Шагая по пустыне...

Павел Иустинович Мариковский

Шагая по пустыне…

Пустыня… Голая, сухая безжизненная земля, обожженная зноем. Камни, пыль и песок, миражи озер на горизонте, затянутом дымкой испарений, тишина, покой, синее безоблачное небо и на нем неумолимое жаркое солнце.

Такой представляется пустыня.

Пустыня сурова. Зимой — дожди, снега, а иногда и лютые морозы. Летом — сушь, жаркое солнце, безводье. Но и в этой, казалось, неблагоприятной обстановке существует своя, совершенно особенная жизнь. Она многообразна, несет свои, присущие только ей черты, и по-своему прекрасна и богата. Особенно весной, когда после зимней стужи горячее солнце оживляет еще влажную землю. Тогда все живое пробуждается от долгого сна и спешит жить, закончить отведенные природой дела до наступления гибельной летней жары и сухости.

Пустыни разные и сильно непохожи друг на друга. Они различаются по почвам, по растениям, по обитающему в них животному миру. Песчаная пустыня, каменистая, глинистая, солончаковая, — каждая имеет свой особенный, только ей присущий облик. Еще в пустыне есть озера, реки и небольшие леса по их берегам, тоже свои, особенные, пустынные.

О насекомых, обитающих в пустынях Средней Азии и Казахстана, рассказывает в этой книжке автор. Картины природы, экспедиционного быта, повествование о работе ученого, натуралиста дополняют описание насекомых пустыни и маленьких секретов их жизни.

Песчаная пустыня

Самые обширные площади пустынь занимают пески. И самые разные — светло-желтые и красноватые, темные и светлые, бугристые, иногда, как горы, и слабо всхолмленные, поросшие растениями и остановленные ими от развеивания ветрами, и почти голые, подвижные, сыпучие.

Днем песок сильно нагревается от солнца и жжет ноги через подошвы обуви, а ночью быстро охлаждается и становится даже чуть влажным. Под сухими поверхностными слоями песка обычно располагаются влажные слои, и, быть может, благодаря им песчаная пустыня так богата разнообразными растениями.

Песчаные холмы — барханы — переплетены длинными корнями белого саксаула, чудесной маленькой акации, приземистого джузгуна. Весной она покрывается злаком селимом, миниатюрной песчаной осочкой, белыми тюльпанами, астрагалами и многими другими растениями.

В песчаной пустыне живет множество ящериц, змей, немало и разнообразных насекомых. Здесь с бархана на бархан стремительно бегает светлый, как песок, песчаный муравей, распевает свои тихие песни песчаная кобылочка, с наступлением ночи из нор выползают многочисленные жуки-чернотелки, живут в ней саксаульный воробей, саксауловая сойка, каменка-плясунья. По ней бродят грациозные газели-джейраны, от куста к кусту перебегают зайцы-песчаники, многочисленными колониями грызунов-песчанок изрешечены барханы.

В песчаной пустыне дольше всех живут растения и лишь немногие из них замирают к наступлению лета, зноя и сухости.

В рыхлой почве песчаной пустыни легко рыть норки. Поэтому здесь масса животных прячется на жаркий день в укромные и прохладные подземные убежища. А выходит из них ночью. И как только знойное солнце скрывается за горизонт, песчаная пустыня становится самой оживленной из всех пустынь.

О Поющей горе можно писать бесконечно много. Вот уже двенадцать лет, как я посещаю этот изумительный и глухой уголок песчаной пустыни юго-востока Казахстана и каждый раз испытываю ощущение соприкосновения с необыкновенным и ни на что не похожим миром.

В последнюю поездку нам не посчастливилось. В долине между двумя скалистыми горами Большим и Малым Калканами местность оказалась неузнаваемо преображенной. Узкую полоску тугая из разнолистного тополя, джиды и тамариска безжалостно вырубили. Ручей, единственный источник воды в этом диком и безлюдном месте, почти исчез, заилился, его забросали различным хламом. А когда-то сюда с Большого Калкана приходили ночью на водопой осторожные архары. Теперь они почти полностью истреблены, и от многочисленных стад диких животных остались только тропинки, пробитые в камне копытами в течение тысячелетий. Следы на камнях — немой укор человеку, столь беспечно относящемуся к природе. Теперь исчез тенистый уголок для стоянки, и пришлось двинуться дальше к Поющей горе или, как ее еще называют, к Песчаному Калкану. Самая правая, едва приметная и опасная дорога заманила нас в непроходимые пески. Отсюда были видны и сиреневые горы Чулак, и обширные пустыни с далеким хребтом Заилийского Алатау, и сами суровые Калканы с Поющей горой. Здесь, подальше от изувеченного ручейка, захотелось устроить бивак. Но вместо отдыха после долгого и длинного пути пришлось несколько часов напряженно трудиться, чтобы вызволить из плена застрявшую в песках машину.

На следующий день рано утром мы уже вышагиваем по чистому прохладному песку к вершине Поющей горы мимо стройного белого саксаула, длинных, по десятку метров, корней растений, обнаженных ветром. Чистый, бархатистый, без единой соринки, с мелкой ажурной рябью песок еще не тронут ветром. Он весь истоптан многочисленными ночными жителями пустыни. Следы всюду, всякие: маленькие нежные узоры — строчки жуков-чернотелок, причудливые зигзаги перебежек тушканчиков, ровные цепочки осторожной поступи лисицы, отпечатки копытец джейранов, беспорядочные поскоки зайца, еще следы, разные, непонятные, загадочные.

По чистому песку хочется пройтись босиком, и мы сбрасываем обувь. На солнечной стороне ноги ощущают ласковое тепло, на теневой — приятный холодок.

Из-под куста джузгуна выскакивает песчаная круглоголовка, отбегает вперед, останавливается, внимательно рассматривает нас, презабавно скручивая и развертывая свой длинный тонкий сигнальный хвостик.

Какие-то две крупные черно-желтые осы вьются над нами, ни на секунду не отлучаются, не отстают. Что им надо? Да это бембексы, известные истребители слепней! Они отправились в путь с нами в надежде добыть поживу. Но слепней нет, и бедные осы попусту и так щедро тратят свои силы.

Начинается подъем на самую высокую часть Калкана. Балансируя руками и стараясь не оступиться, мы идем вереницей след в след по вершине горы, острой, как хребет навеки замершего гигантского ящера. Чем выше, тем шире горизонт и ясней синие дали гор со снежными пиками над жаркой и сухой коричневой пустыней, прорезанной узкой полоской реки Или.

На нашем пути, по самому коньку горы, тянутся следы тушканчика, ящерицы и лисы. Животные, быть может, так же, как и мы, пришли пробежаться по самому верху гигантской туши горы.

Чистый ровный песок, необъятные дали и чувство простора, будто полета над землей — странное ощущение! Песок течет из-под ног вниз струйками, слегка завывая и вибрируя. Наш спаниель Зорька не в меру резва, носится по горе. Наверное, журчащий песок ей чудится чем-то похожим на воду, и она хватает его полный рот, пробует на вкус. Вот чудачка!

Впереди и, как мы сразу не заметили, по острому хребту горы перебежками все время мчится наша знакомая — песчаная круглоголовка. Остановится и настороженно глядит на нас из-за гребня бархана внимательным немигающим глазом, будто силится понять, кто мы такие, невиданные посетители голого песка, дневного зноя и ночной прохлады. Я крадусь к ящерице с киноаппаратом. Животное быстро понимает мои намерения по-своему, пугается и, метнувшись вниз молнией, исчезает, тонет в песке, оставляя четкий и предательский след погружения. Мы трогаем концом сачка песок в том месте, где кончается след, он взрывается облачком, из облачка выскакивает ящерица и, напуганная, несется вниз в сопровождении возбужденной преследованием собаки.

Царство голого песка — край погибели для многих насекомых-путешественников. Вот странные извилистые валики — следы подземных ходов. Нетрудно проследить их путь. В одном из концов извилистой полоски в песке блестящая белая личинка жука-чернотелки. Для него эта ночь была последней в жизни. В бесконечном бархане нигде нет поживы — корней растений — и обессиленное насекомое погибло, истощив силы. Лежит на песке мертвый со скрюченными ногами фиолетово-коричневый жук-навозник. Валяются жужелица, клоп-черепашка, синяя муха, крохотная цикадка. Многие попали сюда на крыльях и, упав на раскаленный песок, погибли от нестерпимого жара, другие — пешком, и тоже не нашли сил выбраться из этого мира голодной песчаной пустыни.