Не имея звезды (СИ)

— То, что говорю, — пожал плечами Проныра. — Поттер нытик, слабак и баба. Еще и дурак к тому же.

— Ты не смеешь так говорить о Гарри! — завопил Рональд. — Немедленно возьми свои слова обратно!

— Прошу, Рыжий, заставь меня это сделать — взять их обратно.

В этот раз никто не остановил Уизли и тот вскинул палочку. В тот же миг пространство прочертила белая молния. Рон упал на снег прижимая руку к щеке из которой резво била кровь. Рядом лежала острая сосулька, брошенная с силой вылетевшего из арбалета стального болта.

— Не получилось, да? — ухмыльнулся Ланс.

Он чувствовал себя превосходно. Наконец-то драка, наконец-то так быстро и отчаянно бьётся сердце, так легко дышать и так ярки краски. Наконец-то ему тепло...

Что-то попыталась наколдовать Гермиона, но Ланс был быстрее. Он выстрелил связывающими чарами и рука Гермионы мигом привязалась крепки веревками к телу. Палочка смотрела аккурат ей под ноги. Следующими чарами Проныра легко уронил девушку в снег, так что у неё не было и шанса сделать что-либо.

— Раз на раз, Поттер. Все как ты любишь — все по гриффиндорски.

Гарри, вошедший в свою боевую раскачку, долго не думал. Он вскинул палочку и громко рявкнул:

— Expulsio!

Ланс буквально почувствовал, как на него надвигается стена из сжатого воздуха. На одних рефлексах и реакции слизеринец совершил головокружительный прыжок, оказавшись вдалеке от зоны поражения. Потом раздался взрыв. Снег разметало в клочья, подломило несколько деревьев, в воздух взлетели комья земли, а на том месте где стоял Проныра образовалась немалых размеров воронка.

Поттер, как и все волшебники его возраста, застыл, засмотревшись на дело рук своих и это стоило ему всего. Палочка Ланса замелькала, сливаясь в один огненный шар, в воздухе засвистели Старшие руны, мысленно шепталась невербальная формула, а потом и вербальная:

— Ignis Flamantis!

Когда-то давно один маньяк сказал что у Ланса не хватит сил на «Пламенную Плеть», но он был не прав — у Геба хватило. Но Лансу это заклинание показалось слишком громоздким, слишком убогим, лишенным грации, шарма, стиля и всего того, чего так ценили Проныра с Флитвиком. Так что Ланс создал свои чары — чары Пламенного Кнута. Им можно было надрезать, можно было бить, можно было обжигать, или использовать вместо того самого кнута. Легко, элегантно и смертельно опасно.

Щелкнул Пламенный кнут (одно из четерех заклинаний, не имеющих отношения к Пламенным Зверям) и палочка Поттера вылетела у того из рук. Гарри скривился — на руке расползался огромный синяк. Ланс не хотел обжигать — не стоит оставлять столь явных следов.

Новый взмах палочки и кнут обвился вокруг шеи Поттера, сжав её в тиски. Гарри охватился руками за огненный кнут, но у него не было и шанса разжать тиски. Тут в себя стал приходить Рон, отойдя от боли и шока, но у Рыжего не было шанса — ботинок Ланса уже впечатался ему в лицо.

— Убийство, Поттер, это тебе не порабощённых василисков на мечи насаживать, и не троллям в нос палки пихать. Убить — значит отнять у челвоека все и смотреть как медленно меркнет свет в его глазах, как страх смешивается с очтаяньем, ощущать, как студено дует дыхание Смерти. Убить — оставить кого-то сиротой, кого-то вдовой. Отнять сына или дочь, друга или брата. Ты так просто это говоришь — убить... Хорошо, что ты не знаешь, что такое Скэри-сквер, иначе бы никогда не произнес этого слова. Если собрался убить и не убил — значит ты никто, пустое место, пустослов...

С каждым словом кнут медленно обтягивался вокруг горла Поттера, а тот хрипел и свистел.

— Кучка домашних детей, бросающихся такими громкими словами, — Ланс хотел отбросить палочку в сторону и с оттяжкой начисть рыло этому пустобреху, но так и не сделал этого. Просто он знал, что весной будет сожалеть об этом срыве, весной — когда ему будет снова тепло.

— Остановись! — закричала Гермиона. — Ты задушишь его!

— Вот видишь, — усмехнулся Ланс. — Ты еще не умер, а о тебе уже плачут. Даже о таком ничтожестве, как ты.

Проныра ослабил хватку и Поттер мешком свалился на землю. Судорожно хватая воздух ртом, Очкарик медленно приходил в себя.

— Сопляк, — сплюнул Ланс, а потом напомнил себе зачем он все это устроил. — Еще раз попробуете «присматривать» за мной и, тем более, заявить об этом публично — устрою вам ад на земле. Бывайте, щенки.

И Герберт ланс поплелся обратно в замок, чувствуя, как постепенно остывает, как вновь становится холодно. Герберт Ланс ненавидел зиму, ненавидел холод, но еще не знал, что совсем скоро возненавидит её еще сильнее... Приближались каникулы.

(п.а. не забываем добовлять в печь фанфика коменты — они необходимы для розжига )

====== Глава 28 ======

24 декабря 1993г Англия, Хогвартс

Последний день учебы проходил, как и всегда. Всем и каждому, включая преподавателей, было с большой колокольни на эту самую учебу. Все жили предвкушением вечернего праздничного ужина, и последующего за ним отбытия из альма-матер всех волшебников Туманного Альбиона. Но даже при таких раскладах в замке были и исключения. А именно — профессор МакГонагалл и её протеже — Гермиона Грейнджер.

Сегодня день завершался просто ужасно. Если до обеда была всего одна пара травологии, то после окна и обеда — две пары Трансфигурации. Вы только вникните в ситуацию. Две. Пары. Трансфигурации. Конечно на бумаге это всего лишь набор букв, несущие образы несложных цифр, но вот на практике... На практике это три часа вместе с Железной Леди и заучкой Дэнжер.

Герберт Ланс мог вынести многое. Зиму, бешенных железных големов, соседство со Слабозадым и его компашкей, уроки зельеварения, но вот три часа с деканом алых и главной зубрилой школы, это уже было сродни кары небесной. Проныра, лежа на парте, подперев щеку рукой, с абсолютно пустым и отсутствующим взглядом все пытался понять чем же он так провинился, что всепрощающий бог решил так его опрокинуть. Но сколько бы Ланс не копался в воспоминаниях, вины он не находил.

Конечно, возможно, только возможно, не стоило в прошлом месяце минировать кабинет зам.директора, а потом взрывать там аж пять зловонных бомб. Не надо было подкладывать невидимые кнопки ей на стул и подмешивать в кофе волшебный краситель для волос, да и те хулительные стишки тоже были лишними... Но ведь это так — невинные детские шалости и они никоим образом не заслуживают столь ужасного наказания.Вот, к примеру, со Снейпом обошлись еще хуже — тот до сих пор всех шмонает на предмет оскорбительных фотографий, но ведь ничего — никаких усиленных доз Сальноволосого.

— Мистер Ланс, чем вы заняты на моем уроке?

— Размышляю о вечном, мэм, — разве что не промычал Проныра, все так же бездумно смотрящий в одну точку.

— И что же вы надумали? — с легкой долей сарказма, спросила МакГи.

— Что вечное — вечно. Не правда ли революционное открытие?

— Минус двадцать баллов за хамство, — резко обрубила профессор.

— Вот видите, мэм, — вздохнул Герберт. — Вы еще не постигли этот уровень дзен, вам не понять вечное.

— Я сниму с вас еще пол сотни, если вы не продемонстрируете мне выполненное задание.

— Что мне баллы, мэм, когда на пороге я вижу вечное...

— Минус...

— Постойте, постойте, — замахал рукой Ланс. — Кажется вечное, обиженное вами, отчалило. Что ж, тогда я могу вернуться на бренную землю, где для людей важны лишь баллы и выполненные задания.

Проныра повернулся к мышке, подмигнул ей, взмахнул палочкой, произнес формулу и на столе у него появился ярко-зеленый попугай с красным клювом. Ланс почувствовал сильную слабость, но предвкушал то, что должно было произойти через мгновение.

Птичка открыла клюв и на всю аудиторию прокричала:

— Мааа-кГ-г-ги дур-р-р-р-ра! Мааа-кГ-г-ги дур-р-р-а!

По кабинету прокатилась волна смешков, а Герберт, уже по наработанной схеме, покидал принадлежности в сумку и пулей вылетел за дверь. В этот раз он даже не стал ими хлопать — дабы не заглушать дифирамбы попугая. И даже не спрашивайте, как Геб провернул этот трюк — настоящие проныры не раскрывают своих секретов.