Угли "Embers" (СИ)

«Я не буду плакать. Я не буду кричать».

— Мы умрем, — сказал Зуко голосом тихим и горьким, как воздух зимнего рассвета. — Мы будем умирать долго, но мы умрем. И тела будут гнить на улицах, где никто не устроит им погребальный костер, и реки будут красными от крови, и всё, что ты сможешь покорять — это алые, пахнущие медью кошмары. — Он медленно покачал головой. — И тебе не придется даже пальцем шевелить, Катара. Тебе нужно просто… подождать. — Он погасил огонь, удерживая её одним только взглядом. — Ты получишь свою месть. Всю месть, что только есть в мире. И, надеюсь, ты ей подавишься.

Он снова воспринимал мир вокруг. Зуко видел настороженную бдительность дяди, дрожащего между Тоф и Соккой Аанга, наполняющийся ужасом взгляд Хакоды…

«Не я. Он смотрит не на меня».

Не отрывая глаз от дочери, Хакода медленно качал головой, не желая верить.

«О, он не знал. — Зуко горько улыбнулся. — Добро пожаловать в мой мир».

Но он ещё не закончил. Не после того, что сказала Катара. Не тогда, когда его люди всё ещё стояли на берегу, ожидая неприятностей, но не готовые к тому, как стремительно все кувырком рухнет в логово Ко.

Зуко выпрямился в полный рост, обернувшись в придворные манеры, как в броню.

— Вождь Хакода, — формально обратился он. — Поскольку ваша дочь настаивает, что я действую от имени моего отца, я должен принять тот факт, что она действует от вашего имени. Она объявила перемирие между нами оконченным. Я знаю, как военная необходимость требует от вас поступить с моими людьми. Но мы пришли с миром и не хотели причинить вам вред. Я прошу, чтобы нам позволили удалиться точно так же, с миром.

— А если нет? — нейтральным голосом спросил Хакода.

Зуко усмехнулся, чувствуя, как огонь лижет его человеческую оболочку, яростно желая защищать… и убивать. А залив был так притягательно близок…

— Тогда я сожгу ваши корабли до ватерлинии и не остановлюсь, пока мои люди не будут в безопасности. Или вы не умрете. — Он даже не взглянул на Катару. — Ваша дочь считает меня возрожденным Созином. Мне не хотелось бы её разочаровывать.

— Не надо, — выкрикнул Аанг. — Ты же не такой. Ты спасаешь людей. Ты не можешь так поступить!

«Не. Поможет».

— Ты никогда не слушаешь, так? — тихо произнес Зуко. Он не смотрел в его сторону. — Мой народ на грани смерти. Мой народ. Ты не представляешь, чего я. Не могу. Сделать. — Золото смотрело в настороженные синие глаза. Ожидая.

— Идите, — наконец вымолвил Хакода. — Убирайтесь отсюда.

Зуко поклонился, одно Великое Имя другому. Повернулся и зашагал прочь. Дядя охранял его с левого бока.

«Пожалуйста, только без глупостей, я не хочу никого убивать, пожалуйста…»

Но он убьет. О, Агни, он убьет. Его люди были окружены вооруженной копьями смертью, и он сделает всё необходимое для их спасения. Чего бы это ни стоило.

— Сэр! — голос Тэруко был той громкости, которая требуется на параде. — Надо уходить. Срочно!

«О, Агни, что ещё?»

Сигналы с «Сузурана» всё ему рассказали. «Покорители земли в поле зрения, много…»

— Тикусё*! — выругался Айро

— Точно, — вздохнул Зуко. Ему хотелось кричать, но какой от этого прок? Чего ещё он ожидал, когда только что содрал шкуру с Катары, а Аватар обожал её, как щенок-лев? А духи помогали Аватару. Всегда.

Они бросились наутек.

***

Никогда бы не подумал, что мужчина в возрасте Айро может так быстро двигаться, с суховатой иронией подумал Хакода, едва удостоив взглядом бегущих по пляжу покорителей огня. Умом вождь понимал, что следует присмотреть за отступлением врагов. Ему следовало волноваться о том, что что-нибудь может заставить эту невозможную огненную женщину Тэруко перейти к действиям; не от гнева, а из контролируемого страха за своих подопечных. По её приказу мотор маленького речного катера уже был заведен, а нос смотрел от берега. Ему следовало, по крайней мере, присмотреть за своими людьми, чтобы убедиться, что они соблюдут последние остатки перемирия после того, как их благородные враги бросились наутек.

Но за последние два года он слишком часто был вождем, и слишком мало — отцом. А сейчас Катаре был нужен отец. Она стояла в окружении их воинов с белым лицом, широко распахнутыми синими глазами и, как заведенная, мотала головой «нет»… Стояла среди воинов, которые чувствовали то же, что чувствовал он. Бездумное, безграничное отвращение к покорителям огня… а потом шок, словно от горячей воды, плеснувшей на снег, когда пламя Зуко схватило её, оставив за собой ярость, тонущую в океане «что я только что делал?»

И это удержало его людей так же, как прищуренные глаза Айро и его собственный шипящий приказ «стоять». Они сражались с покорителями огня и знали, что пока покорители огня сохраняют прямой контакт с пламенем, то могут контролировать, будет ли огонь обжигать. Или нет. Стоило отвлечь Зуко, и огонь соскользнет… А Хакода мог представить себе последующую за этим агонию.

Неплохая причина сдерживаться до тех пор, пока Зуко жалил словами, а не огнем. Но не единственная. Потому что у них было перемирие, будь оно проклято. И нельзя нарушать перемирие до тех пор, пока враг не навредил кому-то из твоего племени. Как бы их ни мутило при мысли о связи Айро с покорительницей воды, но целительница Амая была из Северного Племени Воды, не из Южного. Его люди знали это.

А значит, если сейчас он не напомнит своим людям, что он является отцом, у него может не остаться дочери.

Хакода медленно положил руку на плечо Катары. Почувствовал, как она дрожала от холода.

— Ты этого хочешь? — серьезно спросил он. — Ты годами говорила мне, что веришь в Аватара. Что он вернется и восстановит равновесие в мире. Ты мечтаешь о таком балансе? О мире без Народа Огня? Без людей солнца? Без тепла. Без лета. — Он поднял руку и погладил мокрую от слез щеку. — Ты всегда была нашей радостью. Доказательством, что даже Народ Огня не в силах завоевать наш дух. Даже после того, как Кая… Я не знал. Мне надо было остаться. Мне надо было быть рядом с вами обоими. — Он нашел глазами глаза Сокки. — Вы — будущее нашего племени. Победа над Народом Огня не стоит ничего, если при этом мы потеряем сами себя.

Аанг моргнул, посмотрел прямо на него с выражением такого изумления, что Хакоде захотелось иронично приподнять бровь. «Что, неужели мудрость можно обрести только в храмах? Можно найти её и за наконечниками копий, если выживешь. Тебе ещё многому предстоит научиться».

Тоф нахмурилась. Толкнула Аанга в руки Сокке, подняла руки, словно выжимая невидимый груз… Резко опустила руки вниз и снова подняла. Укрытие покорителей огня рассыпалось, словно его и не было, а песок сложился в стоящую перед ними стену высотой по грудь.

— Внимание!

«Что? Почему?» — удивился Хакода. Народ Огня отступал, почему Тоф…

Песок разверзся под убегающей парой, и Хакода почувствовал, как упало его сердце.

Вспышка пламени, и Айро отскочил в сторону, в то время как пляж сомкнулся, подобно столкнувшимся айсбергам.

«Айро отскочил», — угрюмо понял Хакода, глядя, как люди в зеленых формах заполняют то, что осталось от лагеря. Он слышал, как дико закричали морпехи Тэруко, пока их катер вспенивал воду возле берега, хотя они знали — они не могли не знать! — что берег под контролем покорителей земли был смертельной ловушкой.

Они знали. Хакода видел это по их лицам. Но им было всё равно… И он понял почему по скорби и ярости, проступившим на лице Айро.

— Зуко!

***

«Неудача».

Темнота. Она сдавила его так, что он слышал только свое сердце, барабаном бьющее в ушах. Она выдавливала дыхание, а без дыхания огня не будет.

«Неудача. Не смог найти его вовремя. Не смог заставить его понять. Не смог спасти мой народ.

Интересно, умирать во второй раз будет так же больно…

Нет. Я обещал. Ты был наивным и эгоистичным ребенком, Аанг, но ты не заслужил такого бремени, как взвалили на тебя старейшины. Весь мир не заслужил того, что случилось потом.

Я сжег свою удачу и жизнь дотла и дал себе слово, что удача не будет иметь значения. Я этого не допущу. Я найду путь и без удачи. Каким-то образом я найду способ исправить положение…»