Тёмный лорд (СИ)

— Я понимаю, Дру, — обычно молчаливый Альфард Блэк отложил бутерброд. — Всегда легко сказать: «Мы добро, а они зло, и нам позволено все».

— Хочешь сказать, что добро — Гриндевальд? — Араминта с негодованием качнула ножкой. Друэлла отвернулась в сторону, давая понять, что разговор окончен. Том собрал сумку и, взглянув на Дамблдора, направился к выходу.

Давно канули в Лету те времена, когда профессор трансфигурации награждал Тома пристальными взглядами или делал замечания. С прошлой весны его взгляд не выражал ничего, словно Риддл был фикцией. Иногда Тому казалось, будто декан Гриффиндора смотрит на него с затаенным сожалением. В такие минуты его охватывало странное чувство горечи и злости, словно старый профессор умел разбередить какую-то старую не совсем зарубцевавшуюся рану.

В школе царило предпраздничное оживление. Эльфы драили закопченные и кое-где заросшие паутиной окна. Лесничий Огг осматривал коридор, проверяя, хорошо ли эльфы собрали мусор. Следом за ним покорно нес мешки Хагрид, что-то бормоча себе под нос. Появление в школе Рубеуса вызвало яростный свист райвенкловцев и волну веселья слизеринцев. Третьекурсники Абраксас Малфой и Элладора Нотт наколдовали смолу, в которую под общий хохот наступил великан.

Понаблюдав за веселой кутерьмой, Том подошел к сияющему окну. Такой чистоты он не помнил с тех давних дней, когда впервые переступил порог замка. Ласковая солнечная синева напоминала о том, что долгие зимние вечера остались позади. Мимо прошли Августа Энслер и Мона МакКейб — после смерти Дженни Сполдинг девушки стали подругами. Августа, отбросив густые волосы, щебетала, что Аластор Лонгботтом просится на фронт, однако его начальник Лоуренс Блишвик держит парня в аврорате.

«Неужели можно восхищаться серостью?» — спросил себя Том, взглянув сначала на коричневую сумку, а затем на весело стучащие лодочки Августы.

«Серость тянется к серости, и ты прекрасно это знаешь, Волдеморт, — усмехнулся надменный голос. — Тебе не приходит в голову, что двум серостям хорошо друг с другом?»

«Мы тянемся не к высшему, а низшему?» — пожал плечами Риддл. В последнее время ему все чаще казалось, будто противный голос исходит от лежащего в портфеле дневника.

Том посмотрел в окно на галдящую толпу хаффлпаффцев: все же в непосредственности и глупости «барсучков» было что-то умилительное. Затем достал из сумки пергамент и чернильницу, погрузился в расчеты.

Его отвлекло от размышлений белое облачко. Под потолком плыли прозрачные тени Серой Дамы и Кровавого Барона. Призрак Слизерина пытался что-то сказать призраку Райвенкло, но та ускоряла полет. Затем Елена сделав разворот, зависла рядом с Томом.

— Привет… — улыбнулась Дама. — Занимаешься на подоконнике?

— Пожалуй, да, — кивнул Том. — Присматриваю за учениками.

— Моя ученица в туалете снова плачет, — вздохнула Елена. — Одна ваша девочка где-то приобрела ее бывшие вещи, и, зайдя в туалет, хвасталась перед подругами своими трофеями.

— Старые штучки, — пожал плечами Том, понимая, что Дама говорит о Миртл. Перед глазами поплыл барельеф, увиденный им в доме Блэков, где босая Иола покорно бредет, прикованной цепями к колеснице Геракла. Ее ручки были также скованы цепью за спиной. Жизнь так устроена, что победители получают все…

— Лично я не простила Барона, — продолжала Серая Дама, — за мою гибель.

— Вашу гибель? — Риддл с изумлением посмотрел на зависшую напротив залитого солнцем окна фигуру призрака.

— Помнишь я рассказывала тебе про диадему матери? Я ведь украла ее, — вздохнула Елена. — Я хотела стать умнее матери. Схватила диадему и сбежала.

— И что вы почувствовали, надев ее? — в глазах Тома сверкнул интерес. Ему показалось, что призрак специально летел к нему, чтобы выговориться.

— Я не рискнула сделать это, — вздохнула Елена, — Зато моя мать отказывалась признать, что диадема исчезла, и уверяла всех, будто она по-прежнему у неё. Потом мать послала на поиски человека, который был в меня влюблен, хотя я отвергала его ухаживания.

Том ждал, рассматривая пролетавшие призраки двух рыцарей. Серая Дама вздохнула и откинула голову.

— Он выследил меня в лесу. Когда я отказалась вернуться с ним, он пришёл в ярость. У Барона был бешеный темперамент, и он ударил меня кинжалом.

— Кровавый Барон? — переспросил Том.

— Да, — Серая Дама слегка раздвинула мантию, показав тёмную рану на белой груди. — Когда он увидел, что натворил, его обуяло раскаяние. Он схватил кинжал и нанёс себе смертельный удар. И сейчас, столько веков спустя, он носит цепи в знак покаяния… И поделом, — добавила она горько.

— А… диадема?

— Она осталась там, где я её спрятала: в дупле старого дерева в лесах Албании.

— В Албании, — повторил Том. — Вот что Кровавый Барон все время пытается вам сказать!

— Да, но я не желаю его слушать, — горько ответила призрак Райвенкло. — Не желаю — и точка! — всхлипнула она и, развернувшись, полетела в сторону Малого холла.

Риддл не стал преследовать Серую Даму и посмотрел на пергамент. За путаницей стал чудесным образом проглядывать смысл. Диадема Райвенкло существовала, и Елена знала, где она находится. Теряясь в догадках, парень развернулся и, поправив мантию, пошел в Северную башню.

Пятикурсники послушно встали при появлении Тома. Сегодня был третий раз с начала семестра, как профессор Мэррифот попросила Риддла прочитать лекцию за нее. В классе защиты, как всегда, было темнее, чем в других помещениях: занавески на окнах были задернуты, и комната освещалась свечами.

— Что же, начнем, — как и всегда, Тому было удобно ходить по классу, заломив руки замком. — Профессор Мэррифот попросила меня прочитать лекцию по китайской демонологии. Теория китайских демонов была описана в конце восемнадцатого столетия известным волшебником… — Мисс Хорнби, подсказывайте, — чуть заметно улыбнулся Том приятельнице.

— У меня выскочило из головы его имя, — жеманно сказала Оливия. Том был рад увидеть в ее карих глазах радостный огонек.

— Герберт Нойманн, — подсказал Риддл, с теплом посмотрев на слизеринку.

— Да-да, точно, Нойманн, — подтвердила девочка, заерзав на стуле.

— Мисс Хорнби молодец, вспомнила, — кивнул Том, подойдя к первой парте, где сидели Натали Адамс и Джерди Гринн. Оливия бросила на райвенкловцев победный взгляд и легко закинула ногу на ногу. Однако синяя половина класса слишком внимательно следила за Томом, чтобы обращать внимание на радость слизеринки.

— В китайской демонологии темные силы делились на пять категорий: Яо — привидение, Мо — аморфная злая сила, Гуй — дух стихии, Гуай — дух покойника, Шэн — демон наподобие олимпийского божества. Китайские волшебники, — продолжал Том, глядя на огарок свечи, — называли Шэна «демон с зеркальным лицом».

— А европейские волшебники знали Шэна? — Натали Адамс подняла руку. Обычно на уроках спрашивать можно было только с дозволения учителя, но Том поощрял, когда его спрашивали посреди лекции.

— Точно неизвестно, мисс Адамс. Но, возможно, — продолжал он, бросив взгляд на Оливию, — именно его имел ввиду темный маг Ницше, описывая сверхчеловека. Обладая бессмертием, он стоит вне морали, по ту сторону добра и зла.

— Можно ли победить Шэна? — спросил Филипп Брогерст, пухлощекий мальчик из Райвенкло.

— Это невероятно сложно, — сказал Риддл. — В китайской магии Шэн практически бессмертен. Его боятся даже божества, поскольку этот демон способен устроить переполох в Небесных Чертогах. Шэн абсолютно лишен морали и чувств — для него существуют только власть и могущество в их предельном воплощении.

«Ты бы хотел стать Шэном, Волдеморт?» — прошептал в голове надменный голос.

«Во всяком случае, не Яо и не Мо», — усмехнулся сам себе Том, глядя на плотные темные занавески. Виктория Спрингфилд продолжала выводить закорючки. Том не переставал удивляться, что его голос продолжает вещать, не обращая внимание на внутренний спор.

«Ах, как трогательно, — дразнил его голос. — Малыш Томми видит себя Демоном наподобие олимпийского божества — не больше, не меньше. Но пока, должен заметить, ты едва дорос до Мо в плюгавом дневнике».