My December (СИ)

Уизли помедлил. Ему вдруг пришлось завязать шнурки на ботинках, и тот провозился с ними несколько минут, что-то бурча себе под нос.

— Рон? — Грейнджер удивленно глазела на него и эти попытки справиться с длинными веревками, которые до этого были аккуратно вдетыми в дырочки. — Не замечала я ранее в тебе такого рвения.

— Чего? — не понял тот, наконец, поднявшись во весь рост. Он кивнул в сторону улицы, и друзья двинулись дальше.

— Ну… — хмыкнула она. — Выглядеть красиво, что ли.

Она снова посмотрела на смутившееся лицо.

— А… это… Да, не замечала. То есть, я хотел сказать. Ну, в общем.

Гермиона вопросительно приподняла брови, пытаясь хоть в одном слове найти здравый смысл и собрать их в единое предложение.

— Ты сам понял, что сказал?

Тот отрицательно помотал головой, вновь покосившись на свои ботинки, как будто шнурки снова могли развязаться.

— Нет, но это и неважно. Вроде как, — пыхтел тот.

Девушка мысленно согласилась с парнем, однако осталось озадаченной. Слишком необычно выглядел Уизли на этой прогулке.

— Так что? Куда идем? Зельеварение делать?

— Э-э… — протянул Рон и почесал за ухом. — Вообще-то, я и не хотел делать зельеварение.

Он остановился, разворачиваясь лицом к девушке. На его щеках пылал румянец, который начинал покрывать почти все голову, словно наполняя ее жаром. Маленькие глаза сузились, а лоб нахмурился, будто парень решал какую-то задачу про себя.

Гермионе стало ужасно некомфортно. Из своего опыта, она могла догадаться, почему поведение Рона было столь странным. Это не зависело от того, признался он в симпатии или нет, — было попросту видно. В его смятении, смущение, странных фразочках.

Хотя… насчет опыта девушка погорячилась. Этим самым опытом она считала Виктора Крама, с которым имела не совсем дружеский формат общения один год. И ей достаточно хорошо запомнился его образ, когда тот говорил о своих чувствах Гермионе. Выглядел он, примерно, так же: растерянным и взволнованным.

Девушка вдруг подумала, что не хочет слышать от Рона второй раз за день признания, поэтому, расширив глаза, устремилась куда-то вдоль деревьев. Парень, пожав плечами от досады, последовал за ней.

— Можно зайти к Хагриду.

— К Хагриду? — вскрикнула она, так, что парень подскочил на месте. Тут уж пришло время Гермионы: удивляться и перебывать в смущении. — Он вернулся?

— Да, недели две назад, — ответил Рон.

— Две недели назад? — переспросила она озадаченно. А затем злость окатила ее з головой. — А почему вы мне ничего сказали?

Уизли вновь помедлил с ответом, боясь обидеть подругу. Наконец он сказал:

— У тебя не было времени. А потом как-то забылось, ну, и вот…

Да уж. Точно, что времени не было.

Гермиона покорила себя: за все это время она и минутки не нашла, чтобы вспомнить о старом друге. Не то, что не нашла, даже и не пыталась сделать это, потому что полностью погрузилась в свои собственные проблемы.

Черт… когда же она стала такой? Холодной, безразличной? Неужели Драко так влияет на нее?

Девушка охнула. А что, если лесничий держал на нее обиду? Мало ли — за то, что не приходила и не интересовалась, к примеру. Ведь были же причины, по которым он не был в школе все это время.

— Постой… — она нахмурилась. — Я не видела его все это время.

— Да, он все еще чем-то занят. Чем — не говорит, — быстро ответил Рон. — Мы пытались узнать, но тщетно. Молчит и говорит, чтобы мы ему работать не мешали.

— А про меня?

— Что?

— Ну… спрашивал что-нибудь?

Затянулась неловкая пауза.

— Да.

— И что же? — на выдохе спросила она.

— Как ты и почему не приходишь.

Гермиона почувствовала укол упрека: Хагрид, который выполнял какую-то важную миссию, порученную директором, нашел время, чтобы узнать, как она. И, видно, не один раз делал так.

Ей стало противно от себя самой. Как же некрасиво она поступала: с каких же пор ее проблемы волновали девушку больше, чем чужие?

— Да… пожалуй, давай зайдем, — Гермиона почувствовала, как к голове приливает кровь.

Что же теперь он думал о ней? Что гриффиндорка позабыла о старом друге и променяла его на какие-то обязанности старосты школы?

— Хорошо, — с готовностью согласился Рон.

Шли они в тишине. С каждым шагом девушка ощущала, как учащается сердцебиение, а страх накрывает ее волнами: как же она испугалась, что Хагрид обиделся на нее.

Точно так же, как и отец. За что же она такое заслужила — быть перед всеми виновной в этом году?

Когда до дома лесничего оставалось не больше трех минут ходьбы, Гермиона засомневалась: а стоило ли идти к нему? Если тот обижен и не хочет видеть ее, то девушка просто сгорит от стыда на месте.

— Ты чего? — спросил Уизли, заметив грусть на лице девушке.

— Да так, — неоднозначно ответила она.

Делиться своими переживаниями Гермиона не особо хотела, так как считала это слишком личным и распространяться не видела смысла. Пусть это и был Рон.

Когда они оказались у двери, девушка отчаянно про себя понадеялась, что Хагрида дома не окажется. И, пока Уизли стучался, она стояла с закрытыми глазами, чуть ли не молясь про себя.

Никто не ответил — только снежинки, опадающие на землю, создавали какой-то звук, похожий на шелест. Девушка ступила в сторону, услышав, как скрипнул снег под ногами.

— Его нет, — пробормотал Уизли, чем-то раздосадованный.

— Жаль, — с облегчением ответила она.

Рон посмотрел на нее вопросительно, но Гермиона покачала головой, будто говоря, что все нормально.

Облегчение прошло быстро. Теперь время, когда она могла, наконец, увидеться с Хагридом, оттянулось еще на день, и то — как минимум. Но девушка пообещала себе, что завтра же зайдет к своему другу, на этот раз точно.

Вопрос промелькнул в ее голове: “А теперь куда идти?”. Кажется, Рон думал о том же, потому что в следующую минуту предложил:

— Может, пойдем в гостиную Гриффиндора? Заранее возьмем чай и попьем его с Гарри у камина?

Девушка заулыбалась. Как же долго она не проводила время подобным образом с друзьями. И вдруг осознала для себя: Гермиона безумно скучала по их разговорам, шуткам, склокам. За теми временами, когда она зло писала за них домашнее задание, потому что друзья поздно возвращались после тренировки или не могли сделать его из-за своей лени. Было так хорошо и дружно — общаться с ними, не думая о Малфое.

Это же он все испортил.

Досадуя про себя, что утратила то время, девушка хотела согласиться на внезапную идею, но, посмотрев на небо, сгущающееся тучами, отрицательно помотала головой.

— Нет, уже темнеет. Извини.

— Да… Понимаю, — грустно ответил тот. И, кажется, за миг помрачнел, хмурясь.

— У меня уроки и дежурство. Много дел до него, нужно все успеть, — стала оправдываться девушка.

И раскрыла для себя ужасную новость: она не могла вспомнить, когда в последний раз делала домашнее задание. И делала ли за последние недели?..

С сегодняшнего дня Гермиона решила, что будет выполнять все с такой же тщательностью, как и делала это раньше. Будет общаться с друзьями, сидеть в библиотеке и не пропускать занятия. С этого же дня!

— Да… понимаю, — так же ответил Рон, про себя ругаясь.

Всю дорогу они не обмолвились ни словом. Девушка испытывала чувство вины, а парень был каким-то отстраненным, погруженным в свои собственные, далекие мысли.

Вообще, она осталась довольной от прогулки — давно не мешало проветриться. К тому же, в такой чудесной компании.

— Я иду завтра к Хагриду. Хочешь со мной? — заявила вдруг Гермиона, подходя к портрету своей башни.

— Да, — оживился Рон.

Его лица коснулась усталая улыбка. Девушка ответила ему тем же, переступая с ноги на ногу.

Она почувствовала неудобство: слишком близко они находились. Расстояние было в сантиметрах семи или десяти. Но, казалось, что их носы почти соприкасаются.

Девушка подумала о Драко. Если бы она с ним так погуляла и стояла рядом, то, скорее всего, уже потянулась, чтобы поцеловать, прикоснуться руками к его волосам. Но это был не Драко, и ей не хотелось нежного поцелуя. Однако Рон, похоже, испытывал другие чувства.