Красная - красная нить (СИ)

Сама история не была слишком уж навороченной. Их учителя, представленные этакой «Супер – девяткой», каждый в своём образе, костюме и при способностях, на протяжении шестнадцати страниц помогали непутёвым ученикам выпутываться из тех или иных переделок. Просто и старо, как мир. Но зато красочно, с юмором и даже мило порой. То, что нужно. В одном персонаже я как-то смутно узнал свои черты. Подумал, что мне показалось, и не сказал ни слова.

За окном уже стемнело. Джерард работал за столом под светом настольной лампы, я – сидя на ковре на полу за низким журнальным столиком, притащенным из комнаты Майки. Мы почти не говорили, да и не до этого было. Несложная работа, а выматывала безумно.

- Передохнём? – предложил я. Очень хотелось курить, и в глазах мелькали линии и буквы.

Он молча отложил карандаш и потянулся, разминая спину. Потом встал, скинул с кровати вещи прямо на пол и растянулся поверх покрывала.

- Моя спина сейчас сдохнет, – сказал он.

А я неожиданно увидел в самом дальнем углу комнаты гитару. Что-то толкнуло меня в плечо, и я пошёл туда, взял довольно запылённую акустику и, дунув на пыль, вернулся к кровати и Джерарду.

- Ты играешь? – я сел рядом, устраивая гитару на колене и подкручивая колки – инструмент оказался расстроенным.

- Обычно нет. Раньше как-то увлекался, но у меня не очень-то получается, – признался он, не открывая глаз.

Я, как мог, настроил лады и взял несколько аккордов. Звучало неплохо.

- Джи?

- М-м?

- Спой что-нибудь? Из «Питера Пена»?

- Нет.

- Ну перестань. Я уверен, ты отлично пел тогда. А всё остальное фигня. Наверняка, у тебя есть оттуда что-то любимое, что ты до сих пор помнишь? Спой для меня, – чтобы подкрепить свои слова, я мягко положил свою руку на его живот и провёл ею до груди. Он вздрогнул и задышал чаще.

- Фрэнки…

- Просто спой для меня, – я улыбался, потому что он приоткрыл глаза и теперь смотрел на меня из-под ресниц, будто я не замечу.

- Вот чёрт! – он выдохнул и сел на кровати. – Что не так с моей задницей? Почему вокруг неё сплошные занозы?

- Наоборот, с ней всё отлично, – подтвердил я, а он отобрал у меня гитару и попытался неуклюже вспомнить несколько аккордов. Его пальцы гнулись плохо, а волосы свисали на глаза, мешая. Он выглядел таким ранимым и милым сейчас.

Я чуть отсел, чтобы лучше видеть, и уперся спиной в край стола.

- Только это не Питера Пена. Это песня Венди, – тихо сказал он, не поднимая головы. А потом он… начал петь.

«I am not a child now.

I can take care of myself.

I mustn’t let them down now.

I mustn’t let them see me cry.

I’m fine, I’m fine.

I’m too tired to listen.

I’m too old to believe.

All these childish stories.

There is no such thing as faith & trust & pixie dust.

I try but its so hard to believe.

I try but I can’t see what you see.

I try, I try, I try.

My whole world is changing.

I don’t know where to turn.

I can’t leave you waiting.

But I can’t stay and watch the city burn.

Ohh watch’it burn.

Cause I try but it’s so hard to believe.

I try but I can’t see what you see.

I try, I try.

I try and try to understand the distance and between.

The love I feel the things I fear and every single dream.

I can finally see it.

Now I have to believe all those precious stories.

All the world is made of faith and trust and pixie dust.

So I’ll try cause I finally believe.

I’ll try cause I can see what you see.

I’ll try, I’ll try

I will try, I’ll try to fly.»*

Я не дышал, пока он пел, чтобы не спугнуть волшебство. И после первого же куплета забрал гитару – чтобы играть для него самому. У него на самом деле стрёмно получалось. А я знал эту песню. Любил эту песню.

Его голос… успокаивал и убаюкивал. И я не мог понять, за что злился несколько часов назад. Он что-то делал со мной, и я мог только завороженно наблюдать за его прикрытыми глазами и губами, с которых срывались эти обычные и при этом волшебные строчки. Он покачивался, подобрав ноги по-восточному. Похлопывал ладонью по колену в такт. И он получал удовольствие – в этом меня было сложно обмануть.

А я получал удовольствие ещё большее, просто наблюдая и слушая.

- Это было круто, Джи, – только и смог сказать я, когда музыка закончилась, а натянутая тишина повисла между нами. – Это правда было…

- Давай лучше покурим? – он улыбнулся и встал с кровати, открывая окно и выключая основной свет в комнате.

На улице было темно, совсем темно. Горели фонари вдоль тротуара. Через дорогу сумраком сгущался массив парка. Где-то за ним робко мелькали огоньки таунхауза, в котором я жил. Воздух, хоть и прохладный к вечеру, отчётливо и сумасбродно пах весной. Я стоял коленями на его кровати бок о бок с Джерардом и затягивался снова и снова, чувствуя его плечо своим. Так хорошо и так… чертовски правильно.

Одной сигареты было мало. Мы и правда сильно устали.

- Знаешь, я ведь как эта Венди, – тихо и как-то неуверенно начал Джерард, прикуривая от обшарпанной зажигалки вторую. – Я не хочу взрослеть – чего мне в этом? Я не знаю, что мне делать в своём «светлом» будущем. Не знаю, чем заниматься. Где это пресловутое «дело жизни»? Кто и в каких университетах учит понимать, что твоё, а что – нет? Я и… хочу верить, и при этом не верю в чудеса. Какие чудеса, Фрэнк? Где они?

- В задницу взросление, – поддержал я его, затягиваясь до дна лёгких, задерживая в себе дым, смешанный с терпким весенним воздухом, и только потом медленно, словно жадничая, выдыхая. Кажется, за последние полгода я очень продвинулся в этом деле.

- Я через пару месяцев закончу школу. И что потом? У меня нет в планах поступления, потому что я просто не знаю, чем хочу заниматься. Буду так же проводить дни дома, рисуя монстров. Слушать музыку. Иногда работать в ночную смену, может, устроюсь ещё в книжный магазин… И что дальше? В этом весь смысл? – он говорил очень эмоционально, забыв о сигарете. Та тлела, и серый столбик, став слишком длинным, в итоге осыпался вниз. Спохватившись, он затянулся, и яркий огонёк подсветил хищно заострившиеся углы лица. Он курил красиво. Даже тогда он курил красиво. – Я не знаю, чем мне заниматься. Не знаю, что интересно именно мне.

Я докурил, глядя в темноту парка. Такой странный день… Мне снова было хорошо, и я чувствовал тепло Джерарда предплечьем и бедром. Так тесно и близко.

- А мне кажется, что ответ у тебя под носом, – улыбнулся я. – В буквальном смысле, Джи, – я не удержался и поцеловал его в бледный висок, заставив покачнуться. Солёный. – Поработаем ещё часок? Мне осталось обвести пару страниц. А остальное уже завтра.

Я много чего имел ввиду, когда сказал последние слова. Джерард был талантливым. Запутавшимся в себе, но талантливым. Да и, положа руку на сердце, кто из нас не запутавшийся? Это нормальное состояние, наверное.

Некоторым просто не хватает какого-то толчка, чтобы принять решение.

Некоторым этих толчков не хватает всю жизнь, и одним дело не обходится.

Я не заметил, как заснул прямо лицом в руках, упав на журнальный столик.

«Фрэнки? Фрэнки, малыш…»

Продрав глаза от первых лучей солнца сквозь незашторенное окно, я понял, что сижу в той же неудобной позе за журнальным столиком на полу. На моих плечах громоздились несколько тёплых пледов. Тело ломило от спанья сидя, но я не замёрз.

Лампа до сих пор горела. Джерард спал лицом на локте в той же жуткой позе, в которой работал, за столом. Только вот его укрыть было некому…

Переложив все нагретые мной пледы на его плечи и выключив лампу, я едва погладил его по волосам и, потянувшись, поковылял в ванную и вниз – варить кофе.

Слова из очень красивой песни: Питер Пэн-2 – Jonatha Brooke – I’ll Try

Очень сильно советую послушать. Она прекрасно дополнит последнюю часть главы. На раз находится в поиске вк.