Выученные уроки (СИ)

Все еще слишком рано, но я решаю, что могу идти вниз, в подземелья. Там так же холодно как в слизеринской гостиной, но я не удивлен — такая температура держится здесь круглый год. Монтегю еще нет, и, так как это первый урок сегодня, класс еще закрыт. Я ставлю сумку на пол и соскальзываю по стене, чтобы сесть рядом с ней. Я втягиваю руки в рукава и почти слышу голос моей матери в своей голове: «Тебе действительно нужно постоянно растягивать свои вещи, словно хамскому уличному беспризорнику? Правда, Скорпиус, тебе следует научиться хоть немного уважать свои вещи!»

Мать не так уж и плоха на самом деле. Она раздражает, когда дело касается внешнего вида и тому подобного, потому что она всегда хочет всего самого лучшего и хочет, чтобы мы этому соответствовали… Но она, по крайней мере, выказывает хоть малейший интерес ко всему, что касается меня, кроме квиддича. Она слушает (или притворяется, что слушает), когда я говорю о том, что происходит в школе, и всегда отвечает на письма настоящими вопросами и предложениями, в отличие от папиных писем, которые обычно выглядят так:

Дорогой Скорпиус,

Дома все в порядке. Учись хорошо и не попадай в неприятности.

Искренне твой,

Отец.

Ну, теперь вы, наверное, решите, что у меня серьезный, глубоко завязший «комплекс папочки», верно? Ну, если так, то вы ошибаетесь. У меня нет связанных с этим комплексов. На самом деле это у моего отца «комплекс папочки». Его отношения с отцом еще куда хреновее, чем мои с ним. Вот почему я его ни в чем не виню. Серьезно, ну где бы он мог научиться быть внимательным отцом? В любом случае, не то чтобы он вообще планировал заводить сына. Моя мать была беременна, когда выходила замуж, так что понятно, там просто случилась какая-то ошибка. Но об этом мы дома тоже не говорим.

Отлично, сюда идут гриффиндорцы, ну, то есть, парочка их. Меган Томас и Элизабет Ричардсон смеются идиотски громко над чем-то, что я уверен, не так уж и смешно. Я, наверное, превратился в невидимку, потому что они меня полностью игнорируют и вообще никак не замечают мое присутствие. Мне плевать, конечно. Они обе довольно надоедливые, так что лучше уж пусть игнорируют, чем пытаются со мной поболтать.

Меня не интересует розовый лак для ногтей или прическа солиста Озорных Волшебников, в конце концов. Я посмотрел на часы и увидел, что осталось всего десять минут до начала урока. Обычно в это время большинство уже здесь, но, предполагаю, сегодня многие проспали.

Стало собираться все больше людей, и, наконец, явился Монтегю, чтобы нас впустить.

Уже прошло три минуты от начала урока, но мы все тихо зашли и расселись за своими столами. Обычно мне приходиться сидеть с Джастином и Дарреном, и, да, я говорю «приходится», потому что будь у меня выбор, я бы сидел и работал один.

Оба они говно, когда дело касается зелий, так что в итоге я все равно все делаю один, но при этом мне приходится делиться своими оценками с ними, и я не считаю, что это честно.

Как раз, когда мы рассаживались, дверь в класс опять открылась, и Роуз Уизли вбежала вместе с Дэвидом Джорданом. Они выглядели запыхавшимися или потому, что они бежали сюда по всем лестницам, или потому, что целовались где-нибудь в шкафу для метел. Или потому, что они оба в плохой физической форме, не знаю. Монтегю сердито на них посмотрел, как только они вошли и пролаял:

— Десять баллов с Гриффиндора!

Наверное, как слизеринец, я не должен этого говорить, но не думаю, что это честно — снимать баллы с Гриффиндора за их опоздание, когда учитель сам опоздал на урок. И, конечно, я не произнес это вслух. Я не тупой.

Никто из них и слова не сказал, да Дэвид и не стал бы. А Роуз, наверное, читает новую книгу, где сказано «Не спорь с учителем Зелий или будешь изгнана». Это разочаровывает немножко. Я всегда восторгался и наслаждался, когда она начинала спорить с ним, потому что, похоже, больше никто не имел достаточно храбрости, чтобы сделать это. Я — точно нет, и я не помню, чтобы кто-то делал. Во всяком случае, не в таких масштабах. Но, похоже, она поняла, что если будет продолжать, то это очень плохо кончится, поэтому она прекратила.

Они с Дэвидом скользнули за стол к ее кузену. Он посмотрел на них, подняв брови, и они словно молча о чем-то переговорили. Мне всегда кажется, что это странно, когда ты можешь прочесть чьи-то мысли, просто обменявшись взглядами. Я не знаю никого на свете, кто мог бы прочитать мои мысли, просто взглянув на меня, но у меня нет таких близких друзей, как у них. И у меня нет толпы кузенов, бегающих по школе. Интересно, они понимают, как им повезло, что у них такая большая семья и рядом всегда есть кто-то, с кем можно поговорить? У меня нет братьев и сестер, как и у моего отца. У моей матери есть сестра, но у нее нет детей. Так что я всегда один в своей семье, и, может быть, именно поэтому меня раздражают одноклассники. Но, тем не менее, я бы хотел, чтобы у меня был кто-то, с кем можно поговорить.

Роуз подвязывает волосы. Она всегда так делает, когда начинаются Зелья, думаю, чтобы волосы не падали на лицо, пока она работает. Она всегда использует для этого бледно-зеленую ленту, она уронила ее в тот день, когда ее выгнали из класса. Я подобрал ее и вернул… ну и, естественно, выставил себя полным придурком во время этого. Удивительно, правда? Да, точно. Я говорил с ней, наверное, где-то раз шесть за эти пять лет, и ни один из этих разговоров не заканчивался неловкостью, потому что я чувствовал себя полностью опозорившимся. Наверное, скорее всего, потому что я полностью на ней помешался.

О’кей, наверное, это из-за моего помешательства. А может, и нет. Не знаю. Я думаю о ней почти постоянно и смотрю на нее всегда, когда выпадает возможность. Знаю, страшновато, да? Но я ведь не то чтобы специально это делаю, просто… Просто меня что-то полностью околдовало. Знаю, я сейчас говорю, как какой-то гей, но это единственный способ — это описать. Я пытался перестать, но не смог. Как будто я смотрю на нее автоматически, что-то вроде… Наверное, мне нужна серьезная помощь, потому что я так в маньяка превращусь, но мне слишком стыдно, чтобы спросить кого-нибудь, нормально ли это.

Роуз красивая, действительно красивая. У нее столько волос, и они такого потрясающе рыжего цвета, у нее тяжелые кудри, которые всегда падают ей на лицо. И она всегда так делает - откидывает их с лица и заправляет за уши… Но это никогда не помогает, потому что секунду спустя они опять падают. Еще у нее очень красивые глаза, они настолько темные, что забавно контрастируют с ее цветом лица, таким бледным. Я тоже бледен, но по-другому. Я бледен как вампир, как будто солнце меня ненавидит и все такое. У Роуз кожа как молоко, скорее, цвета сливок, чем бесцветная (как у меня). Еще у нее веснушки, прямо на переносице и на скулах. О боже, вы, наверное, думаете, что я псих.

Наверное, так и есть.

Я толчком вернул себя в реальность и заставил обратить внимание на профессора Монтегю. Он объясняет Мирное Зелье, которое должно успокоить выпившего его до состояния полной эйфории. Мне действительно стоит научиться его варить, чтобы я мог подлить его моему отцу, если вдруг завалю какой-нибудь СОВ. В конце концов, он редко повышает голос, но, когда он это делает… Короче, скажу просто, я не хотел бы быть тем, кто это будет слушать. Не то чтобы я собирался что-нибудь завалить. Нет, не собираюсь.

Я буду действительно усердно трудиться в этом году и постараюсь получить проходные баллы по всем предметам, высокие - если получится. П и В, и все такое.

У Роуз, наверное, будет тридцать «П». То есть, у нас нет тридцати предметов, конечно, но я бы не удивился, если бы она получила. Она самая умная из всех, кого я встречал за всю жизнь. И я не имею в виду просто «умненькая», она гений, правда. Она знает все, даже больше, чем учителя. Ее мама занимает высокий пост в Отделе Обеспечения Магического Правопорядка в Министерстве, и, как я слышал, она тоже гений. Конечно, мой отец зовет ее по-другому, когда видит ее имя в газетах или еще где, но меня эти слова не слишком веселят. Отец так и не смог забыть школьную вражду, и он все еще произносит имя Гарри Поттера с крайним презрением. Так что, чего еще ждать?