Хулиган и все-все-все

Напоследок он обернулся: Сев растворялся на фоне реки, словно часть темноты, только Гарри знал наверняка — этот мальчик был тёплой апрельской ночью, бархатной и приятной, а вовсе не той, когда страшно и холодно.

А затем Гарри увидел собаку, кинулся вслед за ней, вшивой и косматой, ногой угодил между кочек и грохнулся. Маховик перевернулся сам собой, и время побежало вокруг, перематываясь.

«Ну вот, — огорчился маленький Гарри, — и ведь не будет у Сева собаки, лающей на тех, кто не любит его!..»

<p align="center">

<p align="center">

* * *

— Привет, — поздоровался Гарри со всеми.

МакГонагалл смотрела, как хищная птица, Северус барабанил пальцами по подлокотнику, а Дамблдор вообще — отвернулся. Кажется, он пошевелил золу в камине, потому что в комнате посветлело.

Никто не сказал ни слова. Всем хулиганам давно известно, что это самый паршивый знак.

Подумав, Гарри аккуратно снял с шеи маховик и бочком, не спуская со строгой Минервы взгляда, поднёс его на ладошке.

— Положите, где взяли, Поттер, — строго приказала колдунья.

Гарри увидел на столе знакомую шкатулку и в полнейшей тишине опустил туда маховик. Тот свернулся на подложке, как змейка, и Гарри не без сожаления погладил её по золотой голове:

«Пока!» — попрощался он с ней и с мальчиком Севом, тем мальчиком-ночью, что остался на берегу мелководной реки.

Снейп следил за ним, кажется, не моргая. Он сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и выглядел самым расслабленным из присутствующих. Гарри послушно подошёл к нему, заметив манящее движение пальцев.

— Извини? — предложил Гарри неловко, стеснительно.

И с удивлением отметил, что Северус на него вовсе не зол. Он лишь взял Гарри за плечи и глянул в самую душу: так показалось мальчишке. И в голове защекотало немножко, будто кто-то перебирал мысли пальцем, как библиотечные карточки.

— Больше так не делай, — наконец, сказал ему Северус.

И голос его был тих и спокоен, а вовсе не холоден.

Гарри обрадовался несказанно! Он почувствовал себя в безопасности и уюте, словно Северус был той темнотой, что спрячет его от недругов и наказаний, если потребуется. Даже Дамблдор был не страшен, и Гарри обхватил ладонь Северуса в благодарность, когда та погладила его по макушке.

— И это всё? — возмутилась Минерва, видимо, ожидая для хулигана хорошей трёпки.

— Мы с Лили проведём беседу о маховиках и…

— Северус! — вдруг перебила МакГонагалл, кажется, выходя из себя. Её тугой пучок даже слегка распустился — так яростно она погрозила пальцем. — Нельзя это спускать! Он мог такого натворить! Альбус, ты же понимаешь, как всё…

Тем временем Гарри снова глянул на Снейпа.

— Я там встретил мальчика, — доверительно прошептал он, пока МакГонагалл распалялась.

— Боюсь, он тоже встретил тебя.

— Он такой несчастный! Давай заберём его?

Северус дёрнул рукой, но Гарри её не пустил, прижимая к своей груди, кажется, умоляя.

— Я его очень люблю, — попробовал Гарри снова, не привирая, как и тогда — у реки. — Он такой хороший! Лучше шоколадных лягушек!

— Вот как?

— Давай заберём его к нам домой?

И тут взгляд Гарри упал, наконец, на чужую манжету. Та задралась, примялась, и из-под неё выглянул знакомый уже головастик, только потускневший от времени, выцветший, словно старая фотография. Гарри видел этот шрам много раз, но только теперь его осенило, и он сложил два плюс два (потому что умел считать).

Ну конечно! Конечно же — он!

— Ух ты-ы-ы! — протянул Гарри, сдвигая рукав, пока Северус ему не мешал. — У-у-ух ты-ы!

МакГонагал прервалась на полуслове и возмущённо обернулась на звук. Её брови сдвинулись к переносице, а губы поджались, но никто этого не заметил.

— Ух ты, Сев! Ух ты! — задыхался от восторга маленький Гарри. — Ты теперь такой большой!

И он смотрел на Снейпа совсем другими глазами, будто видел впервые в жизни.

— Ты не должен улыбаться, Северус! — заметила Минерва, не очень-то понимая. — Мальчика нужно наказать, это очень серьёзно.

Но зельевар не мог перестать. Гарри прыгал вокруг него, изучая, и то ахал, то охал, то сиял так, что хотелось зажмуриться.

— Правда? — спрашивал он неустанно. — Правда, ты?

Северус ничего не говорил, но в этом молчании и крылся его ответ — Гарри такое хорошо понимал. Он всё трогал и трогал симпатичного головастика, и не мог никак успокоиться: