My December (СИ)

Джинни переступила порог, как услышала странные звуки, похожие на чьи-то стоны. Ее сердце пропустило один удар, и девушка медленными шагам прошла вглубь.

И дыхание чуть ли не остановилось от увиденного.

Первое, что она заметила, это слияние фигур, которые занимались чем-то, что не подобает школьным требованием. Затем ей удалось рассмотреть худощавую фигуру парня, и сплетенные ноги за его спиной.

Платиновые волосы.

Платиновые волосы.

Кто был в школе с платиновыми волосами?

Она чуть ли не ойкнула.

Драко! Это же у Драко такой оттенок — что-то вроде снега и, в тоже время, серебра.

Уизли прижала руку ко рту, вглядываясь в учеников из-за поворота.

Кто с ним? Неужели Гермиона?

Нет, она должна быть сейчас с Гарри и Роном. У них какие-то выяснения отношений.

Кто. Же. Тогда. С. Драко?

Пронзительный стон раздался по всему туалету, а затем рык Малфоя.

Девушка еле подавила рефлекс рвоты, потому что наблюдать и слышать такое зрелище было выше ее сил.

И все же. Кто с ним?

Честно говоря, Уизли вообще не волновал этот подонок. Она его терпеть не могла, но, чтобы думать, с кем он, что делает, — нет уж. И Джинни бы уже сто раз ушла, чтобы не созерцать на сие деяние, однако влюбленные глаза Гермионы не давали ей покоя.

Она же любила его, очень. Милая и добрая Грейнджер влюбилась в такой мерзкого человека, как Драко. И подруга в чем-то понимала ее.

Любовь зла — полюбишь и козла.

Гриффиндорка навострила слух — она была обязана понять, кто там вместе с парнем, чтобы в эту же секунду рассказать все подруге. Она не хотела, чтобы староста разочаровывалась и билась в истерике, но отношения с ложью — не отношения. Это уже было проверено ею самой.

Когда в очередной раз сдавленный крик ударился о стены, Джинни поняла — Мария — гадкая стерва — находится с Малфоем. Девушка могла поклясться, что слышала именно ее едкий стон.

Фу-фу-фу.

Неужели правда? Неужели Драко опустился настолько, что переспал с такой дурой, как она?

Отвращение волной окатило девушку, что она даже пошатнулась назад, задев ногой дверь. И воздуха стала как-то слишком мало.

Жаль. Как же ей было жаль Гермиону, ее лучшую подругу.

Кажется, Мария, находящаяся в фазе наслаждения, услышала посторонний звук и обеспокоено оглянулась. Продолжая сидеть на парне, она заметила Джинни. И всего на секунду на ее лице застыла улыбка — самодовольная и победоносная.

— Я уже устал, — начал парень, опустив голову на колени.

Они сидели в комнате Гарри и Рона, которая в это время суток была темной. Шторы были раздвинуты в разные стороны, и можно было видеть, как мелкий снежок покрывает улицы.

— Вы вечно ссоритесь по любому поводу, — устало проговорил он.

Свечи, зажженные в разных местах, покачивались из-за легкого дуновения ветра, проникающего сквозь стены. В комнате было тепло, однако стоило только глянуть на улицу, чтобы понять, что там нагревает буря.

Снежинки, до этого красиво падающие на землю, начинали летать по воздуху в бешеном ритме, подбрасываемые сильными порывами ветра. Они ударялись о каменную поверхность и отлетали обратно.

— Психология человека, — понуро ответила Гермиона, — всегда ссориться.

Она сидела на мягкой кровати, подвинув под себя ноги. Ее спина была облокоченной о стенку, руки расслаблены, лежа на коленях.

— Но вы делаете это слишком часто, — вздохнул Гарри. Он поднял голову, одарив подругу непонимающим взглядом. — Надоедает, знаешь ли.

Рон громко цокнул языком, при этом закатив глаза. Он полу-сидел, полу-лежал на полу, подложив под голову подушку. Его взгляд бегал по потолку, стенам и возвращался к окну, за которым образовывался снегопад.

— Я ни с кем не ссорюсь, — сказала Гермиона, пожав плечами.

Это же полная правда. Она не ругалась с друзьями, не обсуждала их за спиной, не говорила гадости в лицо. Пусть девушка и отдалилась от них, сейчас староста пыталась вновь воссоединить дружбу. Однако это не получалось из-за выходок Уизли.

Он был слишком обидчивым и наивным. Небось подумал, что, после одной прогулки, Гермиона влюбится в него сразу же, и они станут встречаться. Или же надеялся, что остались старые чувства. Но это было невозможным, так как место в сердце девушки занимал Малфой.

Именно из-за этого произошла последняя ситуация. Парень стал психовать, увидев, как Гермиона целуется с Драко. Но в чем здесь была ее вина? Она же не обязалась Рону ничем. Да и к тому же, Уизли нравилась Грейнджер, а ей нравился Малфой. Что в этом криминального?

— Да? — язвительно поинтересовался Рон. — Ты еще пообщайся со всеми нашими врагами, и вообще будет отлично!

Теперь пришло время девушке закатить глаза и раздражительно фыркнуть.

— Если я с кем-то и общаюсь, то это лично мое дело.

Глаза презрительно сузились.

— Лично твое дело? Ничего, что мы лучшие друзья, нет?

Уизли поднялся с пола, облокачиваясь о противоположную стену. Его взгляд остановился на лице девушке. Глаза мигали раз в минуту, подозрительно смотря на Гермиону.

— И что? Это не дает мне право общаться с тем, с кем я захочу?

Выдох. И раздражающее цоканье языком.

Хватит, Рон, не беси.

— Ты можешь делать, что захочешь. Но не с Малфоем же, — натянуто вставил Поттер, до этого наблюдавший за снегом на улице.

Спасибо за разрешение, блин.

— Мне кажется, я раз сто говорила, что мы старосты и должны часто находиться рядом. А отказываться от…

— Поэтому ты сосешься с ним на каждом углу? — грубо перебил рыжий.

Она даже дышать перестала на мгновение.

Что делает?

Сосется? Так он это назвал?

Да лучше бы это было так. Чем получать удары по лицу от него.

Щека вдруг ужасно заныла, представляя картину, где Драко замахивается и…

…раз…

…так больно от чего-то.

Лучше бы накричал, ушел. Но не ударил.

И следующее предложение вырывается с такой яростью, что походит на шипение:

— Я ни с кем не сосусь, ясно тебе?

— Нет, мне не ясно!

А дальше — тишина. Потому что никто не знает, что сказать.

Она рассерженна и просто не способна адекватно реагировать на слова друга. Он зол на все эти выходки с гадким Малфоем. Один только Гарри, казалось, держал себя в руках.

— Гермиона! — с вызовом произносит рыжий.

— Рон!

— Ты будешь отвечать, а?

— Что я должна тебе ответить?

Смотрит в упор.

— Что ты хочешь услышать?

Протяжный стон, словно этот разговор забирал невероятное количество сил.

— Почему ты общаешься с ним?

— С кем?

— А то ты не понимаешь! С Малфоем, блин!

Он уже тяжело дышит. Принимая сидячую позу, он не знает, куда себя деть. От этой злости разрывает на части, и здравый ум куда-то пропадает.

— Хочу и общаюсь. Тебе что до этого?

И лицо перекашивает от воспоминаний.

Холодная ладонь хлыстом бьет по лицу.

Так, что нет воздуха. Так что сердце замирает.

Черт. Разве она заслужила?

Чуть ли не шипит. Рон сжимает кулаки, скрипя зубами.

Ему что до этого?

Действительно, что же?

Ненавидит Малфоя. Ненавидит Малфоя. Он до безумия его ненавидит.

Уизли не смог бы передать этой лютой ненависти к слизеринцу, которая нарастала с каждым днем все сильнее. Он терпеть не мог весь Слизерин, вместе взятый.

Фу-фу-фу.

Ущербные змеи. Грязные и паршивые. Лицемерные и лживые.

Как?! Как она могла влюбиться в одного из них?

— Я твой друг!

— А я твоя подруга!

Она кричит. И понимает это довольно поздно.

Потирает макушку и добавляет более спокойно:

— Но я же не лезу в твои дела.

— Будто я сильно лезу.

— Да.

— Нет.

— Не вижу смысла спорить.

Молчание.

Только ветер сильнее бьет по стеклу.

Тянущаяся тишина.

Учащенное сердцебиение, краснеющие щеки, отстраненный взгляд.

Они были друзьями, лучшими. Но это было так давно, что, казалось, они познакомились впервые сегодня.