Хорошего понемножку

Ройфе Александр Михайлович

Хорошего понемножку

Массивная деревянная дверь клуба "Штаб" захлопнулась так стремительно, что вышедший посетитель не успел увернуться и получил увесистый толчок в спину. Замахал руками, заскользил по нечищеной мостовой - но, как ни странно, не упал. Замер полусогнувшись, потом медленно выпрямился. Уже спокойный, вроде бы контролируя каждое движение, бодро шагнул с тротуара на мостовую - и тут же его ноги поехали по свежесхватившейся ледяной корке, затем устремились в небеса, и посетитель со всего размаху шлепнулся ягодицами о бордюрный камень.

Было довольно больно, и он громко выругался. Впрочем, женщины, старики и дети, которых могло бы смутить его сквернословие, видимо, не слишком любили гулять по пустынным ночным улицам, так что ответом ему было только эхо, отразившееся от стены дома на другой стороне дороги. Логика требовала винить в произошедшем лишнюю пару рюмок коньяка - но кто знает, какая именно пара рюмок из числа выпитых в тот вечер действительно оказалась лишней? К тому же в последние месяцы жизнь его решительно отказывалась подчиняться законам логики. Все валилось из рук, у проектов регулярно снимали финансирование, директор их конторы грозил уволить ценного в прошлом работника, а собственная жена... Но вспоминать об истериках, которые закатывала супруга, и вовсе не хотелось. Из головы не шло другое - где-то слышанная фраза о том, что "черную полосу" в жизни обязательно должна (хоть на какое-то время!) сменить "белая". Почему данная конкретная "черная полоса" никак не кончится, было совершенно непонятно. Казалось, житейские обстоятельства вступили в негласный сговор с целью устроить ему побольше неприятностей...

Ступая с преувеличенной аккуратностью, он перешел дорогу и направился к черному провалу подворотни, за которой, как он твердо помнил, находился проходной двор, потом еще один, а там уж можно было нырнуть в колодец метро и на одном из последних поездов добраться до спального района, где он жил. В этот-то момент от провала отделилась странных очертаний тень, медленно поплыла ему навстречу, и через пару секунд он нос к носу столкнулся с высоким мужчиной средних лет, одетым в просторный плащ и шляпу с широкими полями. Мужчина был ему незнаком, и он неловко посторонился, открывая проход, но незнакомец не спешил воспользоваться его любезностью. Не давая шляпе улететь вместе с набросившимся на них студеным ночным ветром, он какое-то время изучал встретившегося ему прохожего, а затем внезапно назвал того по имени:

- Простите... - Голос незнакомца был не только хриплым, но и гулким. Впрочем, это можно было списать на особенности акустики пустынных улиц. - Я имею честь беседовать с господином Артемом Бородиным?

- Ну, допустим, - недружелюбно ответил завсегдатай клуба "Штаб", оправившись от понятного недоумения. - А вы, собственно, кто такой?

- О, в этом нет никакой тайны! - Незнакомец непринужденно улыбнулся, как бы демонстрируя, что хочет расположить Артема к себе. - Моя фамилия - Погребной. Серж Погребной. Не думаю, что вы когда-либо слышали обо мне. Я, однако, о вас слышал и хотел бы помочь вам, хотел бы разрулить ваши проблемы.

- Какие еще проблемы? - почти искренне удивился Артем. - Кто вам и что обо мне напел?? - Тут его осенило. - А может, вы из органов? Гебе, да?

Погребной расхохотался. Хрипло-гулкие звуки понеслись над мостовой, как шрапнель.

- И вы туда же! "Из органов"... Да, я из органов, но не из тех, о которых вы подумали. Хотите верьте, хотите нет, но я работаю в одном... научном фонде. Мы изучаем поля... нетрадиционные, я бы сказал, поля, о которых официальная наука предпочитает помалкивать. Хоть вы и программист, но, конечно, с самим феноменом поля знакомы?

- Знаю ли я, что такое поле? - Теперь улыбался уже Артем. - Обижаете, господин Погребной! Как-никак, "Бауманка" за плечами. И гравитационные поля, и электрические проходили. А вы какими занимаетесь? Не торсионными ли? А то я по пятницам не подаю. Да и нечем...

- Я как раз об этом, - сухо и по-деловому проговорил мужчина в широкополой шляпе. - Я как раз о том, что последние полгода вам безумно, отчаянно не везет, что у вас почти нет денег, что вас не сегодня-завтра уволят с работы, а жена собирается уезжать к маме. А какие поля мне это подсказали - торсионные или какие еще, - позвольте уж сохранить в тайне.

На ночной улице воцарилась тишина. Сказать, что Бородин был потрясен, значит не сказать ничего. Коньяк мгновенно выветрился из его головы; Артем стоял безмолвный и лихорадочно пытался сообразить, кто и когда учредил за ним такую плотную и результативную слежку. Наконец он выдавил:

- Я думаю, вы все же из органов...

- Опять двадцать пять! - возмутился Погребной. - Слушайте, вы можете всерьез разочаровать меня. Ну, на кой ляд вы сдались спецслужбам? Деньгами вы ворочаете мизерными, теракты не готовите... Не проще ли было предположить, например, что меня наняла ваша супруга, чтобы я сыграл с вами какую-нибудь дурную шутку?.. Но и она меня не нанимала, не глядите на меня волком. У меня к вам простое предложение. Видите эту пирамидку? - С этими словами он достал из кармана маленькую вещицу серого цвета. - Если вы будете постоянно носить ее собой, ваша полоса невезения кончится навсегда. Любая ваша затея будет завершаться успехом. Вы сделаете карьеру, купите дом, заведете детей - или пару любовниц, по желанию. Можно, впрочем, и совместить...

- И что же вы попросите взамен? - тихо спросил Артем. - Душу, что ли? Так у вас полагается, да?

И вновь над пустынной улицей пролетела шрапнель хриплого смеха.

- Вы не только поклонник конспирологии, но еще и мистик-любитель, как я погляжу. А мне-то казалось, что я скорее похож на городского сумасшедшего, чем на дьявола... Нет, я не потребую у вас душу, Артем. И кровью расписываться нигде не придется. Я НИЧЕГО у вас не потребую. Это все бесплатно, то есть даром... Трудно поверить, не так ли? Но разве можно купить или выменять счастье? Его можно только подарить...

- Я действительно не могу поверить...

- Понимаю. Но воспринимайте это как ходовые испытания нового прибора. Ведь эта пирамидка - самый натуральный прибор. Он действует как воронка, благодаря ему вокруг вас растет концентрация некоего специфического поля - вы можете называть его "полем везения". Сами же вы, получается, будете инженером-испытателем - как говорится, миссия почетная, но и ответственная. Вот, держите! - И Серж Погребной протянул Артему серую пирамидку. Бородин даже не заметил, как она скользнула в его ладонь. Однако смутное ощущение, что его дурачат, не давало Артему покоя. И он предпринял последнюю попытку разобраться в ситуации:

- То есть я должен буду составлять для вас отчеты об испытании?

- Эх, Артем, Артем... - мягко выговорил Погребной. - Ваша жизнь и так перед нами как на ладони, разве вы не поняли? Но если вам будет легче - валяйте. Каждую неделю можете посылать свой отчет по адресу: Тула, почтамт, до востребования, Сергею Погребному. Еще вопросы есть?.. Тогда всего наилучшего!

И он растворился во мгле подворотни, перемещаясь по асфальту совершенно беззвучно, хоть это и не вязалось с его немаленьким, судя по всему, весом. Артем еще какое-то время постоял на тротуаре, сжимая в руке пирамидку, затем поднес ее к глазам. Ровные, гладкие грани не говорили ничего ни о происхождении вещицы, ни о ее предназначении. Сделана пирамидка была как будто из пластика. Артем сунул ее в карман и поспешил к метро, рассуждая вслух:

- Он сказал: Тула. Я никогда не был в Туле. Но знаю, что там есть оружейные заводы...

Эта мысль оказала на него успокаивающее воздействие. Отечественные оборонные технологии с детства внушали ему чувство защищенности и уверенности в завтрашнем дне, хотя вообще-то были результатом гонки вооружений, поставившей тот мир, в котором он жил в детстве, на грань ядерной катастрофы.

Поезд метро подкатил к платформе сразу же, как он спустился по эскалатору. Через сорок минут Бородин уже был в родном подъезде и отпирал дверь квартиры, стараясь производить как можно меньше шума. Не хватало только разбудить жену и получить заслуженную порцию ругани! Ирина, однако, не спала. Она вышла из спальни в коридор и, кутаясь в пышный желтый халат, глядела на него без злобы, но с бесконечным сочувствием.