Академия Надежды (СИ)

Они без особых приключений спустились на четвёртый этаж, где прямо на лестничном пролёте столкнулись лоб в лоб с Шикамару, Нанами и Монокумой. Одноклассники обменялись хмурыми «здрасте», а директор, завидев Касуми, схватился лапами за ногу Шикамару, намертво прилипнув к нему. Стратег, погружённый в свои мысли, едва ли это заметил, и так они и пошли вниз.

Где-то в районе первого этажа Монокума исчез, оставив ребят наедине. Хорокеу сверлил взглядом Шикамару и Нанами, только сейчас заметив странное изменение: бандана стратега теперь была на шее у геймера. Фыркнув себе под нос, Хорокеу обошёл их, заняв первое место процессии. Обе группы выглядели так, будто им не терпелось допросить друг друга, но никто при этом не готов был расстаться с полученной информацией.

— Это что, фотоаппарат? — заметил стратег устройство в руках Касуми. Девушка кивнула, и до прихода в спортзал больше никто не сказал ни слова.

Наученные горьким опытом, они сгрудились вокруг сцены, ожидая появления Монокумы. Директор не заставил долго себя ждать, выскочив из-под пола и усевшись на трибуне. Он обвёл глазами остаток класса и, приосанившись, возвестил:

— Я собрал вас здесь, дабы сообщить приятнейшее известие! Завтра состоится ваш долгожданный выпускной, а в честь него… — за спиной у Монокумы появились несколько воздушных шаров, — мы устроим вечеринку!

***

— Вира! Вира, я сказал! — фальцетом вопил Монокума, обильно жестикулируя в спину Хорокеу. Сноубордист этой семафорной азбуки не видел и едва ли понимал, чего от него хотят, потому как, бурча под нос «какая, к чёрту, Вера», вбивал гвоздь ниже указанного директором места. Сам Хорокеу стоял на стремянке (на тему того, считать ли найденную в чулане лестницу стремянкой, у Нанами с Монокумой была отдельная дискуссия), которую для надёжности подпирала снизу Касуми. То ли усилий хрупкой девушки не хватало, то ли она сама этому способствовала, но стремянка изрядно пошатывалась.

— Выше вбивай, — вздохнула Касуми, покосившись на край полотнища, который Хорокеу надел на едва вбитый гвоздь. Полотнище в ответ тоже покосилось. Монокума издал нехарактерный для него усталый стон, прижав лапу к носу, и долго качал головой: вместо положенной параллельности земле, длинная вывеска «Дорогие выпускники!» стремилась к диагонали.

— Будь проклят тот день, когда я сел за руль этой школы, — ни к кому конкретному не обращаясь, посетовал самопровозглашённый директор.

— Если тебе что-то не нравится, сам свою школу украшай! — оскалился Юсуй, в изящном пируэте спрыгивая на пол. От его приземления вздрогнула Мио, разбиравшая музыкальные пластинки в другом конце спортзала.

— Полегче, — устало отозвалась она, поправляя волосы. Дела у басистки шли ничуть не лучше товарищей, и она, воспользовавшись заминкой горевавшего Монокумы, подошла к нему с вопросом. — Это точно вся музыка, которая у нас есть?

Директор навострил уши и повернулся к ней, всем своим видом показывая изумление.

— Я же тебе так и сказал. Какие-то проблемы?

В его голосе звучала такая невинность, что Мио могла бы смутиться, если бы не закрепившаяся за Монокумой репутация хитреца и садиста. Она вздохнула, помахав перед его носом стопкой пластинок.

— Под это невозможно устроить дискотеку, не говоря уже о медленных танцах. Признаюсь, это впечатляющая коллекция дум-метала, но… — басистка прищурилась, потому как директора её претензии явно забавляли. — Серьёзно, да?

По Монокуме невозможно было понять, серьёзен ли он — мешала намертво пришитая к морде игрушки идиотская улыбка. Мио показалось, что директор задумался.

— Ты права, — неожиданно согласился он и посмотрел в окно с, казалось, грустной задумчивостью. Драматичности ситуации добавляло и то, что окно было заколочено. — Что же тогда делать, что же делать… — он почесал лапой подбородок. — Вот бы устроить живое выступление!

— Я бы могла…

— …как жаль, что мы убили единственного музыканта!

Мио осеклась, опустив голову. Несмотря на явную, глупую, абсолютно не к месту провокацию, директор задел её если не за живое, то за то, что никак не хотело умирать. Басистка усмехнулась: какая ирония.

Они стояли несколько долгих мгновений, и в этот момент даже Хорокеу тактично снизил громкость своих ругательств. Наконец, Монокума махнул лапой, точно усталый старик.

— Так и быть, можешь сыграть на своей балалайке или что у тебя там. Но учти, если мне не понравится, в дело пойдут пластинки! — пригрозил он, нежно поглаживая затесавшийся, среди прочего, альбом Cannibal Corpse. Мио угрюмо кивнула, отвернувшись, но директор бесцеремонно остановил её, потянув за низ юбки. — Не спеши! У меня для тебя есть ещё одно задание…

И таких заданий у Монокумы нашлось куда больше, чем мог себе представить даже самый дотошный организатор самой роскошной свадьбы. Оказалось, что вечеринку в честь собственного выпускного должны организовать — вот сюрприз! — сами выпускники. Пресекая любые споры, Монокума лично следил за последними заложниками Академии, пока те украшали школу и готовились к…

Они, если честно, не были уверены, к чему готовиться.

Ещё в самом начале, когда Монокума отважился послать Чиаки на «важную миссию», Шикамару отвёл друзей в сторонку и украдкой зашептал.

— Мне всё это не нравится, — хмурился стратег, поглядывая на директора и стоявшую с кислой миной Нанами. — Не знаю, какие у него будут для нас задания, но постарайтесь не гулять по школе в одиночестве. Делайте что хотите, — с нажимом повторил он, — только всегда держите остальных в поле зрения.

— Мне вот тоже кажется, что как-то всё это подозрительно, — поддакнул Хорокеу. — Он явно что-то задумал! Но что более подозрительно, — парень ткнул одноклассника пальцем в грудь, понизив голос, — это то, чем вы с Нанами так долго занимались. Что она тебе рассказала? Очередную слезливую историю?

Шикамару не откажешь в умении делать лицо кирпичом. Он спокойно выдержал взгляд Хорокеу, не повёл и бровью, сохраняя олимпийское спокойствие.

— Ты действительно думаешь, что у нас сейчас есть время это обсуждать? — парировал стратег. — Мы можем поговорить, но потом, а сейчас я хотел вас предупредить, потому что у меня плохое предчувствие.

— Я согласна, — тихо вставила Мио, кутаясь в свою кофту. — Мне не по себе от его затеи. Поверить не могу, что он нас просто выпустит после всего этого.

— Может, ему наскучила эта игра, — отозвалась Касуми. — Хотя в это трудно поверить.

— ЭТО НЕ ИГРА!

Голос Монокумы разнёсся по всему залу, эхом отскакивая от стен, точно баскетбольный мяч. Ребята дружно вздрогнули, но тут же оказалось, что крик директора предназначался Нанами. Геймер стояла, зажмурив один глаз, и устало глядела на Монокуму. Вставшие в дружный кружок одноклассники не слышали, о чём там шла речь, но каждый из них восхитился тому, как даже в разговоре с Монокумой Чиаки умудрилась съехать на свою излюбленную тему.

Шикамару тяжело вздохнул где-то в сотый раз за день и кивнул в сторону одноклассницы.

— Надо спасать её. Все поняли план? Я знаю, у нас очень плохо с выполнением инструкций, но в этот раз моя просьба действительно простая.

Мио поморщилась: камень был не в её огород, но пролетел очень близко. Хорокеу тоже нахмурился — скорее по привычке, потому что за последние пару недель его лицо уже не способно было вставать в другие позиции.

— Поняли мы, — отмахнулся Юсуй.

С пониманием плана проблем действительно не возникло, чего не скажешь о его исполнении. Монокума, будто подслушав их (он наверняка так и сделал), стремился всячески разделить ребят, направляя их по одному в разные части школы. Хорокеу он сразу поручил принести краски из комнаты искусств, Мио отправилась добывать те самые пластинки из актового зала, да и остальные не остались без дела. Впрочем, беда миновала, потому как Нанами умудрилась так увлечь Монокуму разговором о лестницах, что директор не успевал работать на два фронта сразу. Одноклассники дружной гурьбой прошлись по всем этажам, сметая нужные и не очень вещи, пока за ними никто не следил, и разделяться они не подумали. Хорокеу высказал дельную, по его мнению, мысль: мол, а кого они теперь боятся, если убивать уже никто не будет, а единственные опасные люди собрались в спортзале. Шикамару туманно ответил, что лучше перебдеть. На том и порешили.