Место третьего (СИ)

Двое суток спустя я уже выхожу из раздвижных дверей аэропорта Сан-Франциско, вымотанный девятичасовым перелётом, толком не спавший минувшую ночь и думающий только о том, как мне пришлось поступить с Рицкой. По факту я его просто бросил. Сказал, что меня не будет несколько дней, взял сумку и ушёл. Рицка вынужден был удовлетвориться моим сухим объяснением. А родители? Их я вообще предупреждать не стал.

В терминале было прохладно и свежо, и лишь выйдя на улицу и словив поток раскалённого ветра в лицо, понимаю, какой красивой обманкой была местная система охлаждения внутри аэропорта. Рубашка мгновенно липнет к телу, а немытые сутки волосы мерзко щекочут вспотевшую шею.

— Welcome, mister Aoyagi!

Сандерс, которого я моментально узнаю по голосу, вылезает из припаркованного прямо у тротуара чёрного BMW, одной рукой поправляя на носу тёмные очки, а другой уже устраивает мою сумку в багажнике.

— Как ваш путь?

— Спасибо, нормально.

— I hope, вы не слишком утомились, — усмехается он, когда мы устраиваемся в машине напротив друг друга.

— Я летел на самолёте, а не самолёт на мне, так что ничуть.

Он громко смеётся, запрокинув голову, и что-то приказывает водителю. Автомобиль трогается с места.

— I`m sorry, вы, наверное, бы хотели сперва отдохнуть… с перелёта, но my boss желает видеть вас immediately.

— Сначала дела. Я понимаю.

— Yes, yes. That`s right. После встречи я могу сопроводить вас в клуб или ресторан, или куда можете захотеть. Don`t worry, mister Aoyagi, все расходы на нашей стороне, don`t worry.

Ну да, как же. Что-то мне подсказывает, что его наигранное радушие будет сильно зависеть от исхода нашей встречи с этим директором.

За окном проносятся почти токийские небоскрёбы и редкие невысокие постройки, водитель ловко петляет в потоке гудящих машин. Сандерс принимается рассказывать что-то про городскую жизнь, чтобы скрасить поездку, но я даже не слушаю. Всё равно его запаса японского не хватает и он почти перешёл на английский — я практически ничего не понимаю.

Спустя полчаса просторные дороги сменяются узкими закутками, прохожих становится всё меньше. И хоть на часах едва полдень, кажется, что на улице стемнело.

Немного покрутившись между серыми домами с отваливающейся штукатуркой, машина наконец тормозит у неприметных железных дверей. Лишь подойдя к ним ближе, я различаю на гладкой поверхности характерные вмятины размером с виноград.

Сандерс, легко оттеснив меня в сторону, стучится три раза, что-то говорит в распахнувшееся маленькое окошко на уровне глаз, и только после этого двери открываются. Спускаясь следом за ним по тёмной неровной лестнице, всё сильнее ощущаю себя героем исконно американского гангстерского боевика.

— Look out! — улыбается Сандерс, сверкнув белоснежными в темноте зубами. — Ступени… крутая лестница.

Где-то в конце бесконечного коридора слабо маячит прямоугольник света. Чем ближе мы подходим к распахнутым дверям, тем громче слышна какофония голосов, выкриков, каких-то шелестящих звуков. Ровный желтоватый свет то и дело подёргивается то синим, то красным, то зелёным — как на дискотеке. Вот только музыки никакой нет.

На облезлой стене чьей-то торопливой рукой размашисто накарябано: «Fuck the System!» Куда я попал?..

— I`m so sorry, — оборачивается Сандерс, — я бы пригласил вас посмотреть шоу, but my boss wants… sorry… мой начальник хочет увидеть вас immediately.

— Какое шоу? — на автомате спрашиваю я, но зрелище, открывающееся мне, едва мы минуем дверной проём, служит достаточным ответом.

Небольшой тёмный зал уставлен забитыми людьми столиками. У дальней стены красуется барная стойка, за которой бармен со скучающим видом протирает стаканы. А в центре зала установлена настоящая арена… или, лучше сказать, ринг. Вот только, вместо мускулистых полуголых боксёров в перчатках, в противоположных углах стоят два совершенно обыкновенных парня. И их бы не выдало ничего, если бы щёку одного не рассекала длинная кровавая рана, а другой не держался бы за горло так, как будто…

— Это… Бойцы?

— O, yes! — азартно вскрикивает Сандерс, рубя кулаком воздух. — That`s Fighters! Out best Fighters! At the left… sorry… Слева наша звезда — прозвище Зевс. Эм… Зевс, бог… you know. Его соперник — наша восходящая звезда, юный, но имеет талант. Назвал себя Джон Доу.

Сандерс смеётся непонятно чему — видимо, местная шутка. А я не могу отвести глаз от того, что происходит на ринге. Названный Зевсом внезапно выхватывает из-за спины лабрис, замахивается и выкрикивает что-то по-английски, рассекая воздух. Ярко-зелёная молния несётся на его противника, но тот выставляет руки вперёд, сплетая пальцы в странный узор, и вспышка заклинания гаснет. Половина зрителей аплодирует, другая половина разочарованно стонет.

— Twelve-fourteen, — сообщает голос в динамике. — Zeus leads.

— Sorry, очень жаль, что нет времени, — оживает Сандерс, который, как и я, внимательно следил за атакой, и торопливо устремляется вглубь зала, где виднеется ещё одна дверь.

Я следую за ним, осторожно обходя окурки и островки плевков на полу. Когда мы попадаем во второй коридор, уже светлый и чистый, с ковровой дорожкой, шум из зала вновь стихает.

— Вы наблюдаете за системными поединками?

Какое-то противное чувство у меня в связи с этим появляется. Как будто американцы устроили шоу из некой интимной сферы жизни системных.

— Наблюдаем? Oh no, не совсем так. Мы их устраиваем.

— Для чего? Ради развлечения?

— Кто-то проводит запрещённые бои кулаками, you know. А мы — бои в Системе. Это ровно так интересно, как обычные, но очень красивее.

Красивее? На ум тут же приходит фраза Минами, которую на первом курсе он повторял нам чуть ли не на каждом уроке: «В поединке должны быть красота и изящество. В системной дуэли нет места грубости и суете. Ни одна победа, даже самая важная, не оправдывает топорности и безвкусности ведения боя».

— Вы предлагаете им участие в таких боях, или они сами вас находят?

— Эм… Sorry, mister Aoyagi, — виновато улыбается Сандерс, очевидно взвесив свой языковой запас, — my boss лучше расскажет вам об этом. Мы уже пришли.

Мы останавливаемся у предсказуемо последней двери коридора, Сандерс стучится пару раз и входит. За порогом — самый обычный кабинет со стеллажами книг, маленьким баром и дубовым столом у окна. В кресле за столом неторопливо потягивает выпивку мужчина средних лет. Единственные предметы мебели, к которым глаз непривычен, — это два здоровенных охранника в чёрных костюмах, стоящие по обе стороны дверного проёма.

— Позвольте представить, — скалится Сандерс, — our boss Кристофер Кинг.

— Аояги Сэймей, — киваю я, — рад знакомству.

Кинг никак не реагирует на приветствие, охранник за моей спиной выразительно кашляет. Тут же поняв, в чём дело, я вынужденно повторяю то же самое по-английски. Только после этого Кинг поворачивает голову ко мне.

— Hello, Aoyagi-san. I`m very glad to see you in San-Francisco. Hope, your trip wasn`t too tiring.

Признаться, мои знания английского ограничиваются «спасибо-пожалуйста» и Именами пар. Ну, может, словарный запас чуть больше, конечно, но изъясняться умею только по-простому. А этот Кинг говорит с расстановкой и почти по слогам, будто я вдобавок ещё и глухой.

— Спасибо, всё нормально, — отвечаю я на родном, уже не обращая внимания на попытки охранника ненавязчиво прочистить горло.

— Leave us, — кивает Кинг мне за спину.

— Увидимся, mister Aoyagi, — улыбается Сандерс и в сопровождении этих двух амбалов вытекает за дверь.

— Maybe tea or coffee, or whiskey? — Кинг внимательно водит по мне холодными рыбьими глазами.

— No, thanks.

Он вдруг начинает смеяться и вылезает из-за стола, чтобы наполнить свой опустевший бокал.

— Расслабьтесь, Аояги-сан, я хорошо владею японским. Присаживайтесь.

— Тогда к чему весь этот фарс?

— Элементарные правила вежливости. Обычно переговоры ведутся на языке принимающей стороны. Но поскольку инициатором встречи выступил я и заставил вас так внезапно совершить длительный перелёт на другой континент, а ещё учитывая, что знание английского в Японии находится не на таком высоком уровне, как хотелось бы, думаю, вы будете не против общаться со мной без переводчика на вашем родном языке. И, надеюсь, заранее простите мне возможные неточности произношения и оговорки.