Там, на сухой стороне

Он подъехал к дому, свободно сидя в седле, и я увидел, что у него тоже есть винтовка. Под рукой. Из-под пиджака виднелся краешек кобуры.

Отец был недалеко от дома, но он не стал подходить, встал у куста. Незнакомец подъехал ближе.

— Ничего, если я попрошу у вас попить? Мы приехали издалека.

Отец взял винтовку и зашагал к дому, мотыгу он оставил лежать на земле.

— Пейте сколько угодно, — сказал он. — Дорога небось пыльная.

Черты лица незнакомца разгладились, как будто он собрался улыбнуться. Только мне казалось, что он не очень-то привык улыбаться.

— Да уж, это точно. Похоже, все мои дороги пыльные. — Он мельком огляделся. — Это ранчо Чантри?

— Так его называют.

— Вы Чантри?

— Нет. Когда мы сюда приехали, ранчо уже забросили, а на крыльце лежал мертвец. Мы его похоронили и решили тут остаться. Слишком уж хорошее место, чтобы оно пустовало. — Отец чуть помолчал. — Даже если бы земля не была такой хорошей, я бы все равно остался. Этот Чантри, если это он выстроил ранчо, был настоящим мастером. Жаль было оставлять его дом разрушаться без хозяйской руки.

Мужчина пристально посмотрел на отца:

— Славно сказано. Думаю, Чантри был бы не против.

Он напился из подвешенного у дома бурдюка. Вода была холодной и вкусной; я знал, как приятно пить такую воду после долгой и жаркой дороги.

Отцу незнакомец понравился сразу, я это понял. Он выглядел одиноким и неприветливым, но была в нем и какая-то теплота, будто томившая его дружба искала выхода.

— Можете остаться на ночь, — сказал отец. — Жилья поблизости нет, кроме того, места тут дикие…

— Ну, — заколебался незнакомец, — вообще-то лошадям нужен отдых. Спасибо, мы остаемся.

— Помоги ему, сынок, — сказал отец, — а я пойду поджарю бекон.

Мы отправились в конюшню. Мне она всегда нравилась. Даже в самую жаркую погоду там было прохладно и темно. Стены были толстые, крыша высокая, и мы уже отвели угол под сено, которое накосим осенью. Я люблю запах свежескошенного сена, лошадей, седел и упряжи.

— У вас хорошие лошади, мистер, — сказал я.

Он кивнул, положив руку на спину вороного:

— Да. На хорошую лошадь всегда можно положиться, сынок. Ухаживай за ней, и она выручит тебя из любой беды.

Первой мы расседлали верховую, потом вьючную. Вторая лошадь несла тяжелый груз: еду и одеяла. Судя по весу одеял, в них была спрятана по меньшей мере еще одна винтовка… или две.

Незнакомец чистил лошадей. Он вынул щетку и работал тщательно, вначале с одной, потом с другой.

— И давно вы здесь живете, сынок?

— Приехали ранней весной, и как только почистили в доме, начали сев.

— Почистили? Неужели там был такой беспорядок?

— Нет, сэр, только очень пыльно и все такое. Конечно, там немного похозяйничали, что-то искали…

— Искали?

— Те люди, которые убили хозяина. Они все в доме перевернули. — Я помолчал, подыскивая слова. — Отец не думает, что это были индейцы.

— Почему?

— Мертвеца оставили в одежде, а карманы вывернули. Отец говорит, что индейцы его бы раздели, а ранчо, скорее всего, сожгли.

— Твой отец прав. — Он постоял, положив руки на спину лошади. — Мне он понравился, сынок. Похоже, он честный человек, и, по-моему, Чантри не стал бы возражать, чтобы он тут остался.

Незнакомец взял седельные сумки и винтовку, и мы направились к дому, ощущая запах горящих сосновых поленьев — отец уже жарил бекон.

Незнакомец постоял на крыльце и оглядел местность. С крыльца много можно увидеть: расстилающиеся внизу поля, и леса, и даже то, что за лесом. Вид был красивый. Незнакомец стоял, любуясь облаками, которые заходящее солнце окрасило в розовый цвет.

— Да, — сказал он, — то самое место. Он все время такое искал.

Пол внутри был чисто выметен и вымыт. Он огляделся кругом, и в его глазах я заметил огонек одобрения. Отец тоже заметил его.

— Я никогда не был богат, но знаю, что дом не будет уютным, если ты за ним не следишь. Дом построить не просто, но и содержать его в порядке не легче.

Ужин был вкусным, а уж кофе-то отцу всегда удавался. Я знал это со слов других людей, поскольку мне он кофе не давал, разве что по утрам, когда было особенно холодно.

— Да, не повезло прошлому хозяину, — неожиданно произнес незнакомец. — Кто-нибудь знает, кто он был?

— Я ездил в город только один раз и никому не сказал о случившемся — сообщил, что обнаружил тело и похоронил его, вот и все. Мне кажется, об этом Чантри никто ничего не знал. Ни о нем, ни о его участке.

В городе ведь нет даже окружного шерифа. Всего лишь городской, а ему и дела нет до того, что творится за окраиной. Я думаю, покойник был именно тем Чантри, в честь которого и прозвали эти земли, но сейчас уже никто не скажет, правда это или нет. В его карманах ничего не было.

— А в доме тоже ничего?

— Только книги. Множество книг — штук тридцать или сорок. Я сам в них так ни разу и не заглянул. На чтение ни у меня, ни у мальчика времени нет. Хотя у парня к этому, кажется, есть охота. В мать… Уж она-то любила посидеть с книгой.

Отец помолчал, а потом продолжал тихим голосом:

— Друзья моей жены говорили, что я ей не ровня. Потому мы и переехали на Запад. Только она не долго оставалась с нами — умерла в Вестпорте от холеры.

— А больше от хозяина ничего не осталось?

— Загляните в стол. Там бумаги и разная мелочь. Все это было разбросано по полу, когда мы вошли сюда в первый раз. И в пыли. А местами в крови.

Отец помолчал.

— Знаете что, мистер, я никогда и никому не говорил этого, даже своему сыну, но мне кажется, что вместе с Чантри здесь жил кто-то еще. Он или ушел с теми, кто убил Чантри, или они забрали его с собой. А может быть, он успел убежать еще до прихода бандитов.

Незнакомец посмотрел на него:

— А вы наблюдательный человек!

Отец пожал плечами и налил гостю еще кофе.

— Видите тот альков? С кроватью? В другой комнате есть еще кровать, а этот альков был задернут занавеской. Когда мы пришли, занавеска была сорвана, но, спрашивается, зачем она вообще нужна, если в доме не было женщины? Я думаю, эта женщина сбежала или ее похитили. Правда, если бы она сбежала, то вернулась бы, чтобы похоронить своего друга.

— Итак, здесь какая-то тайна, — улыбнулся незнакомец, блеснув из-под черных усов белыми зубами. — А вы изрядно поломали над этим голову!

— У меня было достаточно времени. Наша работа занимает только руки, но не голову. К тому же от этого зависит наше будущее. Если это были белые, то здесь есть два варианта: или они пришли, чтобы ограбить его, и ограбили, или они искали что-то. Если же они искали, но не нашли, они вернутся. — Отец поглядел на меня. — Мальчик тоже об этом думал, в это его тоже беспокоит.

— А давайте-ка спросим его самого, — предложил незнакомец. — Мне кажется, ваш сын достаточно умен.

— Меня не волнуют убийцы, — выпалил я разом, — а вот та женщина!..

— Женщина? — Незнакомец смотрел на меня.

— Та девушка… та… женщина! Если она когда-нибудь вернется, то отнимет у нас эту землю. Выходит, отец работает ни за что!

— Если она и вернется, — ответил незнакомец, — то, я думаю, будет только рада, что вы позаботились о ее друге и следите за домом. Я просто уверен, что она будет вам очень признательна. Я не могу, конечно, говорить за нее, но прошу, вас жить без страха. И если она все-таки вернется, вы увидите, что не потеряли ничего, а выиграть можете многое.

— Они ее не поймали, — сказал я. — Она сбежала.

Отец в удивлении уставился на меня. Рука гостя замерла на полпути ко рту. Он очень медленно опустил ее.

— Откуда ты знаешь?

— Я видел следы. Это были старые следы, но их еще можно было различить. Кто-то подъезжал к дому, не спеша, легким галопом. Лошадь резко остановили, она поднялась на дыбы, аж копыта ушли в землю. Затем всадник развернулся и по своим собственным следам как молния поскакал к горам.

— А другие следы ты видел?