Фуражиры (СИ)

Деспил был тем самым лейтенантом раненым при неудачном штурме башни. Как шутили острословы: Враги нашли самое слабое место лейтенанта - голову, но им никто не сказал, что там сплошная кость. Парень тяжело переживал переход к гарнизонной службе. Денежное довольствие уменьшилось, а продвижения по службе и подвигов и вовсе не ожидалось. Роты в баталии уже имели своих командиров и смещать старого лейтенанта ради нового никто не собирался. Предоставлять ему сопровождение до ставки командования никто не хотел, а отправляться обратно в Танарис не хотел лейтенант. Старую роту получить назад не удалось. На героя взъелось армейское руководство и поставило на его бывшую роту кого-то другого. Достучаться до Морольда не удалось и бедняга пополнил ряды "безлошадных" офицеров, что еще сильнее било по карману и самооценке. Также он абсолютно искренне считал Морольда своим покровителем и расставание с любимым командиром также не улучшало настроения. Что же касается жены, то про то, что творилось в их семейном кругу можно было только гадать. Но спиться и вылететь со службы или и вовсе сотворить какую-нибудь дурь, что могла обеспечить встречу с палачом ему все же не дали.

Видя такую тоску и готовность к каким-либо подвигам, гарнизонное командование сочло за лучшее побыстрее занять бесхозного лейтенанта. Деспилу отдали четыре десятка выздоровевших бойцов и приказали набрать себе роту. Расчет оправдался. Беспокойный лейтенант передумал уходить в запой и со всем возможным рвением принялся гонять новобранцев. По его словам он хотел к лету подтянуть этих олухов до уровня своей старой штурмовой роты. Слышавшие это обалдевали и втихаря крутили пальцем у виска, но в процесс не вмешивались. С учетом того, что среди новобранцев были выздоровевшие из других рот и вояки оставшиеся без найма, затея полностью безнадежной не выглядела. Так прошло несколько месяцев. Наступила зима, установился относительно нормальный санный путь, а многочисленные речки, озера и болота начали наконец замерзать. Настала очередь отдаленных поселков. В подобные дальние походы отправляли от полуроты до роты пехоты иногда усиливая их еще и кавалерией. Командовал этой грабь-командой кто-нибудь из лейтенантов. Сопротивления доблестные вояки не встречали. Относительно нормальные замки встречались редко, а самые грозные из местных баронов не располагали силами свыше сотни бойцов, которые были не солдатами, а скорее полицейскими и сборщиками податей. Тем не менее оплачивался такой поход как боевой выход, местные старательно отдаривались и лейтенанты воспринимали такие походы как законный способ развеяться и немного подзаработать. Продолжался такой выход порядка терции, а благодаря спокойной обстановке окрестности шерстили несколько команд одновременно. Лейтенант был только в одной, а остальные действовали неподалеку и представляли собой скорее фуражиров под командованием кого-нибудь из сержантов. Уже ближе к середине зимы очередь дошла до Деспила.

Поначалу новичков никто отправлять не хотел, но в результате настойчивости лейтенанта (а также всем известного его знакомства с командующим армией) и интриг его жены отправка все же состоялась. Заодно выяснилось, что беспокойный лейтенант считал данный выход полноценным походом, а потому забирал всю роту. Подготовка шла такая, будто собирался он на полноценную войну. Перед выходом он даже попытался выпросить себе оба метателя имевшихся в баталии. Аргументировалось это необходимостью проведения нормальных учений и боевого слаживания, а также наличия в лесах разбойников и не сдавшихся солдат. Командующий гарнизоном и городское руководство его устремлений не разделяли и отправляться пришлось с тем, что есть. В довершении он сумел поругаться с командиром эскадрона и кавалеристы решили отправиться куда-то еще сами по себе. Наконец рота в полном составе выступила в поход. Эрзац-кавалерией являлись два десятка человек для которых удалось наскрести лошадей которых можно было отнести к верховым. То, что это были скорее драгуны свежеиспеченного главнокомандующего не расстраивало. К роте добавились еще фуражиры со сборщиком налогов, а также несколько купцов рассчитывающих выгодно расторговаться и сэкономить на охране. Наконец состоялось торжественное выступление. Вслед уходящему воинству с беспокойством смотрели начальник городской стражи и комендант.

***

Идея похода совмещенного с проведением учений Деспила что называется захватила. Сил и нервов на подготовку похода он убил море, а его жена тем временем уже составляла планы на прибавку жалованья и возможные взятки с подарками от местных жителей. Осчастливить визитом предлагалось очередной медвежий угол недалеко от побережья. Данный приграничный район отличался редкостной удаленностью и числился как самоуправляемая территория являясь остатками какого-то древнего княжества. В такую даль вояки из Танариса еще не забирались, а значит какие-то излишки у населения вполне могли быть. В городской управе имелись сведения о нескольких более-менее крупных деревнях и дворянских усадьбах. Также в тех краях располагались целых два замка и бесчисленное количество небольших острогов в которых и проживало местное население. Далее на северо-восток находилась граница с одним из государств лиги. С той стороны была не меньшая глушь, но граница была под контролем. На нескольких заставах располагались гарнизоны подчиняющиеся напрямую столице герцогства. Контрабанда мехов и всевозможных даров леса с одной стороны и нелегальный ввоз ремесленных изделий с другой, были давней местной традицией. Местные проводники обещали показать наиболее крупные поселения. На всякую мелочь Деспил решил по возможности не отвлекаться, пообещав отпустить на несколько дней добровольцев с фуражирами и сборщиком налогов. Солдаты погрузив доспехи и большую часть оружия на сани бодро топали по дороге, а в голове колонны на коне в кампании драбантов и сержанта красовался Деспил. Грязь подморозило, снегопадов и метелей давно не было, а легкий морозец не давал взопреть марширующим пехотинцам. Данное мероприятие нравилось ему все больше и больше.

Некоторое время отряд продвигался по дорогам, а потом по указанию проводника свернул на речной лед. Шли не спеша и купцы со сборщиком и фуражирами успевали посетить окрестные селения. Через некоторое время они перевалили гряду холмов и начались доселе не охваченные визитами территории. Поселения как правило располагались вдоль рек, крупных ручьев и озер, а значит добраться до них замой было довольно просто. Слух о появлении солдат и сборщика налогов все же опередил медленно ползущий караван. И если с деревень и усадеб что-то получить удавалось, т.к. при виде подобной силищи местные бледнели и соглашались со всем, что скажет сборщик, то мелкие острожки и укрепленные дома все чаще оказывались оставленными. Деспил пытался было наладить преследование и сжигать жилье беглецов, но его от этого отговорили сборщик и проводник. По их словам после подобного могли возникнуть проблемы с разбойниками, а также часть людей могла отправиться через границу в более спокойные места. Поэтому подобные селения на скорую руку обыскивались солдатами. Желающие в покинутых домах ночевали, а перед уходом мазали дерьмом стены комнат. На данной каре настоял лично Деспил. По его словам это была достойная кара для скрывающихся неплательщиков. Однако через некоторое время сборщик распорядился прекратить сбор чего бы то ни было. По его словам они вступали на земли какой-то местной автономии. К неудовольствию солдат и фуражиров население никуда не разбегалось, а вело себя напротив слишком нагло и отказывалось делиться приглянувшимся. Не желая даром отдавать ничего из запасенного. Данное безобразие продолжалось до момента когда был достигнут замок барона являвшегося правителем данной местности. В числе прочих событий были: десяток заболевших, один замерзший насмерть, порубленные неизвестные попавшиеся навстречу и практически полный разлад между Деспилом и налоговиком. Последней каплей были порубленные разбойники и бродяги (по версии Деспила), они же небольшой купеческий караван по версии сборщика. Также Деспил опасался, что не ставший принимать участия в разделе добычи сборщик заложит его потом в городе. Сборщик понимал расклад и вел себя осторожно, что исключало "кардинальное" решение вопроса. А рубить этих "городских уродов" публично опасался уже Деспил.