School game (СИ)

— Ладно, не буду. Я вообще ничего не буду делать, — сжал зубы рыжий, в нем было действительно много злости. И опять же, не только из-за брюнета, а из-за многих мелочей, который копились в нем слишком долго, а Микки в таком состоянии — лучший человек, на которого можно бесконечно долго кричать и устраивать истерики.

— Как тебя бы заткнуть, господи? — вслух спросил Микки, слыша как Галлагер матерится.

Голова и так болит, а этот буйный подросток не может унять свою огненную речь. Ну, ладно, помог разочек, он же с этим Лейхи в кентах был, подумаешь. Ладно, умял историю с Айзеком, но это тоже не было слишком тяжело. Супер, помог каким-то магическим образом с этим ебырем, которого он сам где-то откопал. Это не стоит совсем ничего, хули же так кричать?

Милковичу явно было сложно понять логику рыжего, а Йену сложно было понять логику Микки. Это какой-то чертов круговорот двух уебанов в природе.

Пару секунд назад Йен был готов выбежать с дома Микки с потоком матюков, которые вырывались из его рта, но сейчас он чуть-чуть остыл. Тишина окутала комнату, никто из них не знал, что говорить или предпринимать. Микки громко вздохнул, все так же сидя на диване упираясь взглядом на Йена. А тот будто метался в своих мыслях, искал выход из этой тишины. Просто уйти, или может что-то сказать?

— К чёрту, — и Йен с рывком залез на Милковича, который от резких и приятных прикосновений начал давать подачу.

Голова Микки кружилась, будто карусель раскрутили слишком быстро, все плыло, но образ Йена, который сидел на нем сверху, крепко прижимаясь коленями к талии он четко мог разглядеть. Будто все — брак, а рыжий точно фокусируется. Дыхание у обоих парней было слишком надрывистое, даже Йен, который делал это тысячу раз, немного нервничал, прижимаясь теплыми губами к шее брюнета, который отодвигал её для поцелуев. Оба боялись что-то сказать, потому что если скажут, все может пойти чуть-чуть по другому. Милкович то ли был слишком пьяный, то ли слишком сильно хотел этого, но он молчал, подаваясь природным инстинктам.

Микки чувствовал себя последней шлюхой, когда на его бледной коже оставались красноватые засосы, которые чуть-чуть побаливали. И сейчас было неважно: кто зайдет, как это выглядит. Потому что брюнет боялся, что это чувство сексуального прилива исчезнет так же быстро, как и пришло.

Йен, слегка боясь своих действий, но потом наблюдая как Микки одобрительно кивает, стягивает с него слегка мятую розоватого оттенка футболку.

— Тебе идет розовый, — шепчет рыжий, но проклинает себя за это, когда парень слишком сильно его отталкивает.

Галлагер с грохотом плюхается на задницу, не понимая, что это блять было.

— Пошел отсюда нахуй, — резко, слишком резко отвечает Микки. Будто только что не закрывал глаза от влажных поцелуев.

Галлагер вскидывает брови вверх, и чувствует себя слишком маленьким подростком, которого застукал отец за мастурбированием. Его щеки пылают непонятно от какого чувства. Кажется, все захватило его разум.

— Заставь меня уйти, — снова чувствуя себя самцом, сексуально хрипит, подходя ближе к Микки, который стоит без футболки, его грудная клетка будто вибрирует.

Теперь на место глупого школьника становится Микки, который боится всего этого, но безумно хочет, а Йен уверенно становится тем, кем есть — соблазнителем, перед которым сложно устоять. Набирая внутрь столько уверенности, сколько существует в этом мире. Ну же, план наполовину сделан, осталось совсем-совсем ничего.

Резким движением руки он сваливает не слишком трезвого парня на диван, который прогибается под его весом, и теперь оставляет поцелуи на его теле, уходя ниже и ниже, поглядывая, как выглядит Микки в этот момент. Потому что — да, он непредсказуем, и если сейчас Галлагеру влетит по бошке, и он будет валяться в больнице — это будет неудивительно. Именно поэтому рыжий все делает обдуманно и слишком нежно, с трепетом.

Тело горит, и пылает, пухлые губы исследуют тело Микки. Теперь глаза рыжего, даже не с удивлением, смотрят на стояк, который во всю выпирает из потертых домашних штанов. Возбудить? Вообще легкотня. Быстрыми движениями пальцев, он стягивает спортивки, а за ними и боксеры — это было чертовски легко, и не пришлось возиться с молнией, терзая обоих в сомнениях.

Милкович шепчет что-то неразборчивое, с потоком матерщины, он потерян, но остановиться не может. Или не хочет. Рыжий с легкостью проводит языком по головке, будто дразня, от чего Микки сжимает диван, впиваясь когтями в дряхлую обивку. Все — он попал в сети и даже, если минет не входил в планы Галлагера, наблюдая, как ерзается Милкович — лучшее занятие. Теперь Йен старался набрать темп, как совсем юная школьница, боясь сделать все слишком быстро. Его горячий язык все еще вводил по стояку, от чего парень скулил, как маленький щенок, хотя большего.

— Ты заебал, Галлагер, — первая мольба о продолжении, его голос выше на пару тонов, и теперь без капли сожаления. Будто он действительно этого хочет. Он. Не его возбужденное тело, не его пьяный мозг. А именно Микки Милкович хочет минет от Йена Галлагера.

Рыжий ухмыльнулся, показывая свое умение парню, он полностью обхватил член, от чего щеки впали вовнутрь. Милкович же опустил свою ладонь на затылок, слегка давая нужный темп. Галлагер и не возражал, он полностью захватил его агрегат, и Микки почувствовал, как его член упирается рыжему в глотку, от чего все тело буквально дрожало, подаваясь ощущениям. Таким неизменным, и уже давно забытым ощущениям.

Чувствуя, как орган уже на исходе, Йен со чпоком убирает свои пухлые губы от него. И вот он: сладкий миг его жертвы, брюнет со стоном кончает, от чего тягучая жидкость оказывается на полу. Галлагер встает, отряхиваясь и вытирая свои губы, ни стыда — ничего. Конечно, он не на это наделся, но такое завершение многого стоило.

Микки пару секунд, будто в эйфории валяется на диване, а уже потом полностью надевает на себя откинутые вещи. Кажется, трезвое мышление снова приходит к нему. Он ненавидит себя, но любит этот момент до дрожжи в коленках. Это было не слишком долго, потому что его тело было на исходе, а Галлагер слишком профессионал в своем деле, но настолько шикарно. Смотря на взъерошенные волосы Йена, который с жадностью заглатывает орган, с полной уверенностью. Микки бы ни за что не променял этот минет ни на какие другие, которые у него были.

Дело не в самом Йене, а в его рту, пожалуй. Он создан для этого не слишком правильного занятия. Точнее, это охуительное занятие, от которого хочется взорваться, но оно такое неправильное. Это же, блять, дом Микки. Он не подумал о последствиях, просто его тело — ебанный предатель.

— Было бы охуенно, если бы ты сейчас просто ушел, — выдавливает Милкович, протирая свое красное лицо.

Это то, что нужно. Не сядут же они теперь смотреть сериалы, за бутылками холодного пива? Пусть Галлагер покинет дом, и Микки уже потом миллионы раз проклянет себя за содеянное.

Рыжий только расплывается в странной и непонятной улыбке. И это до чертиков пугает. Ни криков, ни слов о том, что выгонять после минета — чертовски плохо, просто гребанная улыбка. Будто это нормально. Кажется, Микки стал считать его объебанным психом, но этот момент он вспомнит еще и не раз.

Микки думал, что это он избавился от Галлагера после интимного момента, который понравился им обоим. Но на самом деле, это всего лишь подлый и только начинающийся план. Кто-то должен будет дать по тормозам.

Комментарий к Затяжной отходняк

жду вашего мнения х

========== Прикосновение ==========

***

Не то чтобы Милкович боялся идти в школу, он скорее переживал из-за той ситуации, которая случилась у него в доме на днях. Но филонить больше нельзя было, потому что злобная директриса уже не раз звонила, говоря, что если Микки сейчас же не появится в школе ему нужно будет идти в поликлинику за справкой. А он, как известно, не болел. А бухал, высушивая бутылки полностью. Давно не было такого, ибо клялся, что завяжет с выпивкой, но после той ебанной вечеринки все пошло чуть-чуть не так, как хотелось бы. Микки не винил себя в этом, а вот Йена очень даже. Блять, да его разум буквально не забывал ту сцену на диване, как у рыжего во рту его член, а потом настолько ядовитую улыбку, что отравляет и западает в сознание. Как у него это получается? Теперь все становится более ясным, в плане, почему по нему все тащатся. Потому что Йен словно клещ, который впивается глубоко под кожу, и его можно только вырвать с дикой болью. Улыбка слегка дернулась на устах, когда брюнет вспомнил всю эту нелепость, которая произошла. Да, это с легкостью можно было назвать именно нелепостью, глупостью, которая до сих пор вызывает дикое возбуждение, но такого больше не повторится. Милкович ненавидит таких надоедливых насекомых, вроде Галлагера.