ОСА-12 (СИ)

- Можете остановиться здесь? - попросила она хриплым, уставшим голосом, когда они проехали пару километров.

- Здесь? - удивился тот. - Но здесь же ничего нет!

- Все равно. Я кое-что заберу.

Он пожал плечами и остановил. Криз быстро выбралась и пошарила рукой между камней у дороги. И нашла свою сумку в тайнике. Как она и планировала, после купания придется переодеться. Нисколько не стесняясь водителя грузовоза - а что уже стесняться-то - она скинула с себя последний элемент одежды и быстро проверила, сохранилось ли внутри то, ради чего она столько вытерпела. Да, ей повезло. Она извлекла перстень, а потом облачилась во все чистое и сухое, от нижнего белья до сапог, ощутив всем телом настоящее блаженство и накатывающее тепло. Потом вернулась к изучению перстня и спрятала его на этот раз просто в карман. В сумке также был её пистолет и чип любимого инструментрона, переводчик и генератор щитов. Заколов волосы на затылке, она нашла еще дозу панацелина и ввела её себе.

И снова почувствовала себя свободной и защищенной.

Водитель грузовоза все это время наблюдал за ней с несколько ошарашенным лицом, так и не уехав. Он понял, что совершил ошибку, только когда она вернулась и извлекла свой пистолет.

- Прости, - сокрушенно прошептала она и выстрелила. Смерть невинного человека в очередной раз тяжелым грузом легла на сердце, придавив все остальные грехи, но допускать ошибок больше нельзя. Как и оставлять след для ищеек Сарацино, если этот идиот не послушается угрозы. Пару раз она жалела таких вот бедолаг, случайно оказавшихся на пути, понимая, что нельзя переходить черту. И это приводило ко многим ошибкам.

Но сегодня ночью умерла последняя частичка старой Хестром Криз. Больше никаких ошибок не будет. По крайней мере, она хотела в это верить.

Завладев транспортом и спрятав тело, Криз добралась до города довольно быстро. Там покинула грузовоз и какое-то время путала следы, проверяя, нет ли хвоста. Уже светало, скоро у Пола Грейсона прозвенит будильник, вырывая его из кошмаров. А, возможно, он вообще не спал, поскольку лишился своего “успокоительного”, хотя второе, в виде красного песка, у него еще было.

Несмотря на то, что все её лицо было в синяках, Хейс пробралась в офис “Корд-Хислоп Аэроспейс” незамеченной, что неудивительно, в шесть-то утра. Охранник не обратил на её приход никакого внимания, поскольку не его это дело, следить за “шишками” и их женщинами. Главное - есть пропуск и идентификатор.

Воспользовавшись лифтом, Хейс пробралась в комнату Пола. Как она и ожидала, он крепко спал, в то время как на небольшом столике виднелись красные следы от дорожек. Глядя на спящего, Хестром на миг ощутила неподвластный приступ эмоций, призывавших её остановиться и перевести дыхание, заставивший её сомневаться в том, что новая Хестром Криз имеет право на существование. Быть может, не только Грейсон сидит на наркотиках, но и она сама? Только вместо красного песка она употребляет нечто другое?

Пол катился по наклонной. Как и Криз. Они могли бы спасти друг друга, если б только у неё нашлись силы просто протянуть руку и разбудить его. Но, почувствовав это искушение, она почти испугалась и, чтобы побороть его, отошла подальше.

Нет. У Пола своя задача. А у Криз - конкретная цель. И она идет к ней верными, пусть и медленными шагами.

Хестром подошла к столу и взяла датапад Грейсона в руки. Какое-то время всматривалась в пустой экран, пытаясь придумать записку помягче, пока не поняла, что “мягко” не будет ни при каких словах. Затем быстро набрала текст и сохранила его.

“Извини, Пол. Но у нас ничего не получится. Мина”, - вот и все, что он прочитает через пару часов. Возможно, это сломает его, как и предстоящая разлука с дочерью. Но Криз в эту минуту было, на удивление, все равно. У Грейсона своя дорога.

Она покинула комнату, а потом и здание, ни разу не обернувшись. И только потом, когда отошла на достаточное расстояние, чтобы уже не бояться вернуться, вздохнула с облегчением.

- Слава ежам. Все кончено, - проговорила она, вспомнив наконец кому принадлежали эти «ежи» из прошлого. Тому, о ком не слышала уже почти пять долгих лет.

Комментарий к 31. РАЗБРОС ПОГРЕШНОСТИ

Гаррота** - вид холодного оружия для удушения человека.

========== 32. “ЛАЗАРЬ” ==========

Дорогие читатели, мы на пути к финалу! ) А посему я буду выкладывать большими отрывками каждую неделю. Это - первый. Второй и третий либо на следующей неделе, либо в ближайшие две недели. Очень уж хочется поставить точку. По-прежнему жду ваших отзывов, желательно побольше и поподробнее, а, если не получается, то хотя бы в двух словах. Тяжелая работа требует отдачи с вашей стороны - этого никто не отменял)

Ночь в холодной воде не прошла даром. На следующее утро, уже будучи в своем шаттле и взяв курс на станцию «Минитмен», Хейс почувствовала, что ей плохо. Голова раскалывалась, горло саднило нещадно, температура была под сорок. Надежда на действие первых двух доз панацелина быстро была развеяна: чудо-средство лишь облегчало боль, но не устраняло её причины.

Всерьез Хестром забеспокоилась, когда потеряла сознание. Ненадолго, на каких-то минут десять, но этого было вполне достаточно, чтобы пересмотреть дальнейшие действия. Ей нужна была помощь. От самостоятельного полета до станции придется отказаться. Она могла бы запрограммировать ВИ, но проход через ретранслятор с больным и слабым пассажиром, не способным вовремя ввести корректировочные данные или адекватно отреагировать на ситуацию - это слишком рискованно.

Из последних сил, боясь потерять сознание снова, Хейс отправила сообщение своему координатору, коей по-прежнему являлась Проайс, с указанием координат и просьбой о помощи. Потом, немного подумав, она отправила повторное сообщение, уже совершенно иного содержания: «Если нужна информация о «Терра-Фирме», приведи меня в порядок, Проайс!»

Криз никому не доверяла. И сейчас у неё не было такого человека или пришельца, на кого можно было положиться со стопроцентной уверенностью, не ожидая подвоха. С горечью она сознавала, что сама себя привела к такому печальному результату.

Она спрятала перстень Сарацино, содержащий необходимые «Церберу» данные, в шаттле - в распределительную трубу системы охлаждения - и надеялась, что даже со сканерами его не найдут из-за высокой концентрации металла в данном месте. Потом активировала аварийный маячок на всякий случай, приняла еще одну дозу панацелина и легла на пассажирскую койку. Отключилась она почти моментально.

Даже во сне какая-то часть мозга понимала, что её начало лихорадить. Ей казалось, что тело горит огнем и распадается на мелкие части - так плохо ей не было уже давно, еще с самого Марса. Но тогда рядом был Хэнк Мастерс, который о ней заботился. Сейчас она была одна, и её отделяло от пустующего зева вакуума лишь тонкая переборка транспорта.

Вскоре начались галлюцинации. Воспаленный инфекцией мозг рисовал самые страшные и размытые картины.

Вот она снова мчится сквозь бурю за Хоком, но никак не может его догнать. Её поднимает ветер и швыряет о скалы, снова и снова, она что-то беззвучно шепчет, среди неясных слов узнавая только одно - «грифон» - а чей-то странный, безжизненный голос в механической обработке ей отвечает: «И я исполню обещание…»

Внезапно она вдруг увидела в своих воспаленных снах какого-то знакомого мужчину. Знакомого, но Криз точно знала, что никогда с ним лично не встречалась, даже не пересекалась парой слов. Или ей просто так кажется?

Это был Новый Герой Альянса Джон Шепард. Он стоял на пьедестале, возведенном из окровавленных голов, смотрел на неё и чему-то нагло ухмылялся.

«Чего ты лыбишься, герой?» - выкрикнула она ему, почти выплюнув последнее слово, сжала в руке нож и стала взбираться вверх, чтобы прирезать этого засранца, к которому испытывала даже не ненависть, а просто раздражающую неприязнь. Однако по мере того, как она поднималась, разгребая на пути головы, кишки и прочие останки, её неприязнь исчезала, уступая место какому-то необъятному, липкому страху… Вот пальцы, уже измазанные в крови и останках, уткнулись во что-то, а указательный погрузился в чей-то глаз. Женщина посмотрела на отрезанную голову. Это была изуродованная и полусгнившая голова Хока. Криз в ужасе откинула её прочь, но не удержалась и стала с этой кошмарной горы падать, падать, падать…