Четкие линии (СИ)

Ты равен мне, но о том, что я равен тебе я узнал впервые. Спасибо. Ты сказал это так, как умеешь только ты — без слов, своими действиями, просчитанными на несколько ходов вперед.

Но теперь мне нужно попасть в эту комнату, всего лишь наблюдателем, чтобы удостовериться в правдивости предположений.

Легкий ветерок волной взметнул мантию, закидывая мне ее на голову. Хогвартс, ты живой, в самом деле. Волшебство. Огромный псевдоразум, шкатулка с секретами, величественный и неповторимый артефакт.

В мантии я прошел сквозь упругое поле, отворил дверь.

Внутри оказался обычный кабинет, без излишеств и роскоши. В углу, на узкой кровати, спал безносый, бледный мужчина, лысый, как моя коленка. Рядом извивалась в наколдованной клетке огромная змея, крупнее анаконды, честное слово. А на столе под магическим колпаком лежала диадема. Да, директор основательно подготовился, собрал то, чего не могли найти невыразимцы.

Мне остается лишь закрепить результат.

Волшебная кисточка, магическая краска, и четкими линиями ложатся на косяки узоры из переплетенных знаков. Рядом парила Елена, пристально проверяя каждый символ. С ее поддержкой чертить легче, знаешь, что она поправит, если ошибешься.

"Ловушка для волков" — так называлось изобретение матери Пенелопы Пуффендуй. Норманны, а за ними и та часть населения Исландии, к которой относилась родня Основательницы, считали волков порождением ночи, обладателями демонических сил. И ловушки для них устраивали соответствующие. Гальдрастав запечатает помещение, не даст ни одному живому существу проникнуть в него без ключа — особого набора символов, который нужно будет нанести на порог, перед основной линией ловушки. Руны можно преодолеть, плохо ли, хорошо, но их изучали, а вот гальдрастав — нечто совершенно иное, незнакомое, непонятное. Пенелопа не всем ученикам своим передавала свои знания, впитанные с молоком матери. Кто знает, почему? Но меня заставила чуть ли не до кровавых мозолей отрабатывать написание "ловушки для волков".

— Есть, — отстранился.

Елена перевела дух, как будто ей это тоже было необходимо.

— Готово, — кивнула, — теперь надо бежать, рисовать твою книгу и отсылать экземпляр в Отдел Тайн. Время играет против нас.

Полностью с ней согласен.

Улепетывали мы из того коридора так, что я углы чуть ли не через стены срезал.

Следующую неделю меня не было ни видно, ни слышно, сразу после выполнения домашнего задания я удирал в Выручай-комнату и рисовал, рисовал, рисовал. Без остановки, охваченный вдохновением, что пришло на смену всплеску адреналина от нашего маленького приключения. Основатели не мешали и не скучали, большую часть времени они проводили в гостях у Годрика. Кандида и Пенелопа возвращались счастливыми, веселыми, а вот Салазар — раздраженным и еще более ядовитым — если такое вообще возможно на свете. Приходилось отрываться от работы, успокаивать любимого мага и обещать нарисовать Годрику все, вплоть до кошачьих усов, если вот один Основатель факультета Слизерин меня обнимет и поцелует. И не станет больше раздраженно шипеть.

Но, несмотря на перерывы, весьма приятные, надо сказать, манга была закончена в срок. Сыщики-любители обнаружили прячущегося в Хогвартсе Темного лорда и выдали его аврорам. Пришлось им правда пометаться, побегать от главного злодея, уворачиваясь от его заклинаний. Фоукс принес им Шляпу Годрика, откуда Рон достал клинок и убил змею — не будем отходить от канона. А внезапно появившийся Северус Снейп Авадой убил злодея. Закончилось все оптимистично: поцелуями потрепанных, обожженных местами героев на фоне аврорской суеты.

Главное — точно расписать местонахождение Лорда и способ открытия клетки, который выяснила — разумеется — Гермиона Грейнджер.

Первый экземпляр я переправил Рите Скитер с просьбой отослать в Отдел Тайн. Взамен сообщил, что зарисовка о крестражах — истинная правда. Они действительно находятся в Хогвартсе. Судя по ответной записке, дамочка пришла в восторг.

А основной поток томиков пошел через два дня — надо же дать фору невыразимцам.

Все время меня не покидало чувство эйфории. Удачно завершенное дело, уничтожение угрозы исполнения Пророчества. Неужели седьмой курс станет самым спокойным? Даже плохое предчувствие отодвинулось на задний план. В те дни получалось верить, что все будет хорошо.

За завтраком студенческий коллектив вновь жужжал растревоженным ульем.

— Что случилось? — поинтересовался у Гермионы, присаживаясь рядом.

Рон привычно уже пододвинул тосты, Бобренок — чай.

— Вот, — Драко развернул газету.

Рита мои намеки не пропустила, новость была свежей и ошарашивающей. Уважаемый директор Дамблдор, президент, великий и так далее по списку нашел три оставшихся крестража Темного лорда и спрятал их в Хогвартсе, чтобы передать в Министерство. Честь и хвала нашему герою. Невыразимцы прибыли ночью, сразу прошли в кабинет хранения и уничтожили угрозу окончательно и бесповоротно. Остается только один вопрос: почему столь великий чародей не сделал чего-то подобного ранее? Не хватило опыта? А еще есть непроверенная информация, что сигнал о хранении крестражей в Хогвартсе в Отдел Тайн поступил от анонима.

Ну, не могла Рита совсем обойтись без скандала. Впрочем, директору это не повредит.

— Все хорошо, что хорошо кончается, — выдохнул Драко. — А поцелуй вышел эпичный. Хотя я предпочитаю предаваться страсти в уединенной обстановке, а не на глазах у авроров.

Рон покраснел, Гермиона хмыкнула, отпивая чай.

— Зато романтично, — сказала, как припечатала.

Простите, ребята, но мне надо поделиться новостями с Салазаром. Извинился, убежал, предчувствуя, что еще пара-тройка таких таинственных побегов, и меня возьмут в оборот, в смысле допросят с пристрастием и едва ли не с сывороткой правды. В этом отношении зря я свел Бобренка с Мышкой, теперь у первой огромный запас зелий на все случаи жизни.

В Комнату я летел как на крыльях. Чтобы немедленно запнуться, удариться о стену подозрительного молчания и тяжелой атмосферы, царящей в комнате. Даже она сама не высовывалась, лишь шелестел уголками рисунок котенка над столом.

Дурное предчувствие просочилось в душу, захватило ее, пережав горло стальными, ледяными тисками.

На месте портрета Слизерина чернела огромная дыра. Рама, стена уцелели, но вместо самого полотна лишь черная копоть, непроницаемая, пахнущая горько полынью.

В голове взорвалась бомба, ее ослепительный свет залил глаза, тело стало невыносимо тяжелым, ноги подкосились, и я неуклюже опустился на пол.

— Гарри, — голос Пенелопы звучал виновато, — мы были у Годрика и не видели, кто это сделал. Салазар отказался сегодня с нами идти. Прости…

Ее слова… ее голос… они словно толчком придали картине перед глазами реальности. В которую я не желал верить. С трудом поднявшись на ноги, подошел к бывшему полотну, провел пальцами по саже, оставляя белые следы. Пожалуйста, пусть это будет дурацкой шуткой, пожалуйста, вернись.

Стена под пальцами еще теплая и шершавая, пахнет горелой краской и полынью, ее привкус ощущается на языке, от него тошнит. И хочется кричать, кричать, срывая горло, не щадя связок.

Боль щемила грудь, разрывала изнутри. Впервые в этой жизни я плакал, рыдал, захлебываясь слезами и горечью поражения. Я победил. И проиграл одновременно. Потерял гораздо больше, чем приобрел.

Поблекшими кусочками осыпалась моя эйфория, а вместо привычной яркой мозаики появлялось то самое дурное предчувствие — сбывшееся — и вина. Огромная, осознанная вина. Не послушал себя, свою интуицию, увлекся. Потерял.

Салазар…

Не имеет значения, кто это сделал, просто… Салазара больше нет. Нет — страшное слово. Никогда — еще страшнее.

Потолок вздрогнул от странного грохота, как будто взорвалось что-то в одной из башен.

Мне уже было все равно.

Впервые в жизни я ощущал себя пустым и бездушным.

37