Граф Орлов и мелкий фюрер (СИ)

Александр отпустил девушку и выпрямился, но сделать хоть шаг назад было выше его сил. Он посторонился, пропуская Аню с тарелкой к столу и сел, отодвинув для неё стул и дождавшись, когда она присядет.

Мужчина взял предложенную вилку и начал без особого аппетита поглощать предложенную картошку с кусочком курицы. Он потерянно жевал, а Аня наблюдала за этим блестящими каре-зелёными глазами и крепко сжимала ладошками кружку с чаем, чтобы не подойти, не обнять, не полезть целоваться… во-первых, потому что Саша кушает, а во-вторых, потому что всё ещё неловко после вчерашнего. Воспоминания прочно обосновались в Аниной голове смущая и искушая.

- Ты чай пей, он с женьшенем. Бодрит не хуже кофе, - опомнилась девушка, заметив, что Александр уже дохрустывает последним огурчиком с тарелки. Мужчина мельком глянул на Аню, но кружку взял.

Потом хозяюшка собрала посуду в раковину, нашла новую зубную щётку для гостя, а ещё бритвенный станок, который от папы остался. Всё-таки, если препод приходит небритым в первый раз за всё время преподавания, это уже отличный повод отвлечься от лекций.

И уже в дверях, когда Аня провожала Александра, она кашлянула, смущённо потупилась и окликнула понурого Графа:

- Саш… - Александр обернулся и, как всегда, в непонятных ситуациях, аристократично заломил бровь.

- Я люблю тебя.

Именно так, не “Я тебя люблю”, как говорят иногда в шутку или в качестве благодарности. Эта формулировка озвучивалась Аниным голосом столько раз, что хватило бы на каждый день календаря Майя. Но “Я люблю тебя” - это уже не просто слова, это заклинание, это признание своей полной капитуляции перед существом, пробудившим в сердце целую бурю… Скрыться за дверью девушке не позволило кольцо сильных рук, сдавившее и перекрывшее все пути отступления.

- Я люблю тебя, - повторил Александр прежде чем наклониться и доказать это уверенным прикосновением губ к губам.

Видимо, вчера в Аниной голове что-то щёлкнуло и отключилось, потому что она ответила непривычно жадно и жарко, притянула мужчину ещё ближе за ворот незастёгнутой куртки… Александр не дал себе увлечься. Он мягко отстранился и придержал девушку, потянувшуюся за новым поцелуем.

- Анечка, - выдохнул мужчина, пытаясь припомнить, что изначально хотел сказать. - Иди в тепло, а то заработаешь ещё осложнение.

Аня всё-таки дотянулась и чмокнула Александра в подбородок. Уже закрывая дверь, она обернулась:

- Ну ты же меня полечишь, если что?

- Хочешь в доктора поиграть? - весело спросил мужчина, забывая, что говорит со скромняшкой Аней.

- Может быть, - таинственно улыбнулась девушка и отрезала свою квартиру от внешнего мира дверью.

Александр на эту дверь посмотрел-посмотрел, потёр шею, хмыкнул и отправился покорять юные умы, не замутнённые лишними знаниями. А Аня осталась в своей квартире думать. О чём? Об Александре. Об уходе зимы. О том, что забросила испанский и китайский, и о массивном чёрном столе из аудитории…

========== 18. О домашнем льве или счастье на всех одно. ==========

Через два дня Аня смогла излечиться от коварной болезни, но не от такой же коварной способности думать много и не по делу. Появилась тысяча вопросов. Что дарить Саше на двадцать третье? Пошутил ли он про “переехать”? Промучившись с такими размышлениями до пятницы, Аня решилась спросить у Александра. Спрашивать было особенно неловко из-за того, что они снова пришли “смотреть кота”, а именно, к Саше домой. И вот Аня и Александр сидели на мягком диване в гостиной, Вий пытался устроиться между ними, но вытеснялся хозяином, а у девушки в голове, как в песенке, “тараканы бьют в барабаны”. Аня рассеянно погладила Вия, и тот, уязвлённый злокознями своего двуногого, свернулся клубком на её коленях. Александр прогонять животное не стал, обнял Аню за плечи и прибавил звук на телевизоре. Да, они снова смотрели фильм. Детектив на английском, чтобы Аня вместо аудирования слушала. Только она не слушала…

- Саш… А ты про переезд серьёзно сказал? - робко спросила девушка, разглядывая мужской профиль.

Александр помолчал, не отрываясь от просмотра фильма. Сейчас последний шанс приостановить телегу, несущуюся вниз с горы и набирающую чудовищную скорость. Готов ли он слушать отрывки из разных произведений двадцать четыре часа в сутки, снова терпеть волосы по всей квартире и чужие вещи в своём шкафу? Кучу баночек в ванной, краски на своём столе, вечное шуршание и бормотание?

- Такими вещами не шутят, Анечка, - ответил Александр, прижимая девушку к себе.

Не попробуешь - не узнаешь, так ведь? С Аней хотелось попробовать. Девушка обняла его в ответ, тем самым обидев Вия до глубины его наглой кошачьей души.

- Саш, мне нужно будет сказать родителям, - сказала Аня тихим, чуть дрожащим голосом. - Они же мне жильё снимают, коммунальные оплачивают. Не могу я им врать.

Над этим Александр тоже думал, и у него тоже тараканы в голове играли на разных музыкальных инструментах. А ещё Аня не сказала “да”, но оно, тем не менее, звучало отчётливо в каждом звуке её речи. И ещё отчётливее это “да” светилось в её взгляде, даже до того, как Александр задал свой вопрос.

Но вернёмся к тараканам и барабанам.

- У нас на двадцать третье число сколько выходных выпадает?

- Четыре дня получается, - ответила Аня после короткой паузы.

- Вот и поедем знакомиться, - подытожил Александр.

Аня бестолково хлопнула глазами, посидела с минуту неподвижно, а потом полезла целоваться. Половину фильма они пропустили. Александр хотел устроить маленькое безобразие, как во вторник, но быстро осознал, что это опасная затея, обозвал себя старым больным извращенцем и задвинул смерч, закручивающийся между ним и Аней, куда подальше. В тот вечер, впервые после армии, хотелось курить.

Двадцать Третье февраля подкралось незаметно. Прямо как писец. Всё, что Аня помнила из предпраздничных событий, это объятия Александра, собственные бесконечные рассказы о многочисленных родственниках и своё колотящееся сердце, когда позвонила мама.

***

- Анют, тебя Наташа с Ясей заберут, - говорил телефон маминым голосом. На заднем плане ругались племянники.

- А Мухамед с ними не поедет? - спросила Аня, прикидывая объём машины и количество человек.

- Он позже поедет, - значит, места в машине хватит.

- Мам, а… а можно я не одна приеду?

- А с кем? - голос мамы немного изменился, как всегда, когда какая-нибудь маленькая деталь выбивается из её продуманного плана.

- С молодым человеком, - пискнула Аня, подписывая себе приговор.

- С каким таким молодым человеком? - голос стал ещё глуше, будто вопросы застревали у мамы в горле и не хотели выходить.

- С моим молодым человеком, - зачем-то уточнила Аня. - Мы с декабря встречаемся.

В трубке зашумел вздох.

- Он кто?

- Преподаватель, - совсем безнадёжно ответила Аня.

- Сколько лет?

- Двадцать восемь в декабре исполнилось.

Вздох из динамиков почти оглушил.

- Ну тихууушница, - протянула мама на пару тонов ниже. Она говорила таким голосом, когда дело было швах, но что-либо изменить уже невозможно, и нужно как-то выкручиваться.

- Прости, - пискнула Аня.

- Привози.

- Мам… а ты с папой поговоришь? - с надеждой спросила девушка.

Третий вздох был уже тише.

- Поговорю.

***

- Привет, Анютка! - из машины выглянула полная женщина лет сорока с весёлыми серыми глазами и живым лицом.

- Аааня! - радостно пробасили из глубины автомобиля. Это была девочка по имени Ясмин, Александр её не видел, но из Аниных рассказов знал, что папа у неё араб, и у девочки внешность и характер целиком папины.

- Привет, - улыбнулась Аня всем разом и нервно дёрнула лямку своего рюкзака.

- Ты с ещё одним попутчиком? - заговорщически подмигнула женщина.

- Здравствуйте, - подал голос Александр.

- Здрасте-здрасте, - собеседница окинула его оценивающим взглядом и, кажется, осталась вполне довольна своими наблюдениями. - Садитесь.