Не имея звезды (СИ)

Геб видел столь ужасных тварей, что сердце было готово замереть и выпрыгнуть из груди. Видел такие ужасы, которые только можно найти на дне колдовства, колдовства темного, мрачного. Но все же, пока Ланс стоял на тропинки, эти монстры и невообразимые твари не трогали его. За два с половиной года Ланс исследовал весь лес, бывал даже в лагере кентаров, но сюда больше не возвращался. Не возвращался до этих пор, пока не услышал, что именно здесь кучкуются дементоры. Хотя где им еще кучковаться.

Пока Ланс разминался, параллельно дымя сигаретой, воздух вокруг становился все гуще, все зловонней. Роса на черной, пожухлой, гнилой траве стала вымерзать, покрывая все вокруг тонкой корочкой инея. Сердце сжали опасные, стальные тиски. В висках звучал набатный колокол.

Наконец Геб выпрямился и посмотрел на небо. Здесь его не было видно, вместо этого — лишь черные кроны, словно купол сжимающейся бездны. Среди зловонья и тлена послышалось легкое, почти лоснящееся шуршание могильных саванов. Уха касались приторно нежные нотки мертвенной агонии и воя призраков. Вдалеке послышался вой, вой твари столь ужасной и смертоносной, что одно лишь присутствие её рядом отправит вас за грань. Но и эта тварь испугалась тех, кто шел за своей добычей.

Дементоры летели как мотыльки на огонек в ночи. Для них юный волшебник был словно пятно жизни в земле, где властвует лишь не щадящий никого хохот Смерти.

— Что же мне поставить? — задумчиво протянул Ланс, держа в руках две кассеты.

Одна — AC/DC «High way to hell» 79гогода, другая — AC/DC «TnT»84го. Наконец Ланс решительно закинут в аппарат вторую кассету. Он нажал кнопку проигрыша и по темнолесью пронеслись первые нотки бессмертного хита.

Вокруг кружились дементоры, и Проныра чувствовал, как медленно тает во тьме. Но он удерживался на плаву в этом бассейне из чернейшей нефти, такой затягивающей, такой манящей. По лесу летели вокальные надрывы Брайна Джонсона, и казалось, что даже деревья трещали в такт этому треку.

— Ну, кто хочет комиссарского тела? — хмыкнул Ланс, отправляя сигарету в далекий полет к ближайшему плащу.

Изо рта Проныры вырвалось холодное облачко, мигом осыпавшаяся мелкой снежной пылью.

— Не стесняемся, господа, подходим по одному, плащ вам в дупло.

Дементоры будто ждали этого приглашения и тут же соврались в стремительном полете. Стоя на края пропасти собственного сознания, проныра вскинул свою красную, будто пылающую палочку. Та замелькала, закружилась, вырисовав невозможные, запутанные фигуры и символы. А мысленно, сохраняя молчания, проныра проговаривал строки своего заклинания. И с каждым новым слогом, с каждым новым словом, палочка разгоралась подобно походному костру в ночной тиши.

Наконец прозвучало последняя формула, а палочка была готова изобразить Старшую руну, скрепляющую вербальную и невербальную формы.

— Добро пожаловать в ад, твари, — опасно-хищно, совсем по-звериному, улыбнулся Ланс и произнес:

— IgnisBestia: Papilios!

Рука завершила руну и в тот же миг из глубин души Проныры к алой палочке рванул поток пламени. Он смешался с магией, бьющей как слабый родник, подхватил её и закружил в безумном свинге. Таком быстром, что уже нельзя было различить где одно, а где другое.

Глаза резануло вспышка яркого, красного пламени, вырвавшегося из кончика пылающего дерева. Огромное, сюрреалистично большое облако из пламени закружило среди леса, опаляя все, что можно было опалить. Сжигая дотла гнилую траву, обращая в прах древние деревья, нагревая воздух до такого градуса, что кожа лопалась бы как надутый шарик, волосы сгорали бы как сухая солома. Но Ланс стоял среди этого хаоса из огня, будто ничего не происходило. Языки пламени касались его шеи и лица, но не оставляли следов, не сжигали а будто лоснились и ласкались, как долго скучавший пес.

Дементоры взвыли и отплыли в сторону, пытаясь скрыться в тьме. Но облако не позволило им этот сделать. Оно вдруг сжалось до точки, сузилось, становясь таким плотным, что его можно было взвесить на весах, и мгновением позже взорвалось. Но не исчезло в яркой вспышке, а разделилось на десятки, сотни, тысячи маленьких шариков. Те стали вытягиваться, изменяться, и вскоре приобрели форму тех существ, с которыми Ланс имел больше всего проблем на трансфигурации.

В темнолесье закружились мириады огненных махаонов, готовых разить по одному лишь жесту Ланса. И тот не заставил ждать свое творенье. Герберт взмахнул палочкой, и вместе с этим взмахом разрозненные огненные-бабочки соединились в один поток и устремились к дементорам.

Темные фигуры в плащах завопили, завизжали и попытались разделиться, но у них не было и шанса. Проныра взмахнул еще раз, словно дирижёр перед оркестром, и от потока отделились длинные шлейф махаонов, которые словно лассо окружили несколько умертвий, попытавшихся скрыться с побегом.

Эти плети из бабочек, сотканных из огня, затягивали беглецов в группу к еще десятку дементоров. Те выли своим низким, режущим слух воем и пытались выбраться из формирующегося шара из пламенных махаонов. Но не могли даже коснуться волшебства. Одно лишь прикосновение рукой, покрытой струпьями к этим порхающим существам, и на мертвецкой лапе появлялись страшные, черные ожоги, а порой плоть вспыхивала, обнажая желтую кость.

Вскоре темница из пламени была сформирована, заточив в себе дюжину плащей. Проныра все вертел и крутил своей палочкой, и бабочки порхали в такт этим движениям. Их крылья касались деревьев, оставляя на них не ожоги, а длинные и глубокие скальпельные порезы. Но когда к коре прижимались их тельца, то за собой они оставляли лишь пылающее пламя и черные, обугленные пятна.

Ланс замер, словно ожидая чего-то, а потом, когда по лесу зазвучали последние строки хита, произнес:

— Финальный аккорд.

С этими словами он вскинул палочку к небу, и махаоны яростно затрепыхали своими крыльями. Когда же со свистом палочка опустилась к земле, первые Пламенные Звери Ланса устремились в атаку.

По поляне пронесся новый вой, не страшный, не пугающий, а жалобный. Дементоры пытались спастись, улететь, но у них не было и шанса. Махаоны рвали их на тряпье, и сжигали подобно вспыхнувшему горючему. Слышался визг, писк и треск пламени, а беснующееся заклинание завершало свою работу. На землю падали догорающие лоскуты древних плащей и дымящиеся куски плоти. Через несколько секунд все было законченно.

Ланс достал еще одну сигарету и слегка дернул палочкой. Один из махаонов подлетел и опустился на сигарету. Та задымилась и Геб с наслаждением втянул ароматный дым. Он прикрыл глаза и отпустил свои чары. Бабочки стали истлевать, и вскоре на поляну вновь опустился мрак, а о недавнем сражении напоминали лишь островки пламени, черные, выжженные круги, и запах гари в воздухе.

Проныра прислушался к своим ощущениям и понял, что способен призвать именно этих Пламенных Зверей еще раз семь, или даже девять. Другие Звери были пока еще не готовы, но Проныра точно знал, что к концу года закончит и их.

— Хех, — хмыкнул Герберт, стряхивая пепел. — Как говориться — придал я вам вращения, осью которого выступил мой детородный орган.

Ланс, держа палочку на готове, решительно сошел с тропинки и подошел к дереву. Магически и физически он ничуть не устал, но морально это было не очень-то легко. Именно поэтому Проныра, вырубив волшебнофон, медленно сполз по стволу на горячую землю. Он подогнул правую ногу, и выдохнул несколько колечек дыма, отправляя их к прожжённой темной кроне.

— Вот это я понимаю, — чуть нервно посмеивался Ланс. — Вот это — махач. Это вам, мля, не троллю палочку в нос запихивать.

— Гав!

Геб аж вздрогнул и резко направил палочку в сторону, откуда доносился собачий лай. Мало ли какая тварь может водиться в этих проклятых местах. Но все же там, среди кустов, сидела самая обычная собака. Разве что очень большая и слишком черная. Такую и с Гримом можно попутать.

— Я смотрю у меня был зритель, — хмыкнул парень и подманил животное. — Иди сюда приятель, вдвоем веселее.