Не имея звезды (СИ)

Поднимаюсь этим утром,

<u>Smiled with the risin’ sun,</u>

Улыбнулся с восходом солнца,

<u>Three little birds</u>

Три маленьких птички

<u>Pitch by my doorstep</u>

На моем пороге

<u>Singin’ sweet songs</u>

Поют сладкие песни,

<u>Of melodies pure and true</u>,

Чистые и правдивые мелодии,

<u>Sayin’,</u>

Говоря,

<u>This is my message to you-ou-ou</u>

Это моё сообщение тебе-е-е!

<u>Singin’: Don’t worry ‘bout a thing,</u>

Поют: Не беспокойтесь ни о чем,

<u>Cause every little thing gonna be all right.</u>

Ведь каждая мелочь будет в порядке.

<u>Singin’: Don’t worry ‘bout a thing,</u>

Поют: Не беспокойтесь ни о чем,

<u>Cause every little thing gonna be all right!</u>

Наконец-то на земли Туманного Альбиона пришла весна и все должно было быть хорошо. Еще очень долго, все должно было быть хорошо и юноша пел, сгоняя с себя остатки зимнего полусна. Наконец-то тепло, и поэтому каждая мелочь будет в порядке.

====== Глава 47 ======

20 марта 1995г Англия, Хогвартс

— Используя ведущий взмах, вы должны мысленно представить себе форму вашего заклятия. При недостаточной визуализации, энергия либо уйдет в никуда, либо создаст нечто случайное, — Комеденти, зачитывая лекцию, ходила вдоль доски, на который были нарисованы формулы «объемных чар».

Проныра, сидя на галерке, смотрел в окно. В школе почти не осталось предметов, которые интересовали бы юношу. Порой, сидя на занятиях, он нервно теребил штаны, то и дело начиная играть на невидимой, воздушной гитаре. Тексты песен так и роились в его голове, частенько соскальзывая на любую поверхность, на которой можно было писать. Манжет рубашки, ладонь, салфетка, туалетная бумага, поля учебника — не важно. Иногда просто нужно было срочно записать, иначе песня буквально резала мозг своим настойчивым гудением.

Все чаще Герберт мысленно выпадал из реальности и хоть тело его присутствовало на лекции, но в разумом Проныра возвращался на сцену где вновь играл. Сейчас, когда игралось лучами весеннее солнце, когда дул прохладный, но уже теплый ветерок, юноше все сложнее было усидеть в замке. Раньше он не ощущал подобных порывов и поэтому пока не до конца в них разобрался.

— Так же, чтобы использовать данные чары, вам нужно попытаться очистить сознание и представить некую форму, который вы словно заполняете стихией. Это немного похоже на выпечку печенья или кекса.

Сногсшибательная красотка, одетая в строгий костюм, затянувшая волосы пучком, продолжала вещать, а Ланс слышал её лишь краем уха. Наверно он бы мог даже наплевать на свой статус «Лучшего ученика», наплевать на знания и на диплом, будь у него хоть малейший шанс подняться хоть на самую захудалую сцену с Малышкой на руках. Но, как бы то ни было, Геб уже изучил в магии все, что его интересовало, в том числе и «объемные стихийные чары». В конце концов, именно в них Проныра разбирался лучшего всего.

Геб всегда любил покрасоваться и по выпендриваться, но сейчас он уже даже не отвечал на прямые вопросы профессоров, просто находя их скучными и убогими. Школьники казались юноше одурманенными зомби, стены замка — клеткой, запершей его еще на целых три года.

Проныра вертел палочку в руках, позволяя перу стенографировать лекцию. В феврале, будучи в центре Черного Сердца, Геб потерял свою магию. Конечно она уже к нему вернулась в полном объеме, но память об инциденте не прошла бесследно. Ланс никак не мог разобраться — почувствовал ли он что-то особенное, в тот момент, когда палочка не отозвалась привычной волной тепла, а осталась куском дерева. Было ли нечто необычное в том, чтобы не иметь возможности творить волшебство. Пожалуй — нет.

Быть может, Герберт слишком долго был маглом и магия оставалась для него просто занимательной игрушкой, но ни как не центром мира. А может это было влияние шока и действие сотен препаратов, которые в юношу закачивали целители св.Мунго. Особенно Гебу не понравился тот настой, заставивший его волосы за ночь вырасти до прежней длины. После этого голова неделю чесалась так, что юноше парализовали руки, чтобы он до крови не стер кожу ногтями.

— В любой ситуации. Вы должны знать — вышедшее из под контроля заклинание непредсказуемо, но его разрушительная сила прямо пропорционально вложенной энергии. Так что всегда следить за тем, сколько магии вы используете для той или иной операции.

Герберт взглянул на увлеченную своим же голосом мисс Комеденти, потом на девушек, старательно записывающих буквально каждое слово, на парней, то и дело отрывавшихся от конспекта, чтобы поглазеть на красотку. Это вызывало улыбку.

Проныра, по-воровски оглядевшись, взмахнул палочкой. Её кончика сорвалась искра. Она упала на парту, немного опалив столешницу, а потом стала расти. В какой-то момент она вытянулась до средних размеров, превратившись в спицу. Но вот из спицы стали прорастать маленькие листики, а так же целый бутон. Вскоре на столе стоял цветок, похожий на нарцисс. Впрочем, этого юноше показалось мало.

Слизеринец вновь взмахнул палочкой, и вот огненный цветок задрожал, а потом вместо корней у него появились ножки, вместо листьев— ручки, а под лепестками, теперь представляющимися в качестве волос, показалось милое личико.

Скептически посмотрев на свое творение, волшебник в третий раз взмахнул палочкой и цветочная фея стала какой-то напыщенной, словно надутой. Юноша удовлетворенно кивнул, а потом подул на пламя. Девушка цветок взмыла в воздух, пролетела над классом, и застыла над головой Комеденти.

— Не забывайте, что в практическом применении «объемные чары» требуют максимального контроля над визуализацией.

Профессор продолжала читать лекцию, а его цветочно-огненная копия повторяла каждый жест и открывала рот одновременно с волшебницей. Причем делала она все это так напыщенно и столь чванливо, что можно было подумать, что стоит не над головой красавицы, а перед очами Её Величества.

Проныру это изрядно веселило, а вот народ не знал, как реагировать. Студенты сидели и тупо втыкали, а маленькая копия преподавателя продолжала свою сатирическую пародию. Наконец Комеденти отвлеклась от самой себя и взглянула на учеников.

— Что? — спросила она.

Потом шестеренки в её прелестной головке натужно заскрипели (Ланс мог поклясться, что услышал их визг) и леди подняла голову. Одновременно с этим «бутон» подняла и огненная копия. Комеденти, сохраняя невозмутимость, взмахнула палочкой и рассекла нарцисс на две части.

— Ага, «щаз», — ухмыльнулся Проныра.

Волшебница уже поворачивалась к классу, как две половинки стали вытягиваться, а потом перед глазами Комеденти появилось уже две её цветочные копии. Еще два взмаха палочкой ситуацию лишь ухудшили, породив сразу четыре цветка. Казалось бы, здесь у любого здравомыслящего человека в голове должно что-то щелкнуть, но женщина, охваченная порывом злобы, не подлежит к данной категории разумных.

Комеденти принялась отчаянно размахивать палочкой, порождая все больше огненных копий. Вскоре те уже заполонили собой почти все свободное пространство в классе. Все это происходило в абсолютной тишине, которую Ланс старался не разрушить своим сдерживаемым смехом.

— Кто это сделал? — кричала профессор.

Хором с ней пищали и цветки, заставляя многих заложить уши руками.

— Кто это сделал?!

Проныра, поправив шляпу, поднялся со своего места.

— Я, — с гордостью ответил он.

— Какого дьявола, мистер Ланс? — не поверила своим глазам Комеденти. Вообще довольно странно, но она считала, что победила в их маленькой войне и студент капитулировал. — Вам спокойная жизнь надоела?

— Вы совершенно правы, профессор. Но дело не в этом, просто я попытался использовать полученные на лекции знания, но, кажется, что-то вышло из-под контроля.

Профессор уже собиралась что-то сказать, но тут прозвенел колокол, оповещаю обитателей замка о конце занятий.