Север помнит (СИ)

- Мы хотим пройти Старым Путем под холмом далеко-далеко на север. На край света. Покажи нам вход.

Бран поколебался.

- Вель сказала, там дракон.

- Вель права, - ответил Джон, как будто речь шла о чем-то заурядном. – Если мне позволено пройти сюда, за мной могут пройти Иные. Пойдем.

Бран хотел было возразить, что не знает, где вход, но это было не так. Он знал. Он молча вскарабкался на трон из корней и почувствовал, как они смыкаются вокруг него, змеями обвиваясь вокруг его тела. Через пятьдесят лет они прорастут сквозь меня. С каждым видением он все дальше и дальше уходил от своей памяти, от настоящего себя. Вспомню ли я, что меня зовут Бран Старк? Вспомню ли я, зачем Джон приходил сюда?

Бран прикусил губу, но не остановился. Он почувствовал, как корни сворачивают и разворачивают свои кольца, ощутил холодное дыхание небытия. Открыв глаза, он увидел позади себя темную нору.

- Вот, - сказал он тонким голосом. – Это здесь.

Невдалеке раздался тихий топот неживых ног.

Джон взглянул на вход, потом кивнул Брану.

- Пойдем с нами, - сказал он. – Боюсь, нам без тебя не удастся пройти последнюю часть пути. Человек и… - Казалось, он не смог подобрать для себя подходящего описания. – Древние силы не пропустят нас. Ты должен пойти с нами. Открыть нам путь.

- Но я уже открыл путь, - удивленно ответил Бран. – Это прямо здесь, Джон. Иди. – Он понимал, что если пойдет с ними в эту темноту, то лишь кровь Вель сможет удержать защиту от Иных, толпящихся у входа, а память о Мире была еще слишком жива. Хотел бы я забыть эту боль. Но пройдут дни, сливающиеся в месяцы и годы. И в один из этих дней, незаметно для себя, он не сможет вспомнить ее улыбку, звук ее смеха, простую и чистую радость, которую он испытывал, когда был с ней, с Жойеном, с Ходором и Летом. Забыв все это, он перестанет понимать всю глубину своей потери.

- Трехглазая ворона остается, - резко сказала Листочек. – Он и так сделал больше, чем следовало. Ваше безумие нас не касается. Можете разрушить мир людей, но не наш мир.

Джон посмотрел на нее, и в его взгляде был такой холод, что Брана пробрала дрожь.

- Если Иные победят, если все покроется льдом, вашего мира не будет. Думаете, если все люди – мужчины, женщины и дети, - погибнут, то вернутся зеленые времена и все будет так, как до нашествия андалов, которые явились к вам с огнем и железом и загнали вас в это мрачное место? Мир уже слишком стар для этого, и час волка наступил. Все, кто не желает увидеть, как наш общий дом превратится в ничто, должны объединиться.

- Дитя, - Листочек покачала головой, – тебе уже не нужно об этом думать. Тебе придется пожертвовать собой, принести себя в жертву. Ты никогда не вернешься.

- Если такова цена, я заплачу ее. – Голос Джона не дрогнул. – Но мы должны попасть на север, к дракону, а без Брана…

И Джон, и Листочек вопросительно посмотрели на него.

Бран не знал, что сказать. Он отчаянно хотел пойти с Джоном, ему была невыносима мысль о том, что он снова должен его потерять, и на этот раз, может быть, навсегда. Но он не мог заставить Вель нести его ношу, а еще он понимал, что не сможет покинуть полый холм. Его жизнь навеки связана с этим местом, эти узы скреплены кровью, костью и древними, мрачными, жестокими таинствами. Я – Старк. Я должен исполнить свой долг.

- Джон, - наконец произнес он. Ему хотелось крикнуть: «Не бросай меня!» Он должен будет провести здесь целую вечность в одиночестве, пока – если – не придет его наследник. Сломанный мальчик, слепой мальчик. – Я не могу пойти с тобой.

- Почему? – разочарованно спроси Джон. – Бран, ты должен… я не знаю, как мы…

Шаги все ближе, ближе, медленная мертвая поступь. Вель содрогнулась. Бран видел, как сквозь плащ, туго обмотанный вокруг запястья, проступило кровавое пятно.

- Мы справимся, - сказала одичалая. По ее голосу было слышно, что ей очень больно, но она первая шагнула в темноту. – Бран сделал все, что мог. Торопись, лорд Сноу. Торопись.

Джон помедлил мгновение, не сводя глаз с Брана. Они оба мечтали о том, чтобы этот миг никогда не кончался, чтобы они встретились где-нибудь в другом, лучшем месте. Но они оба понимали, что этого не будет. Джон коротко кивнул, отвернулся и двинулся ко входу. Тропа уходила вниз, в еще более неизведанные глубины, чем сердце холма. Древний Путь, их последнее рискованное дело, их единственный шанс.

- Я люблю тебя, - сказал он Брану.

- Я тоже тебя люблю. – Сквозь слезы Бран мог разглядеть лишь расплывчатые контуры их лиц. – Хотел бы я…

- Мы справимся, - ответил Джон, повторив слова Вель. Он сделал несколько шагов вниз по тропе, предложил ей руку, и она с готовностью приняла ее и крепко сжала. Бран знал, как холодна эта рука. Вель накинула на голову капюшон, Джон тоже, и оба стали похожи на призраков, закутанных в черное. Медленно, но верно они начали спускаться все глубже и глубже. Вскоре Бран мог слышать только плеск воды и дыхание бездны. Вель и Джон окончательно скрылись из виду.

========== Сэмвел ==========

У Сэма всегда неважно получалось убегать. Учитывая, что он трус, ему следовало бы бегать получше, но он был слишком большой, слишком жирный, слишком медленный, а если он очень старался бежать быстро, получалось еще хуже. Сэм знал это и понимал, что, если бы не Гренн и Малыш Паул, он умер бы на Кулаке Первых Людей. Но здесь не было ни Гренна, ни Малыша Паула. Некому спасти его от Эурона Грейджоя и его чудовищ, а еще от твари, которая, дымясь, лежала на полу. Хрустальные доспехи, тая, превращались в мерзкую черную жижу, голубые глаза, в которых тлел сверхъестественный разум, еще глядели на Сэма, а он все бил и бил Иного осколком драконьего стекла. Его охватил могильный холод, от душераздирающего визга закладывало уши. Но почему-то он пока не умер, а Иной на его глазах превращался в пар. Сэм перепрыгнул через жуткое создание и благоразумно помчался прочь по коридорам, наконец позволив себе поддаться всепоглощающему ужасу.

Иные. Иные здесь. Иные в Цитадели. Сэм не знал, как, по милости Матери, ему удалось спастись, но не было никаких сомнений в том, кого он только что убил. Словно в полусне, он вспомнил, как канделябры в библиотеке стали замерзать и покрываться огромными сосульками, и это посреди теплой староместской осени. Они пришли сюда вместе с Эуроном. Все жуткие, неправдоподобные рассказы о Вороньем Глазе больше не казались ему страшными сказками, которые рассказывают у очага, чтобы пугать детей или доверчивых школяров. Король Железных островов каким-то необъяснимым образом заключил союз с Иными, и теперь они напали на Цитадель – сердце древнего ордена мейстеров, хранилище темных тайн и опаснейшего оружия, чтобы разорить ее и разнести по камушку. А еще – чтобы заполучить знание о том, как убить драконов, и использовать его в своих целях.

Эта мысль была так ужасна, что у Сэма подкосились ноги. Он остановился, чтобы перевести дух, и прислонился к стене. Но здесь оставаться нельзя. Здесь небезопасно. Теперь нигде не безопасно. Бурные алые вспышки озаряли темную ночь, оглашаемую криками, грохотом рушащегося камня и звоном бьющегося стекла. Кто знает, что за твари бегут за ним по пятам? Сэм никогда в жизни не чувствовал себя таким потерянным; он не знал, в какую сторону бежать, чтобы найти Аллераса или кого-нибудь из Конклава. По крайней мере, на Кулаке я бы умер вместе с моими братьями. По крайней мере, на Кулаке я бы умер как мужчина.

Нет. Сэм решительно тряхнул головой. Он видел Джона в богороще, говорил с ним, хотя Аллерас сказал, что он мертв. Сэм не мог понять, как и почему это случилось, но он знал – ему есть за что сражаться. У него все еще есть драконье стекло (он даже не успел заметить, какое оно холодное), и он убил им еще одного Иного. Сэм Смертоносный. В горле забулькал непрошеный смех. Видите, милорд? Даже демоны меня боятся.

Сэм повернулся кругом, пытаясь определить, где находится. Цитадель представляла собой огромный лабиринт башен, мостов, переходов, залов, дворов и галерей, расположенных на обеих берегах Медовички и на островах в ее течении, и Эурон, по всей вероятности, отправил ладьи с железнорожденными, чтобы перекрыть все речные каналы. Сэм заметил сквозь пелену огня какое-то движение, и, заставив себя встать на цыпочки и выглянуть в окно, обнаружил, что находится в крытом переходе прямо над зимним садом архимейстеров. Там царило полнейшее безумие.