Маленькие истории. Сборник рассказов разных лет (СИ)

Сверкнул топор, метя встающему на дыбы медведю в шею, но тот прикрылся лапой. Ожившей горой вознесся он над охотником. Весь мир, казалось, заполонил запах тины и смрада из громадной пасти. Еще один раз успел мужчина ударить чудище топором, попав почти туда же, где уже сидело копейное жало, а потом вцепился в лохматую тушу обеими руками. Конечно, никаких рук не хватило бы, чтобы обнять медведя как следует. А уж какие силы нужны, чтобы переломить такому гиганту хребет - и представить себе нельзя. Мужчина и не рассчитывал. Чудо уже то, что избежал он покамест когтей и зубов исчадия болот. Задыхаясь от вони, слыша над головой рев ярости - человечек опять сумел ужалить! - охотник надеялся только на то, что сын успеет удрать как можно дальше, пока медведь возится с ним. Прощай, Созин, малыш...

Все это длилось одно или два удара разгоряченного сердца. Человек и медведь замерли на вершине покатого пригорка, будто обнявшиеся после долгой разлуки старинные друзья. А затем вождя понесло спиной вперед, сбивая с ног, он и сам дёрнул обидчика, что было сил, просто лишь затем, чтобы не умирать в полной беспомощности... А потом была обжигающая боль, от которой на глазах вскипели слезы, страшный рев зверя и тяжесть наседающего чудовища на груди, переходящая в милосердное забытье.

***

- Дядя Юкко! Дядя Юкко! Скорее, идем! Да идем же!

Голос кажется знакомым, но чей он, вспомнить никак не удается. Да разве имеет это значение, ведь он уже уходит. Куда? Не вспомнить, да и какая разница. Он уходит и знает только одно: там, в конце пути, будет хорошо и спокойно. А пока есть лишь тьма. Или это свет? Не имеет значения. Ничто не имеет. Есть светотьма, есть путь туда, где будет хорошо.

- Что... что с ним, дядя Юкко?! Что с ним?!

- Тише, малыш. Не плачь. Я и сам еще не понял, что там с ним. Боги, да с какой стороны к тебе подступиться-то?!

Еще один голос. Он тоже кажется знакомым. Наверное, если как следует подумать, то можно вспомнить, кому он принадлежит. Да только не хочется. Путь все короче. Свет гаснет, а во тьме загорается огонь. И снова. И опять. А это еще кто? Воин с золотыми волосами. Он идет навстречу и преграждает путь почти ушедшему в вечный покой человеку. Он говорит, но говорит непонятно. Какая-то ёлка, какие-то темные болота. Хрудовы боги на дне в ярости, что их сила тает. Что бы это значило? Как тяжело думать... Ясно одно: он сделал все правильно, но этого пока слишком мало для окончательной победы. А значит, он слишком рано вышел на последнюю дорогу.

- Дышит..! Клянусь Вараланом, я оторву тебе уши, братик, если ты попробуешь перестать!

Воин берет его под руку и ведет назад. Мысли становятся яснее. Он начинает что-то вспоминать. Имена, лица. Звуки голосов...

- Сейчас я подниму, а ты тяни, малыш! Тяни, что есть силы! Готов?

Голоса все громче, все яснее. Его ждут и просят вернуться. В том краю, откуда доносятся голоса, не все еще завершено. Золотой воин останавливается. Поднимает руку, прощаясь. Надо бы ответить ему тем же, пока еще не слишком по...

***

На пригорке недалеко от замерзшего озера открыл глаза светловолосый мужчина, вождь лесной деревни. Открыл, чтобы увидать над собой встревоженные лица, взрослое и мальчишеское, заслонившие собой безоблачно-синее небо. И еще затем, дабы вспомнить разом все, что совсем недавно было лишь смутными миражами на дальних рубежах памяти. Тут же раздался радостный вопль и мальчишка бросился ему на грудь, больно уперевшись в помятые ребра ладонями, смеясь и рыдая одновременно.

- Папка, папка..!

Больше малыш ничего произнести не сумел и только заливался слезами.

- С возвращением, Линдиар, - сказал высокий, темноглазый Юкко, распрямляясь. - С возвращением, братишка.

- И т-тебе привет, брат, - отозвался вождь, не делая ни малейшей попытки подняться, а только гладя кудрявый затылок Созина и, сам того не замечая, плача. - Как п-поохотился..?

Потом, уже в потемках, они все вместе шли в деревню. Линдиар нес сына на руках и тот даже не думал канючить, что уже большой и может идти сам, а только жался к груди отца и изредка счастливо всхлипывал. У ног вождя вертелся рыжий пес. По обе руки от мужчины и позади него шли молодые охотники, глядя на своего правителя со смесью восторга и подмечая каждое движение. Не приведи боги, великий герой, в одиночку одолевший гигантского медведя, запнется, устав от ратных трудов и упадет. Кто, как не они подхватят тогда вождя и спасут от срама. Они и сейчас - долго ли соорудить носилки! - подняли бы мужчину на плечи, да никто не решался предложить.

Охотники вернулись к воде как раз вовремя, чтобы помочь рубить мертвого медведя на куски и разводить погребальный костер. Размеры страшилища, а пуще того - меняющее временами цвет пламя и нестерпимая вонь, испускаемая горящей тушей поразили их до глубины души. Не стоило сомневаться, что уже назавтра вся деревня будет знать, как их вождь одолел колдовского медведя шириной с амбар на кулачках, а к концу недели окажется, что зверей было десять, а у вождя одна рука завязана за спиной.

Линдиар же, тихо бормоча молитвы всем светлым богам вместе и каждому по отдельности, почти не видел дороги. Болела перевязанная наспех голова, мысли ворочались неспешно, будто жернова мельницы. Перед глазами стояла одна и та же картина. Громадный мертвый зверь, насадивший сам себя на алтарный выступ, да так, что изрезанный священными сюжетами обломок толщиной в четыре пальца, шириной в сажень и с закругленной верхушкой сумел разрезать медведя едва ли не напополам.

Косматая лапа чудища, упавшая на грудь мужчине, едва не выдавила из него жизнь. Если бы рухнула вся туша... Но даже это были еще не все чудеса. Там, где сам он, падая в обнимку с медведем, чиркнул виском о край алтаря, к лакированному дереву пристал лоскут кожи и задержалось несколько быстро замерзших красных капель. А вот темной медвежьей крови, хлеставшей из смертельно раненого зверя ручьем, отчего-то не осталось ни в одной трещинке, ни в одном завитке резных изображений и букв. Даже орлиное перо не впитало ни единой капли.

Вот и шел теперь мужчина, веря и не веря в случившееся и вознося хвалы благим богам. Только благодаря их промыслу одолел он ужасного шатуна, сам отделавшись лишь головной болью да мушками в глазах. Думалось ему и о том, какие же черные силы могли вызвать проклятого медведя из болотных далей. Сон мешался с явью, вождь вновь видел себя мальчишкой, прикоснувшимся к неведомым и страшным тайнам прошлого. Тогда, двадцать с лишним лет назад, все закончилось хорошо. А вот теперь..? Если и правда болотные боги так хотели его и сына погибели, они скоро найдут другой случай отомстить. И кто знает, окажутся ли тогда рядом силы, способные помочь, заступиться и даже увести непутевого под руку от чертогов Прядильщика Уримэ? И все-таки... Все-таки там, среди света и тьмы, он узнал, что силы Болота на исходе. Надежда оставалась.

Юкко шел впереди всех, поглядывая иногда через плечо на старшего брата. Он как раз возвращался домой с охоты, когда встретил бегущего не разбирая дороги и зареванного Созина. Услыхав, что родич в беде, охотник без жалости швырнул добытого изюбря на снег и бросился на подмогу. И, как видно, очень вовремя успел. Юкко также нашлось бы, о чем подумать, и все же самым главным сейчас было то, что брат, которого они с племянником насилу вытянули из-под медведя, жив. Обычно младший был боек на язык, но сейчас никак не мог сообразить, что сказать. Его переполняла тревога.

- Послушай, Лин, - сказал Юкко наконец, остановившись и крепко взяв брата за плечи. Мужчина пытался говорить весело, но губы у него прыгали. - Ты это прекращай. То молишься, то плачешь. В жрецы, что ли, готовишься? Да оно и верно, какой из тебя вождь! Под глазами синяки, ноги едва волочишь. Того и гляди - носом в снег улетишь. Смотреть противно!