Место третьего (СИ)

В нашу первую встречу это существо оторвалось от компьютера, окинуло меня взвешивающим взглядом и протянуло: «Аааа… Мальчик». И снова отвернулось к монитору, больше не проронив ни слова. А когда час спустя набравшая обороты демагогия зашла в окончательный тупик, Юрию вдруг хмыкнул и, не переставая со зверской скоростью уничтожать кости электронного «Маджонга», бросил через плечо:

— Чтобы сожрать Луны, червя нужно запускать внутрь.

Это заявление вызвало новые пересуды, а пока мои потенциальные союзники спорили, перекрикивая друг друга, я отметил про себя, что Боец совершенно прав. Нас слишком мало. Любая пакость, которую мы в состоянии устроить Лунам, будет похожа на попытку закидать слона галькой.

На этой нерадостной ноте мы разошлись, пообещав друг другу как следует всё обдумать. Провожая меня до выхода дешёвого номера отеля, который Bloodless сняли специально для этой встречи, Хидео почему-то не переставал извиняться.

За мной едва закрылась дверь, как я уже готов был признать его затею провальной, а все озвученные сегодня методы детскими. Но дальше события закрутились с головокружительной быстротой.

Уже через неделю мне позвонил Минами, словно почуяв своим длинным носом, что происходит у него за спиной. На этот раз его предложение носило уже более осмысленный характер. Сообщив, что с начала нового семестра в школе ожидается смена учителя по системной физике в связи с внезапным уходом Васаби-сенсея, он поинтересовался, не желаю ли я занять должность его помощника.

Вот так новости! Сроду в школе не было никаких помощников. Значит, Минами был готов учредить новую должность специально для меня. Мне его предложение так польстило, что я даже пообещал подумать, вместо того чтобы просто распрощаться и повесить трубку. В конце концов, моё согласие могло стать отличным началом интеграции в Луны, о которой и говорил Юрио.

Но спустя ещё две недели и несколько бестолковых встреч с Хидео и его товарищами я получил звонок, который полностью изменил моё отношение к происходящему. Говоря откровенно, он изменил всё.

Номер был неопределён, как если бы звонили по межгороду. Думая, что это очередная Жертва, я без колебаний снял трубку. Но вместо привычного языка услышал почему-то английскую речь.

— Good evening. Is that mister Aoyagi?

— Да, Аояги у телефона, — ответил я, недовольно протягивая гласные, чем вынудил собеседника перейти на очень паршивый японский.

— Моё… имя Эндри Сандерс. Я… директорский заместитель в «White Eagle». Школа системная, Калифорния. Сан-Франциско, you know.

— Да, я знаю о вашей школе, — прервал я этот поток пауз и изувеченных слов. — Совсем недавно мне даже довелось познакомиться с одним из ваших выпускников. Чем обязан?

Сандерс угодливо, но напряжённо посмеялся, очевидно поняв лишь половину из того, что я сказал.

— Наш Совет директоров… один директор очень желает познакомиться с вами, mister Aoyagi. Обмен опытом и партнёрство, you know. Beloved — очень сильная пара. Мы приглашаем к сотрудничеству. Мы приглашаем к предложению, оно будет интересно вам, I`m absolutely sure.

В такие, вроде бы ненавязчивые, моменты понимаешь сразу несколько вещей. Спрашивать о подробностях не имеет смысла, ответ получу однозначный. Грубо отказываться тоже нельзя — тем самым наживу себе уже вторую школу-врага. Да и удивляться или разыгрывать непонимание не к месту: сначала Соби, а потом и Ритсу предупреждали меня, что нами будут интересоваться. Вот, похоже, и грянул тот гром, в который я отказывался верить.

— Думаю, мы могли бы встретиться.

— That`s good! Then, мы приглашаем в нашу школу. Существует хороший рейс завтра вечером, семь часов. Все расходы по перелёту берём на себя. В Сан-Франциско встречу вас.

А вот это было как-то слишком внезапно. Калифорния… Туда же лететь часов десять, а если ещё и с пересадкой, то все пятнадцать. Значит, мне придётся исчезнуть из дома минимум на несколько дней. Но внезапно даже не это. Если мне предложили рейс уже завтрашним вечером, значит, и билет уже заказали. Не дожидаясь моего согласия. Получается, были уверены, что я не откажусь. Или, что ещё хуже, точно знали, что отказаться не смогу.

Сандерс терпеливо молчал, давая мне время всё обдумать. И чем больше длилась пауза, тем яснее становилось, что, какое бы решение я сейчас ни озвучил, этот разговор всё равно завершится раскладом, удобным им. Очередная иллюзия выбора. Всё это уже было у меня с Минами.

— Хорошо, — решил я наконец. — Согласен и могу вылететь завтра.

— That`s good! — повторил Сандерс преувеличенно радостно. — Ваш электронный билет будет на вашем e-mail. До встречи послезавтра в Калифорнии, mister Aoyagi.

И гудки…

Хотел спросить, приглашают они пару Beloved или меня одного, но ответ уже известен. Соби, как элемент сопутствующий, их пока не интересовал.

Своё волнение по поводу предстоящей поездки я пытался побороть интересом к иностранной школе, с которой часть наших учителей передрала программу обучения. Но оно всё не утихало. Поэтому уже поздним вечером я, поддавшись невнятному шестому чувству, оказался у Соби.

Он встретил меня, привычно предложил чай и ни о чём не спрашивал, хотя по его лицу было видно: он чувствует, что что-то не так. Поставив передо мной чашку, он вернулся к мольберту, где под быстрыми штрихами кисти расцветал ядерный «гриб».

— Мне казалось, твоя сессия уже закончилась, — кивнул я на холст.

— То был карандашный рисунок. Решил сделать в цвете.

— Соби, — позвал я после паузы, в которую решал, насколько глубоко я могу посвятить его в мои американские дела, да и стоит ли посвящать в принципе. Но глас разума настоял на своём. — Расскажи мне всё, что знаешь о «Белом орле».

Соби удивлённо посмотрел на меня, высунувшись из-за мольберта, потом нахмурился и отложил кисть. На этом месте я чётко понял, что вляпался. Всё начинало происходить именно так, как он предупреждал.

Как выяснилось, знал Соби не слишком много, помимо общеизвестного факта, что американская программа создания пар строится на принципе равноправия. Однако просветил по поводу отношений «Белого орла» с другими государствами. Получалось, что последние лет семьдесят янки сидели тихо и мирно и с остальными школами старались не конфликтовать, зато не менее тихо и мирно таскали самые удачные иностранные разработки, чтобы внедрить у себя. У нас, например, украли схему расстановки Жертвы и Бойца во время поединка — раньше у них Жертва рядом стояла. Но на этом всё и закончилось. Ни одной нашей программы им заполучить не удалось да, видимо, они и не особо старались. А как появились мы с Соби, вспомнили вдруг, что ещё имеется повод для зависти.

— В общем, они падальщики, — подвёл я итог всему, что услышал.

Соби прошёлся по комнате, машинально переставив мою чашку в раковину, распустил перехваченные резинкой волосы, достал из пачки сигарету, покрутил в пальцах…

— Сэймей, они нашли тебя?

— Завтра лечу в Штаты.

Никаких сильных эмоций у Соби эта новость не вызвала, будто он того и ждал. Он лишь кивнул, отведя глаза, и вышел курить на балкон. Его реакция только прибавила тоскливости моменту. Как будто я сообщил, что переезжаю жить в другую страну, или получил прекрасную работу, или женюсь… Словом, какую-то такую новость, которая должна круто изменить нынешнюю жизнь.

Что самое противное — Соби не пытался спорить или отговаривать меня, как в тот раз, когда речь впервые зашла об американской школе. Только сказал, когда я уже стоял в дверях, чтобы позвал его, если что-то случится. На мои сомнения по поводу того, сумеет ли он переместиться на другой континент, ответил твёрдым: «Сумею. Если понадобится». Твёрдым и очень серьёзным.

Конечно же, Соби, как и я, отлично понял, что американцев интересует не только наша пара. Что бы они мне ни предложили, это будет подкоп под Ритсу. И если что-то случится, удар в первую очередь будет направлен именно на него. Но смолчал. И я уверен, будет молчать и дальше, если сам Минами что-то попытается выведать у него.