Достояние нации. Ренегат (СИ)

…В каюте было очень тихо. Сонно было. Спокойно и уютно. За дверью осталась суета вахтенных, писк комма, мельтешение патрулей на большом экране в рубке. Тишина. И теплый свежий запах постели. И Тома.

Крис привык к мельтешению и безумной круговерти за прошедшие с начала конфликта дни. И тысячу раз прав Том, он устал и ему действительно нужно отдохнуть. Организм, даже организм дарка, многократно усиленный наукой и ласками, бесконечно долго в таком ритме функционировать не может. Не способен просто. А еще он не способен долго обходиться без карми. И теперь в тишине, слушая дыхание любимого человека, он замер, стараясь как можно дольше не разрушать момента.

Можно представить, что нет этого безумия. Нет конфликта, почти войны с Бетой. Никто не охотится за Инди и Карой, никому не нужно уничтожать их мир, уютный, родной, выстраданный и заслуженный мир. Вот только врать себе он не привык. Потому и не врал. Подошел к постели, опустился на край, склоняясь к то ли дремлющему, то ли спящему Тому. Кончиками пальцев погладил усталое осунувшееся лицо и нежно коснулся губами губ.

Том ответил не сразу. Только спустя несколько долгих томительных секунд шевельнулись губы, приоткрылись. Дрогнули ресницы, дыхание сбилось.

— Ты все-таки пришел. А я уже раздумывал дать тебе карту, что бы ты нашел наконец дорогу. — И не понять, что звучит в голосе: ехидный упрек или просто насмешка.

— Прости, — шепнул Крис. — Готов искупать свою вину. Я даже сдал вахту и попросил беспокоить только в случае полномасштабных военных действий

— Это не вина, Крис. Это просто твое желание. Или нежелание. Мне тебя не хватает, но я меньше всего хотел бы навязываться.

— Ты что? — на миг опешил дарк. Навязываться? Том точно произнес именно это слово? Какая невообразимая глупость. — Мистер Томас Уильям Хиддлстон, — вкрадчиво начал Крис. — Вы, совершенно случайно, мой карми. Моя жизнь, мое дыхание, пульс моего сердца. Моя задача сейчас защитить тебя любой ценой, потому что ты — смысл моего существования. Я виноват в том, что для меня защита стала более важной, чем ты сам… За это прости, — губы смяли тонкие подвижные губы Тома, точно упреждая возможные возражения.

Том возражать не стал. Только ответил с напором, голодно, почти отчаянно. Стискивая плечи, с силой ероша волосы.

— Иногда я тебя ненавижу, — выдохнул между короткими, но глубокими, жадными прикосновениями губ к губам. — Ты — теперь весь мой мир, и это меня пугает. Если ты… Я верю тебе, но я боюсь остаться без тебя больше, чем боялся чего-либо в жизни.

— Страшная штука — любовь, — дарк поцелуями прочертил дорожку по его шее, груди, спускаясь к животу. Кончиками пальцев поддел, стаскивая, пижамные брюки, пока не вобрал в рот нежную солоноватую плоть.

— Очень страшная, — в тон ему ответил Том, срываясь в пока еще короткий стон. — Так и думается, как бы от нее избавиться. Не подскажешь? А то она из меня идиота делает. — Он выгнулся, а потом вдруг отстранил Криса от себя, оттолкнул, переворачивая на спину и седлая бедра с шалой улыбкой, — Не подскажешь, как мне от нее избавиться?

— Для меня это самое безнадежное и невозможное занятие на свете, — хищный свет в глазах, скрытый показной податливой мягкостью. Под теплой бархатистой кожей свиваются змеями мускулы. — Если бы мне предложили прожить жизнь заново — я бы отказался… Мне не нужна жизнь без тебя.

— Иногда мне кажется, что без меня тебе было бы гораздо лучше. Спокойнее — уж точно, — Том навис над ним, упираясь в постель по бокам от его головы. Склонился, губами прижался ко лбу, скользнул ниже, обжег дыханием висок и скулу.

— Иногда мне кажется, что в твоей умнейшей голове живет еще одна личность, которая просто обожает страдания, метания и самокопания, — Крис обеими руками погладил его бедра, сжал ягодицы и улыбнулся тихому вздоху. — Просто даже представить не могу, что мне сделать, чтобы ты перестал себя грызть!

— О, я еще даже не начинал, — лукаво хмыкнул Том. — Ибо это противно моей природе в принципе. Так что считай, что у меня просто проснулись муки совести.

— Послушаю о них непременно, — дарк потянулся к нему, поймал губами острый подбородок. — Странно, что за все эти годы я такого за тобой не замечал, — он перекатился, подминая Тома под себя, накрыл его собой, бедрами втираясь в пах, ощущая, как наливается кровью и поднимается его член.

— Начнем сначала? — Том шумно выдохнул, раскрываясь сильнее. — Я подставил тебя на первом курсе.

— Безумная была история, — осклабился Крис, поддавая бедрами. Лизнул тонкие губы, накрыл его рот своим, целуя все глубже, языком проникая внутрь.

— Мы оба чуть не сошли с ума, — Том застонал, обнимая его за плечи и закрывая глаза, с головой погружаясь в ощущения. Ему этого не хватало. Всегда не хватало.

— Вместо нас почти поехал крышей Реннер, — кончики пальцев, скользкие от геля, проникли внутрь тела. — По-моему это было просто чудесно.

— Съехавший Реннер? — смешок Тома закончился судорожным выдохом. — Пожаловаться на тебя ему что ли… Хватит, Крис, ты не так долго отсутствовал, чтобы я успел стать настолько узким.

Следующее проникновение не было настолько… невинным. Крис толкнулся в него, заполняя собой, вгоняя себя в узкое, что бы там не говорил Том, тело и замер на секунду, глядя на него потемневшими, почти почерневшими глазами.

— Ты все равно мой. Всегда был, есть и будешь мой. Карми.

— Главное, что бы и ты был моим. Моим, а не корабля, космоса или его духа, — Том сглотнул, кусая губы, а потом подался вперед, принимая в себя еще глубже. — Сильно, Крис. Очень сильно.

До боли. До следов на светлой коже. До отметин пятерни на бедрах. До искусанных губ. До сочных ярких пятен на груди и многострадальной шеи. Сильно. Очень сильно. Чтоб тело врывалось, вламывалось в тело, чтоб похабные влажные звуки, чтоб капли пота и шибающий запах секса, чтоб не справлялась, не справлялась с ним вентиляция…

На завершающий стон-вскрик ушли последние силы, и Том обессилено рухнул на раскаленную простыню, судорожно дыша. Пересохло во рту, припухли ноющие губы, но внутри вместе с ноющей, такой необходимой болью, разливалось спокойствие, наконец-то спокойствие.

— Если ты сегодня снова уйдешь на вахту — я с тобой разведусь, — еле слышно шепнул он, закрывая глаза. Держать их открытыми тоже не было сил.

— Не уйду, — шепнул дарк. Тем не менее, он все-таки поднялся. Но только для того, чтоб осторожно вытереть Тома влажным полотенцем и снова вытянуться рядом с ним на постели. — А тебе хотелось бы со мной развестись?

— Иногда хочется до безумия. Когда сильно на тебя злюсь. Или когда думаю, что порознь было бы безопаснее для всех. Когда дарки тебя взяли… Этого бы не было, если бы твоим карми был не я. Я никогда в жизни так не боялся.

— Не было бы тебя — не было бы никого, — шепнул Хэмсворт, обнимая его. — Я люблю тебя, наглый малек, и ради тебя готов рисковать всем.

— Не делай из меня центр вселенной, — Том поморщился, обнимая его в ответ и натягивая на них обоих одеяло. — Спи. Чувствую, отдохнуть у нас получится еще нескоро. Поэтому просто спи, а я буду твоей таблеткой снотворного.

Предупреждения запоздали по меньшей мере лет на много. Но говорить об этом Крис не стал. Вздохнул устало, ощущая на корне языка его вкус и запах. Защитить любой ценой. Во что бы то ни стало. Аминь.

========== Часть 7 ==========

Кофе горчит, сводит скулы до оскомины. Но отвлекаться нельзя даже для того, чтоб попросить кого-нибудь принести хотя бы воды. Все на боевых постах. Все до одного. Включая пилотов истребителей, техников, расчеты. И все потому, что разом сработала интуиция экс-ректора, экс-декана, Тома и самого Криса. От напряжения, казалось, трудно было дышать. Никто не знал, откуда может прилететь удар, и ожидание выматывало, оправдывая древнюю поговорку про ожидание и смерть. Стандартные команды, перекличка, вахты, смены. До возвращения «Гранда» оставалось меньше четырех суток, но Том уже устал метаться. Даже Силь словно стал еще тише, хотя, казалось, это было невозможно.