Академия Надежды (СИ)

— Теперь знаю.

— В шоги, если фигура доходит до вражеского лагеря, — Нара очертил пальцем три последних линии доски, — она может перевернуться и стать сильнее. Таким образом, даже слабая пешка может изменить ход игры. И, — он усмехнулся, — если считать перевёрнутые фигуры отдельными боевыми единицами, то всего разных фигур четырнадцать. Как и нас, когда мы только попали сюда.

— Может, поэтому Джунко хотела именно это число, — слабо улыбнулась Чиаки. — Странное совпадение.

— Начнём с начала. Я немного нарушу правила, поэтому, подобно игре Джунко, в нашей версии шоги фигуры одного цвета будут убивать друг друга. И первым, — перевёрнутая пешка переместилась на место обычной, выбив её с доски, — выбыл Ред. Почему ты хотела, чтобы он попал в Академию?

Чиаки прищурилась, не сводя глаз с пешки, теперь лежащей на полу.

— Он был главным героем одной очень популярной игры. За ним закрепился образ молчаливого, но умного и храброго человека, всегда способного прийти на помощь, — прикрыв глаза, объяснила девушка. — Я думала, что он станет одним из лидеров нашего класса, не даст остальным пасть духом и… — она выдохнула, — что мне будет приятно победить его.

— Но в итоге он был пешкой, как и Нами. Они послужили началом всего, что происходило здесь. Нами первая, — Шикамару коснулся перевёрнутой пешки, — поддалась желанию сбежать. И ты, — стратег вновь глянул на геймера, — ты говоришь мне, что побег не имеет смысла. Потому что снаружи нас ничего не ждёт.

— Я… — она вновь запнулась, и Шикамару ждал, пока девушка подберёт нужные слова, — я не знаю, как вела бы себя на вашем месте. Ты так спокойно реагируешь, — голос Чиаки болезненно дрогнул, — и я не ждала от тебя истерик, но всё равно. Как ты можешь спокойно рассуждать о шоги, зная, что вся твоя жизнь до этого была ложью?! — Чиаки почти перешла на крик, и Нара видел, как быстро бьётся жилка у неё на шее. Почему-то он вспомнил уроки в Академии, где им рассказывали, насколько уязвимо это место.

Он поднял фигуру слона и подбросил её на руке пару раз. Он не страдал амнезией, как Чиаки, и дословно помнил многие моменты своей жизни, особенно партии в шоги с отцом и учителем. Он помнил страх смерти, радость и горе, и всё это не могло быть ложью.

— Даже если все мы — придуманные кем-то персонажи, это мало что меняет, — подброшенная им фигура, перевернувшись, упала точно на одну из клеток. — Многие верят, что существует некоторое божественное создание, придумавшее нас, и если задуматься, мы в похожей ситуации. Для нас выход из Академии — как смерть для обычных людей, а существование в её рамках — жизнь. Да, мы заперты, но также и люди заперты в своём мире, пусть он больше и разнообразнее. Я не знаю, как функционируют компьютеры, но если они настолько похожи на людей, то жизнь здесь ничем не отличается от жизни снаружи. Мои мысли — это мои мысли, и все мои чувства не могут быть ложью, потому что я их пережил. Все убитые в этой игре люди, — он убрал с доски перевёрнутую пешку, Нами, — тоже умерли по-настоящему.

— Я думала об этом, — призналась Чиаки. — Я думала, что могу и сама быть придуманным кем-то персонажем, ещё когда находилась в реальном мире. И я думала, что для меня это ничего не меняет. Так что, наверное, я могу понять тебя, — она выдавила улыбку. — Ты это хотел показать мне партией в шоги?

Нара покачал головой, передвигая фигуры на одну линию вперёд — теперь они ближе к вражескому королю. Подумав немного, он опустил средний и указательный палец на короля и слона.

— Во время первого расследования мы с тобой вместе искали убийцу Реда. О чём ты думала тогда?

Чиаки прищурилась, наморщив лоб.

— Я думала, что мы не можем простить убийцу, но я не хотела казни — это слишком. И я думала, что все остальные должны жить, зная правду, потому что это единственно верный путь.

Нара помнил своё удивление, когда тихая с виду девушка спокойно ходила мимо окровавленного трупа, размышляя об орудии убийства.

— Тогда ты не помнила ничего, начиная с момента поступления в Академию, так?

— Да. Как и все вы, я помнила, как вошла в эти двери, а затем — ничего.

Стратег кивнул и передвинул фигуру дракона на место ладьи.

— Следующим выбыл Саске. Скажи, откуда были все эти видео в Монокумабуке?

— Твоя история, как и всех остальных, не закончилась на том моменте, который ты помнишь, — нахмурилась Чиаки, смазывая каплю крови на щеке. — Она развивалась дальше, и Джунко действительно показала, что вас ждало в будущем. Да и меня тоже, — она криво улыбнулась, — меня ждало дальнейшее пребывание в Академии.

— Значит, поэтому я видел смерти отца и учителя, — тогда он не поверил, хотя и знал, что когда-нибудь в жизни это пришлось бы пережить. — А ведь всегда думал, что учителя добьют сигареты.

— Ты тоже начал курить после его смерти.

— Вот я дурак.

Он не стал задерживаться на этих мыслях, сбрасывая с доски дракона.

— Раз уж ты всё о нас знаешь, — неожиданно проговорил он, — чем бы закончилась наша с Саске история?

Чиаки с шумом набрала в рот воздух, отвернувшись.

— Ох… ну, Наруто стал бы хокаге, — Шикамару на этом моменте чуть не упал, — ты бы стал его главным советником, — у него дёрнулась бровь, — а насчёт Саске… — девушка нервно рассмеялась, — знаешь, это очень долгая история.

— Как интересно я бы жил, — цокнул языком стратег. Он помотал головой — толку думать о будущем, которого нет — и опустил палец на перевёрнутого коня. — Вот ещё одна ключевая фигура — Комаэда. По твоим словам, Джунко не собиралась давать ему участвовать в этой игре.

Геймер энергично кивнула, непонимающе глядя на коня.

— Это очень странно. Я всё ещё не помню последние несколько дней перед попаданием сюда и, наверное, что-то изменилось в последний момент. Либо Джунко решила мне не сообщать. Когда мы закончим, — Нанами посмотрела на потолок, — нужно отправиться в комнату воспоминаний. Что-то подсказывает, что последние мои дни перед Академией я найду там.

— Если Хорокеу и остальные ничего там не сломали, — геймер и стратег синхронно вздохнули. — У Комаэды всегда были его странности?

— Джунко говорила, что у него деменция, — глядя на его удивлённое лицо, Нанами пояснила: — Это тяжёлое психическое расстройство. Комаэда в реальной жизни был моим одноклассником, и он и там рассуждал, какой он бесполезный, в отличие от остальных.

Слушая её, Шикамару передвигал фигуры с линии на линию, а затем убрал две из них — серебро и золото.

— Итак, Комаэда покинул виртуальную реальность, — объявил Нара, кивая на доску. — И если в виртуальной реальности лишь два места для настоящих людей, то в этот момент, — он передвинул вражеского короля, — Джунко оказалась здесь.

Как и ожидалось, упоминание Эношимы оказывало на Чиаки странный эффект — будто её окатили холодной водой.

— Тогда Комаэда обрёл все свои воспоминания, — объяснила Нанами, подняв фигуру коня и осматривая её. — В отличие от него, я поняла лишь то, что мы находимся в виртуальной реальности. Комаэда же, — она отложила фигуру, — узнал ваше происхождение. И если до этого он считал себя ниже всех по статусу, то теперь — наоборот. Вы стали для него мусором. И он, наверное, проводил время с Мио, потому что хотел узнать, на что способен искусственный интеллект. И если он так заинтересовался ей, — она облизнула губы, — значит, пришёл к тем же выводам, что и мы.

— И это подводит нас к очередному важному этапу игры, — заключил стратег, передвигая фигуры ещё на одну линию вперёд. — Момент, когда мы узнали про виртуальную реальность, а ты узнала правду о нас. Это привело к тому, — перевёрнутая стрелка столкнула с доски свою обычную версию, — что Ритцу стала убийцей Люси. И именно поэтому ты пыталась остановить Люси в тот момент. Именно поэтому ты не могла ничего рассказать во время Суда. И, — в этот момент его глаза сверкнули, — поэтому ты изменилась.

— О чём ты?

Нара наклонился чуть ближе, глядя Чиаки в глаза, и заговорил медленнее и тише обычного.