Красная - красная нить (СИ)

- Ого, – я сделал вид что воодушевился. – Как дела?

- Хорошо, мелкий. Я тебя буквально на пару слов. Во-первых, поздравляю с окончанием учебного года. Ты молодец.

- Спасибо, – я улыбнулся, потирая свободной рукой глаза.

- А во-вторых, ты помнишь, что через неделю у деда день рождения? Юбилей, между прочим. Было бы отлично, если бы ты приехал, – сказал он, а я просыпался, словно от ведра холодной воды на голову: точно! У деда же скоро день рождения, как я мог забыть? – Алло, ты тут?

- Да, да, пап. Я тут. Конечно, я приеду, о чём речь! – взволнованно ответил я.

- Вот и отлично. Мы с дедом будем очень ждать. Маму тоже бери с собой, если не откажется, – усмехнулся он в трубку. – Мы очень соскучились, Фрэнк.

- Я тоже, папа, – искренне выдохнул я.

- Ну всё, до встречи тогда.

- До встречи, – я улыбнулся, и в трубке раздались короткие гудки.

- Мам, – крикнул я на кухню. – Ты поедешь со мной в следующую пятницу в Белльвиль на день рождения деда?

Мама возилась у плиты, шипела разбрызгиваемая вода в раковине и звенели стеклом тарелки. Но она всё же ответила мне:

- Мы обсудим это позже, мне нужно подумать. А пока умывайся и за стол. Завтрак почти готов.

Я вздохнул и поплёлся ванную, подбирая полы пытавшейся свалиться простыни.

Сердце стучало быстрее, чем обычно, а себя я чувствовал девочкой, идущей на первое свидание. В понедельник в обеденное время на улице почти никого не было, редкие машины и прохожие составляли мне компанию, пока я шёл к школе – узнать результаты тестов. А после, господи боже, святое дерьмо, наконец-то! – я намеревался завалиться к Уэям с ночевкой, о чём уже договорился с мамой.

Я вспоминал утомительный вчерашний день, почти целиком прошедший для меня в тасканиях сумок за неторопливо бродящей по магазинам мамой. Мне на откуп пошли пара новых футболок-поло и одни джинсовые шорты. Впрочем, в кафе в центре Ньюарка, летней верандой выходящем на Вашингтон-парк, я наелся вкуснейшей лазаньи и безлактозного мороженого, которое в нашем районе днём с огнём не сыщешь. А ещё там же состоялся разговор, который почему-то поселил внутри смутную тревогу.

- Какие у тебя планы на лето, Фрэнки? – спросила мама, с достоинством первой леди колупая свой десерт. Я только пожал плечами.

- Да никаких особо, если честно. Гулять, кататься на роликах, ездить на пляж, зависать с друзьями… Всё как обычно, – улыбнулся я.

- Просто я тут подумала взять полный отпуск и всем вместе, – она выделила это особенной интонацией и взглядом, – поехать в Белльвиль, отдохнуть. Ты встретишься с близнецами, с отцом и дедом, да и бабушка по тебе очень соскучилась.

- Всем вместе – это…

- Это все вместе. С Леоном и Клэр, – спокойно подтвердила она.

Ну конечно, как я мог забыть про маминого мужчину и его дочь. Впрочем, с круговертью последних месяцев это было немудрено. Мы и с мамой-то почти не виделись и даже не говорили толком.

- Интересная идея, – снова пожал я плечами и вернулся к поеданию мороженого, всем своим видом показывая, что не слишком заинтересован. Боже, здесь был Джерард, и я так хотел проводить с ним всё своё время, и уезжать в Белльвиль на целый месяц сейчас… это было бы безумием.

- Хорошо, – мама кивнула. – Тогда мы обсудим, когда лучше поехать…

- Лучше в июле, – выпалил вдруг я, надеясь на хотя бы месяц с Уэем.

Мама только улыбнулась и посмотрела на меня – с каким-то таинственным интересом. И этот самый взгляд поселил внутри живота холод и тревогу – едва осязаемую, но это сейчас лишь подстёгивало меня, когда я взлетал по школьным ступеням и открывал двери, чтобы пройти сквозь редкую толпу к стендам с вывешенными результатами.

- Фрэнк, привет, – сбоку от меня оказался Том, и я радостно пожал его руку.

- Ну как? – поинтересовался я у него, ища взглядом свою фамилию, неуверенно начиная практически с конца.

- Куда ты смотришь, чудак, – усмехнулся Том. – Ты в пятёрке лучших.

- Гонишь! – не поверил я и резко скакнул взглядом к началу списка. И правда. Мой результат, как и у десяти других ребят с параллели, был третьим по баллам. Охренеть…

- Неплохо, Фрэнк, – на моё плечо вдруг легла тяжёлая ладонь, и я обернулся, уже зная, кого увижу.

- Добрый день, мистер Блом.

- Ага, – кивнул головой этот мужик, в тридцатиградусную жару выглядевший в своём строгом костюме словно только что вышел из холодильной камеры – как чёртово совершенство. – Ты хорошо потрудился в этом году. Постарайся не скатиться и в следующем, и тогда я постараюсь выбить для тебя премию в «Руттгерс».

- Эм… – я замялся и даже не знал, что сказать. – Спасибо, я постараюсь.

- Вот и отлично, – он похлопал меня по плечу, неторопливо и тяжеловесно, и убрал руку. По стёклам очков пробежался блик, когда он повернул голову. – Хорошего лета, Фрэнк.

- И вам тоже, мистер Блом.

- Уэям привет. Майкл тоже хорошо поработал. Он молодец. Впрочем, как и его брат, – он криво усмехнулся и скрылся за поворотом коридора.

- Ого, – шепнул снова появившийся рядом Том. – Что это было?

- Не спрашивай, – я закатил глаза, но тут же взял себя в руки, ища в списке фамилию Уэй. Майкл оказался в составе вторых по величине результата. «Вот говнюк, уделал меня», – подумал я беззлобно.

Я попрощался с Томом, неторопливо прошёл мимо стенда с комиксом Джерарда, с улыбкой вспоминая, что перед вручением дипломов купил себе экземпляр на память. И, собравшись с духом, отправился к Уэям. Сердце радостно подскочило и со всего размаху ухнуло в пятки. Давно я так не волновался…

- Фрэнки? – мне открыл заспанный Майкл, хотя на часах напротив входа было давно за два дня. – Который час?

- Уже пора обедать, а ты ещё не позавтракал, – усмехнулся я, проходя внутрь мимо зевающего младшего Уэя, красующегося в одних семейниках и растянутой майке. Струна внутри часто-часто пульсировала, сердце билось настойчиво и быстро, и я не был уверен, что сдержусь от запрыгивания с ногами, едва только увижу его. – А где Джерард?

- Джерард? – спросил Майкл, странно посмотрев на меня и закрывая дверь. – Он, кажется, уехал в Нью-Йорк.

Я застыл. Медленно повернулся и поймал взгляд Майкла.

- В смысле? – еле двигающимся языком спросил я. Мне казалось, что в меня вкололи огромный, с меня размером, шприц и теперь медленно давили поршень, и тягучие потоки обезболивания-заморозки, как в кабинете стоматолога, текли по венам, начиная откуда-то с макушки, по позвоночнику и ниже, лишая меня возможности мыслить, двигаться, говорить, чувствовать… Жить.

- Ему позвонили рано утром из Нью-Йорка, он поднял меня, перевернул весь дом вверх дном, собрал вещи и сказал, что едет в Нью-Йорк, возможно, на неделю, – Майки снова зевнул и потянулся. – Он же подавал документы в Школу Современного Визуального Искусства. Он что, не говорил тебе? – младший Уэй, кажется, наконец-то понял, что что-то не так, его брови вскинулись вверх, он шагнул ближе и схватил за предплечья: – Фрэнк. Эй, Фрэнк!

Я почти не слышал его. Вокруг вата. Вата, вата, сотни слоёв ваты, и я заключён в ней, словно хрупкая ёлочная игрушка. Которая всё равно умудрилась разбиться.

Я не двигался.

Не думал.

Не жил.

Комментарий к Глава 43. Ребята, только держитесь, ладно? Я понимаю, что такую главу нельзя выкладывать без продолжения, но чёрт, всё тлен, и придётся подождать до следующей недели – тогда будет продолжение.

И как всегда, не кидайтесь тапками – с ляпами, опечатками, пока без вычитки и беты. Всё будет позже!

/бечено. вою. джефрэнки делают боль. Эйка/

====== Глава 44.1 ======

Сложно вспоминать то время. То лето. Самое странное и инерционное лето моей жизни.

Я лежал в своей кровати дома, разглядывая выбеленный потолок. Я выучил его до мельчайших шероховатостей, трещинок, выбоинок и пятнышек. Я лежал и раз за разом, словно бегающая внутри замкнутого лабиринта крыса, возвращался к единственному вопросу: «Почему?» Почему, мать твою, Джи? Почему ты не сказал мне, что подал документы? Почему говорил одно, обнадёживал, а в итоге сделал совсем по-другому? Просто – почему? Почему человек, которого считаешь бесконечно важным для себя, вдруг делает что-то, что ломает, крушит, вырывает прямо сквозь рёбра и лёгкие куски твоей ещё тёплой плоти? Почему это так больно? Почему рана кровоточит, и кажется, словно с кровью выходят последние остатки тепла, последние кусочки души вываливаются из тебя? И почему это ёбаное состояние не проходит?