Тёмный лорд (СИ)

— Они… Настоящие? — прошептал с интересом Том.

— Ага, — кивнул Орион. — Матушка снимает эльфам головы «Seco», когда они стареют. Всю жизнь служили нашему дому и теперь остались в нем навсегда.

— Высокая честь, — кивнул Риддл. — Слуга достоин того, чтобы жить с хозяевами после смерти!

На мгновение вид обвислых ушей старой эльфийки вызвал у Тома омерзение. Но голос внутри прошептал, что было бы здорово увидеть висящими головы приютских маглов.

«В конце концов, чем они лучше эльфов? — усмехнулся он. — Также глупы и выполняют работу руками».

«В самом деле? — с яростью ответил себе Том. — Знаешь ли ты, что законы запрещают убийство маглов?»

«Но мы же говорим не о всех маглах, — сказал надменный голос. — Речь идет только об отморозках, посмевших перейти дорогу Лорду Волдеморту».

Посмотрев еще раз на чучела, Том пошел за Орионом. Дом Блэков поражал сходством с музеем. Каждая комната казалась лабиринтом зеркал, шкафов и картин. В простенках стояли тяжелые высокие вазы и скульптуры. Массивные бронзовые слоны несли на спинах курильницы для ароматов, каменные кобры раздували капюшоны. Кое-где виднелись громадные античные подсвечники, лампы и канделябры, основания которых поддерживали герои или нимфы. Тому бросился в глаза настенный мраморный барельеф, изображавший массивного героя в колеснице, за которой покорно брела закованная в цепи хрупкая босая девушка.

— Геракл и Иола, — пояснил Орион. — Когда-то дедушка Ликорус пытался собрать коллекцию подвигов Геракла.

— Иола была царевной и лучшей лучницей Эвбеи, которую пленил Геракл? — наморщил лоб Том. Надменный вид победителя не оставлял сомнений в том, что предстоящей ночью он намерен терзать свою пленницу.

— Наверное, — подавил зевок Орион. — Тогда Лорд Эктон повывозил кучу всякий всячины из Греции, а мы покупали у него.

— Привет, Том! — раздались сзади мелодичные голоса.

Риддл обернулся: перед ним в центре комнаты стояли Розье и Бэрк. Друэлла была в длинном светящемся зеленом платье; Араминта — в синем платье с белыми перчатками до локтя. Обе девушки держали в руках веера под цвет платьев. Том кивнул подругам; только сейчас он обратил внимание, насколько Араминта была похожа на Иолу с барельфа.

«Она создана для этого, Волдеморт, — прошептал внутри холодный голос. — Она обречена брести в цепях, как рабыня, прикованной к колеснице своего победителя!»

«Пошел к черту», — прикрикнул на себя Том, глядя, как девушки завернули в сторону зеркальной комнаты. Непонятно отчего он подумал, что этот дом развеселило бы присутствие Оливии. Однако Хорнби не пригласили — то ли она была недостаточно знатной, то ли родители не одобряли ее дружбы с Сайнусом. Кстати, о Сайнусе… Он мелькал за дверью, спеша в банкетный зал с одетой в нежно-розовое платье Элеонорой Монтегю. Риддл поймал себя на мысли, что судьба этих двоих, видимо, решена, какие бы ходы ни предпринимала Оливия. Это, наверное, было странным: садиться играть в шахматы, заранее зная, что твоя партия обречена на поражение.

— Том, я очень рада! — Вальбурга Блэк в ослепительно белом платье встретила их у входа. — Боже, как ты вырос, — кивнула она.

— Вырос и готов на подвиги, Вэл, — прищурился Риддл. Оба рассмеялись, вспоминая давний вечер, когда Том отбил девочку из лап дементоров.

— Мама сказала, что ужин начнем ближе к одиннадцати, — сказала Вальбурга, обмахиваясь веером.

— Вот и отлично, — продолжил Орион, явно уставший от экскурсии. — Покажи ему наше семейное древо, Вэл.

Вальбурга легко захлопнула веер. Том понял, что этот жест означает согласие. Они вошли в соседнюю комнату и, пройдя мимо очередного зеркала, молча проследовали в темный коридор. С потолка летели конфетти и серебристый дождь из тонкой фольги. Через какое-то время они оказались рядом с громадным гобеленом на стене.

— Фамильное древо Блэков — торжественно сказала девушка**.

Темно-зеленый гобелен выцвел, и местами его проела моль. Но золотая нить, которой он был вышит, блестела достаточно ярко, чтобы видно было ветвистое дерево. На верху гобелена крупными буквами была выведена надпись:

«БЛАГОРОДНЕЙШЕЕ И ДРЕВНЕЙШЕЕ СЕМЕЙСТВО БЛЭКОВ»

Чуть пониже был вышит девиз:

«Toujours pur»

— Наш девиз, — пояснила Вальбурга. — Означает «Всегда чисты». Гобелен — фамильная святыня. В каждой чистокровной семье есть вещь, которая почитается хранителем рода.

— А у Гонтов? — спросил Том. На мгновение ему показалось, что девушка смутится, но она выпалила без запинки:

— Кольцо мертвых или как-то так, — поморщила она сильно припудренный носик. — По преданию, у них есть кольцо, охраняющее границу между миром живых и миром мертвых.

Стараясь не показывать волнение, Том посмотрел на фамильное древо. На фоне зелёных листьев были изображены стилизованные ветви, на которых расположились портреты членов семьи. Под каждым из них стояла белая лента с именами и датами жизни. Иногда рядом с портретом очередного Блэка стоял подписанный портрет его жены или мужа из другой фамилии.

— Это кто? — Риддл посмотрел на пожилого человека с анемично-бледным лицом. На его голове, как и у всех Блэков, был не колпак, а островерхая шляпа из бархата, цвет которой напоминал зеленовато-бурую мякоть гриба.

— Ликорис Блэк, — охотно ответила Вальбурга. — Был женат на Маженте Трайп. А это тетя Элладора, — указала он на женщину в высоком головном уборе, напоминавшим корону.

Том с интересом посмотрел, как неяркий отблеск свечей оттеняет ее вытянутое бледное лицо, и прикусил губу. Перед ним был знакомый портрет девушки в витом светло-зеленом колпаке с прожилками, напоминавшим изогнутую раковину морского моллюска. Под фигуркой стояла вышитая золотой ниткой подпись «Мисапиноа Блэк».

— А ведь она похожа на Лу! — сказал, наконец, Риддл.

— Правда? Мы тоже в детстве так говорили, — подтвердила Вальбурга. — Тетя Мисапиноа была настоящей девушкой из рода Блэков. Узнав, что у ее жениха была любовница-грязнокровка, она разорвала помолвку. Её оскорбил не факт наличия любовницы, а именно, что та не была чистокровной.

— Надеюсь, Лу тоже порвет с шимпанзе Пруэттом, — ответил Риддл.

— Лу с детства казалась особенной, и временами ее выходки нас пугали, — вздохнула Вальбурга. — Однажды она перебила заклинаниями болгарский кофейный сервиз за то, что ей купили не тот набор шоколадных бобов. Тетя Мелани высекла ее, а Лу прокусила ее ладонь. В другой раз Лу кинула раскаленным углем в гостей. Ее снова выпороли, и она начала забавы ради прижигать угли на эльфах.

— Лу, похоже, их не жаловала, — заметил Том, вглядываясь в отрешенное лицо Мисапиноа. Во всем ее облике, как и у Лу, было что-то иное, спрятанное под маской высокомерия и приличия.

— Она обожала их сечь, — фыркнула Вальбурга. — Обычно мы наказываем эльфов «круциатусом», — Том вздрогнул от небрежного спокойствия девушки, —, но Лу предпочитала пороть их ремнем. По такому случаю она наряжалась в белое платье и кремовые туфли. Лу любила, чтобы домовик видел, как она выбирает ремень, как он дрожит, когда она опробует его свист в воздухе… Однажды тетя Мелани сама наказала Лу — слишком сильно та порола старуху Крейги.

— Блишвик… Блишвик… — повторял Том, рассматривая портрет мужа Мисапиноа. Побои казались ему чем-то обыденным, но то, как наслаждалась ими маленькая Лу, вызывало омерзение.

— Мы в родстве почти со всеми чистокровными семьями, — пояснила Вальбурга. — Селвинами, Лестрейнджами, Гринграссами… Лу, к сожалению, унаследовала только внешность, а не характер Мисапиноа.

Вальбурга показала на круглое обугленное отверстие в ткани, точно прожженное сигаретой. Рядом с дырочкой красовалась надпись «Айла Блэк».

— Мы не произносим это имя, — поморщилась девушка. — Она вышла замуж за магла, и тетя Элладора лично выжгла ее с гобелена.

— Как же я ее понимаю, — грустно вздохнул Том.

— Еще бы, — ответила Вальбурга. — Тетя Мелани сказала мне, что только Гонты… ой, прости, — смутилась она… — Том, хочешь увидеть Лу?