Узы крови (СИ)

Наклонив голову вбок, Грандинсон несколько секунд раздумывал над словами друга, после чего осушил чашу до дна, позабавив абсолютно всех. Вытерев бороду, он не переставал ухмыляться.

– Но мать била сильнее. Ладно, приступим. Сантагар, твоя нога. Ты повредил ее, будучи ребенком.

– Мне было двадцать пять, когда я выступал на турнире и упал с коня, который затем раздробил мне кость.

Разочарованный обвинитель, чертыхнувшись, принялся пить до дна под бурные овации других бражников.

– Во всем виноваты отцы, на самом-то деле. Мой был горделивым козлом, любившим покрасоваться. Он начал выставлять нас с братом на турнир с юных лет. Хавьер преуспел, а я остался с подарком. В пекло. Продолжим, мне нравится. Валькур, ты любил женщину, но все обернулось плохо и больше ты не позволял себе влюбляться.

– Не буду тешить вас подробностями, – Каракурт глотнул нектара, внезапно ставшего кислым. Впрочем, как и вся его жизнь. – Хорошо, кто там следующий? Венедикт, да?

Ворвавшийся в палатку солдат прервал веселье. Недовольные взоры устремились на глупца, посмевшего мешать. Запыхавшийся мужчина, пересиливающий боль, изошел на пену, чтобы сообщить о том, что мост, отделяющий стоянку от захваченного замка, был опущен. Это известие взбудоражило пьянствующих лордов, вынуждая вскочить с мест и выбежали наружу. Непрекращающийся собачий лай говорил о много. Что-то не так. Вздрогнув от непростительно долгого чувства беспокойства, Клаус приказал немедленно трубить в рог. Сумерки сгустились настолько, что разглядеть что-либо на расстоянии было почти невозможно, кроме верхушек елей и отдаленных силуэтов.

Лагерные огни плохо спасали положение. Заунывный вой боевого рога призывал на помощь отдельные отряды, рыскавшие по лесу. Может, подкрепление пришлет Форт Сангард. Не собираясь уповать на милость провидения, первородный распорядился не приближаться к подозрительному мосту. Опасаясь ловушки, многие роялисты тут же повиновались, однако раздавшийся клич привлек всеобщее внимание. Вражеская кавалерия, скрывавшаяся во тьме, ринулась вперед. Топот конских копыт разбудил заснувших рыцарей. Мгновенно протрезвев, они побросали недопитые кружки, дабы успеть схватиться за оружие. Слишком поздно.

Цербер помнил, как защитники окружили его плотным кольцом, выставив копья, но их смели за считанные секунды. Хаос воцарился в пристанище сторонников короны. На них обрушивались безжалостные удары. Жалкие попытки взобраться на расседланных жеребцов ни к чему не приводили. Десятки, сотни – все бравые воины пали. Одному раскроили череп, другого разрезали на части одним взмахом клинка. Ни одному не посчастливилось избежать столь плачевной участи. Баратеон орудовал молотом, дробя противникам кости и разрывая панцири огромным шипом. Но лошадь врезалась в него на полном ходу, отбросив в реку.

Мятт рухнул в грязь, погребенный под трупами соратников. Оставшиеся пехотинцы не могли сдержать натиск еретиков. Шестеро трусов попытались добежать до ворот крепости, но выскочившие оттуда всадники обезглавили дезертиров. Жалостливые крики разносились по лагерю. Подожженные знамена со львами символизировали окончательное падение. Клаус, с рассеченной до крови щекой, полз к реке. Его сестра исчезла. Быть может, погибла, как и остальные. Джером, Гордон, Кристофер – все они наверняка мертвы. Душераздирающие вопли слились в единый звук. Заскрежетав от боли, венценосец окунулся в воду, испытывая облегчение.

– Посмотрите, кто у нас тут, – интонация, резанувшая по ушам, напомнила о кошмаре. Их пятеро. Далия предупреждала, а он не верил. Острейшая сталь оцарапала кожу на шее. Рассудок постепенно угасал. – Ваша милость, неужели вы до сих пор носитесь со всем этим бесполезным сбродом? – Железо холодило горло, не давая отключиться. – Клэнт, нам же нет нужды убивать его? Тебе же не за кого мстить, я прав?

– Разумеется, господин, – в отблесках огня мелькнул хищный оскал. – Но следует дать им понять, насколько мы кровожадны. Эти надушенные аристократы считают себя умнее других. Думают, что все должны перед ними пресмыкаться и целовать им сапоги. И когда у них возникнут проблемы, достаточно будет призвать на помощь семью, и все проблемы исчезнут. Верно. Без семьи ты никто, а их здесь нет. Запомни это. А вот так ты запомнишь еще лучше!

С этими словами он убрал мечи, после чего нанес страшнейший удар. Повалившись в реку, Никлаус ощутил невыносимое жжение.

– Будь осторожен, малыш. Ночь темна и полна ужасов.

========== Порочный круг ==========

The Japanese Popstars - Shells Of Silver

Alex Band - Only One

Мир потускнел. Впрочем, неудивительно, ведь он лишился глаза. Мир не потускнел. Всего лишь уменьшился, стал компактнее. Повязка на лице раздражала. Она впитала в себя его кровь и сколько бы раз ее не меняли, запах оставался прежним. Постоянно хотелось спать. Он не потерял сознание, нет. Просто лежал и часами рассматривал ту безвкусную картину на стене. На порванном балдахине копошились насекомые, но и это не особо волновало погрузившегося в забытье смертника. Будучи не в состоянии отвечать на многочисленные расспросы, он слушал нескончаемую болтовню частых посетителей.

Они действительно беспокоились. Каждый входивший на секунду замирал в дверях, разглядывая изуродованную щеку проклятого короля. Затем, подавив эмоции, люди заходили внутрь, садились на стоявший рядом шатавшийся стульчик и выказывали свои опасения или же рассказывали о событиях далекого прошлого. Может, это было будущее – никто не знает. А он внимал, не произнося ни слова. Связь с реальностью, к сожалению, слишком упрочнилась, чтобы погрязнуть в ирреальном мире. Чертовы сны – единственная иллюзорность, посещающая его.

В них к нему приходил отец и насмехался над страшным увечьем. Когда-то давно он сам поклялся выдавить кронпринцу глаза, если тот в очередной раз опозорит семью. Заботливый папа, но Клаус поспешил уверить его в том, что это излишне. За него все сделал восставший из мертвых демон. Тогда погибший монарх бешено расхохотался. Раскрываясь, трещины побежали по знакомому лицу, разрывая плоть. Одним резким движением он сорвал маску, являя свой истинный облик. Перед венценосцев возник Гэбриэль, язвительно ухмыляясь. Он открыл рот, дабы сказать что-то, и его лживые слова превратились в бледно-серых мотыльков.

Караковый жеребец промчался мимо, ведомый десятилетним мальчиком, кричащим от радости и воздевающим ладошки к хмурым небесам. Позади реяли золотые флаги с красными солнцами и горело множество костров. Черноволосый юноша, стоявший подле них, угрожающе потрясал копьем, обращаясь в никуда. Яркое пламя достигло каменных стен и постепенно сжирало деревянные строения, пока силуэты четверых всадников не растворились в дыму. Их преследовали морские твари, появившиеся из самых темных глубин. Звезды следили за беглецами, но в конце концов перешли на их сторону и освещали путь.

Огромный волк с темно-фиолетовой шерстью обгладывал человеческий череп, рыча и скалясь на проходящих. Корона, ранее украшавшая голову мертвеца, расплавилась. Золото текло по волосам кричащего мужчины и затекало в рот. Все это происходило возле кровавой реки, чьи потоки исчезали в тумане. Образы сменяли друг друга, при этом не задерживаясь подолгу. Зверски убитые лорды валялись среди пропитанных смрадом цветов. Один из них, еще живой, изнывал от боли в траве от ужасной раны в области груди. Внезапно галлюцинации испарились. Женщина, укутанная в красный плащ, едва слышно прошептала: он был рожден в горе и эта тень висела над ним всю жизнь.

Материнский голос, ворвавшийся в сновидение, отогнал грезы. Привычный аромат миндаля, казалось, проник в апартаменты вместе с его обладательницей. Пока он не шевелился, искалеченный участок лица не болел, поэтому принц лежал неподвижно. Или он король? Странное чувство. Сколько минуло времени – сказать никто не мог. Ни луна, ни солнце не заглядывали в мрачную комнату. Открывал Лев глаз или нет – без разницы. Он спал, просыпался и засыпал вновь. Трудно определить, что из всего было мучительнее – почивать или бодрствовать. Когда он засыпал, приходили сны – удручающие и тревожные, полные крови и вероломства. Часы превращались в дни. Так, по крайней мере, ему чудилось.