Времени неподвластно (СИ)

- Но…

- Мой отец – отличный легиллимент, наши маги просто не выстоят против него, а мне пока удобнее прикидываться слабым дурачком. Под такой личиной я узнаю гораздо больше.

- Ты играешь с огнём, твой отец…

- Да, мой отец – крепкий орешек, и от него можно узнать только то, что он сам захочет мне сказать, но мой брат – другое дело. Он вспыльчив и слишком ненавидит и презирает меня… У него-то и можно будет вытянуть все сведения.

- Я вижу, ты всё продумал?

- Да, Учитель.

И вот спустя шесть дней пути и пять ночёвок в охваченных ужасом деревнях Салазар под охраной магов отца достиг Серпентера. По дороге он не терял времени даром, осторожно прощупывая легиллименцией своих «конвоиров». Полученные сведения заставили его задуматься. Девятеро из двенадцати участвовали в так называемых «святых рейдах» под личинами простых магглов, и, по меньшей мере, половина из них опасалась возможных будущих действий разворошённого ими «осиного гнезда». «Так-так-так, отец! А ты потерял нюх, оказывается?! Неужели ты настолько презираешь магглов, что не видишь, как своими собственными действиями взращиваешь чудовище, и оно вскоре пожрёт тебя самого?!» В общем, к моменту встречи с отцом он уже имел представление о том, чего ему ждать от визита в «родные пенаты».

Лорд Салазар встретил младшего сына с показным радушием и окружил заботой и почестями (читай: слежкой и постоянным прощупыванием, «чем дышит» младший отпрыск). Даже Ричард, видимо, как следует проинструктированный отцом, вёл себя прилично и лишь одаривал брата ненавидящим взглядом, когда считал, что тот его не видит. Сам Зари изображал из себя «книжного червя» и заучку, не имеющего собственного мнения и во всём соглашающегося со своим Учителем и отцом. Поначалу это принесло ему выгоду. Юноша, осторожно ведя расспросы и где надо пользуясь легиллименцией, выяснил, что его подозрения относительно родителя абсолютно оправданы. Да, за «Борцами с дьявольской скверной колдовства» стоял именно лорд Слизерин и, судя по добытым юношей сведениям, считал, что полностью контролирует это движение. Только вот его младший сын, как и половина боевых магов Серпентера, думал иначе. Даже опытные маги-убийцы, выполнявшие для своего хозяина такие заказы, что у Салазара, как и у всякого мага благородного происхождения в те времена, привычного к крови и смерти, волосы дыбом вставали, начинали опасаться «чудовища», которого разбудили своими действиями. Религиозные фанатики начинали выходить из-под контроля, их движение ширилось и росло. Всегда и во все времена находились те, кто завидовал необычным силам и способностям своего соседа и готов был убивать, только бы удовлетворить своё чувство превосходства над ближним. Отряды убийц разгуливали по Англии, наводя ужас как на магов, так и на зажиточных магглов, которым было что терять. Достаточно было одного вскользь брошенного обвинения в колдовстве, чтобы нашелся повод уничтожить всю семью этого человека полностью, а его добро – разграбить. И никто: ни занятые междоусобными войнами таны, ни погрязшие в склоках знатные маги, ни слабак-король не могли остановить это безумие. Только объединённые силы всех магов Англии вне зависимости от происхождения могли остановить резню, угрожающую уничтожить под корень всё магическое население. Это понимали Певерелл, Годрик и Салазар. Возможно, к этому уже склонялся Ланс Гриффиндор, но опьянённый чувством безграничной власти и вседозволенности лорд Марволо Слизерин не замечал ничего, и в скором времени это должно было привести его к неминуемой гибели. Салазар не любил отца, но и смерти ему не желал. К тому же, эта смерть могла ещё больше упрочить позиции почувствовавшей деньги и власть церкви, а это было вдвойне опасно. Юноша исподволь пытался воздействовать на отца, но всё было тщетно. За неделю, что он провёл в Серпентере, они разговаривали каждый день, но у Зари складывалось такое впечатление, что отец не слушает его, а только изучает, примериваясь, как использовать младшего сына в своих целях, а пока оба ходили вокруг да около, изъясняясь вежливыми иносказаниями. Ричард в последнее время молчал, ревниво поглядывая на брата-замухрышку, совершенно не стоящего, по его мнению, такого внимания со стороны отца. В разговоры с Салазаром он старался не вступать, опасаясь вспылить и сорвать родительские планы. Но однажды уставший от попыток достучаться до обычно такого развитого чувства осторожности отца Зар загнал брата в угол и заставил высказать всё, что тот думает и знает об отцовских замыслах. То, что он узнал, возмутило и ужаснуло его до глубины души, и он сделал ошибку, решив напрямую поговорить с отцом. Салазар решительно постучал и распахнул дверь в отцовский кабинет:

- Отец, нам надо поговорить!

- Я всегда рад выслушать тебя, сын.

Фальшивая улыбка на губах и арктический холод в глазах лорда, на мгновение резанули по сердцу юноши застарелой болью, но он заставил себя продолжить разговор:

- Я знаю, для чего вы вызвали меня в замок. Вам нужен «троянский конь» в стане Гриффиндора, и вы решили определить меня на это место.

- Даже если это и так, это – твой долг перед своим родом, и…

- Не смешите меня, отец! Какой долг перед родом? Между нами и Гриффиндорами нет кровной мести. Это только ваши личные амбиции толкают вас на вражду в такое неподходящее время. Я не собираюсь жертвовать единственным другом и его семьёй ради ваших планов. И, если уж на то пошло, готов сказать открыто: вы должны немедленно остановиться. Разве вы не понимаете, что взращённые вами монстры под эгидой церкви после уничтожения саксонских магов перекинутся на вас?

- А, так ты, щенок, всё-таки догадался? – фальшивая улыбка исчезла с лица лорда, сменившись на презрительный оскал. – Я думал ты глупее. Жаль. Жаль. Тем хуже для тебя. Ты посмел перечить мне? Что для меня какие-то вонючие магглы-священники, я уничтожу их в любое мгновение, как только они прекратят быть мне полезными. А тебя… тебя ждёт задуманное мной будущее, – лорд Слизерин, буквально прошипел, – «Империо!» Ты уговоришь своего любовничка провести тебя в замок его дяди, а потом откроешь ворота моим отрядам. Выполняй!

- Идите вы к Мордреду, батюшка! – привычно скидывая с себя липкую паутину Заклятия Подчинения, Зар укрылся за высокой спинкой кресла, возводя вокруг себя мощный Зеркальный щит и потихоньку пробираясь к двери. Он уже ругал себя последними словами, что поддался импульсу и пошёл на открытый конфликт с отцом. Надо было выяснить всё до конца и скрыться из замка, прихватив с собой «языка» – человека, который бы был в курсе всех событий, но не был связан клятвой Неразглашения. У него даже был на примете такой человечек, но… не судьба. Сейчас ему стоило думать вовсе не об этом, а о том, как вырваться из ловушки, в которую превратился отцовский замок. Палочку он пока решил не использовать, интуиция подсказывала, что она пригодится ему в другое время. Заклятия, пущенные отцом, сыпались как из рога изобилия, но младший сын был ему достойным противником и неизвестно, чем бы кончился бой, если бы в кабинет не ворвался Ричард во главе пятнадцати лучших боевых магов лорда Слизерина. Но хрупкий юноша сумел продержаться какое-то время и против всей этой орды, умело уходя от заклятий и используя самих нападавших в качестве щитов… Последнее, что он помнил, это была острая вспышка боли, мгновенно охватившая всё тело. Салазар последним усилием воли наложил Маскирующие чары, изобретённые Годриком и известные только им двоим, на левое предплечье, пряча палочку и… провалился в небытие.

Сознание возвращалось толчками. Было холодно и болело всё тело. Правую руку он вообще не чувствовал, а попытка ощупать её левой, привела к острейшей вспышке слепящей боли и вновь вернула его во тьму беспамятства. В своё следующее «пробуждение» Салазар был уже гораздо осторожнее. Сначала он просто огляделся: «Сигнальная башня. Странно, почему отец не бросил меня в Подземелья?» – но тут же ему в голову пришло, что лорд Слизерин мог опасаться побега, ведь он превосходно знал, что ещё в раннем детстве его младший отпрыск, прячась от кулаков брата и его приятелей, изучил все ходы и выходы в замке. А в башне этого можно было не опасаться – здесь не могло быть потайных ходов, отсюда вообще был только один выход, и он вёл через помещение, наполненное охранниками. На лестнице внизу раздались шаги, и юноша быстро закрыл глаза, изображая глубокий обморок. Судя по звукам, в помещение под самой крышей, продуваемое всеми ветрами, вошли двое: