — наверху у тебя.

После этого драконы многозначительно помолчали.

— Мне кажется, здесь поднята тема безнадёжности бытия, — наконец, отозвался со своей стороны Валлиец, подтирая глаза.

— Откуда поднята? — не понял Гарри, но его никто не заметил.

Венгерец лишь закивал головой:

— Да-да, вы абсолютно правы: безнадёжность, одиночество, предчувствие смерти — это основные лейтмотивы моей лирики…

— Лейт-чего?

— …когда я был маленьким, мамаша взяла меня на охоту, и я тогда впервые убил овцу. Не овцу даже, а ягнёнка, совсем ещё крошку. Именно в тот день я и понял, как же близка к нам смерть…

— Как жаль, как жаль! — заахал сочувственно зелёный Валлиец.

— Ну, к той овце она была ближе, чем к вам, сэр, — проницательно вставил Гарри. — Что же вы теперь? Не убиваете?

— Почему же? — оскорбился поэт. — Убиваю и плачу, конечно.

— Это ведь так элементарно! — пожурил его Валлиец со строгостью. — Он убивает и плачет!

«Ненормальные! В книжках совсем другие! А Северус ещё говорит, что книги — полезная штука».

— Разве может быть полезным то, что так завирается? — нечаянно закончил Гарри вслух, рассердившись.

Но на него никто не обиделся.

— А как часто полезно то, что правдиво?

Гарри посмотрел в желтоватые глаза Венгерца и призадумался.

Шишки совсем уже разгорелись и начали пахнуть. Лёгкий дымок вихрился над ними, будто прядь седых волосков; дождь затих, но светлячки, попрятавшись в лес, не спешили вылетать на поляну и всё продолжали кружить рядом с Гарри. Они ему мигали так, будто знали истину, а если не её, то хотя бы ответ на вопрос.

— Ну что же, — нарушил молчание зелёный, которому стало скучно. — Раз так, то и я признаюсь.

Гарри вмиг обо всём забыл. Он уже воспрял духом и приготовился к чему-нибудь интересному, как дракон продолжил:

— Я ведь тоже — поэт!

И Венгерец глянул на него с уважением, а маленький Гарри отвернулся, потому что обиделся.

— У меня немного другой стиль, — заскромничал тем временем Валлиец, а из его ушей от смущения повалил дым, — но тема всё та же.

— Мы слушаем, коллега!

— Стихотворение называется «В репей закутанная лошадь».

— Ой! — не выдержал Гарри опять.

<p align="center">

В репей закутанная лошадь

<p align="center">

Ждала подругу у пруда,

<p align="center">

Но та на городскую площадь