Маленькие истории. Сборник рассказов разных лет (СИ)

Но к этим звукам примешивался и другой, заставивший мужчину насторожиться и повернуть голову в сторону леса, где с ближайших деревьев снялись вдруг две сороки. И действительно, прошло совсем немного времени, прежде чем из-за стволов показались охотники. Все молодые, безусые, вооружённые легкими копьями, они шумели так, что, по мнению мужчины, могли добыть разве что глухого зверя. А того вернее - уже мертвого. Увидав сведенные брови вождя, молодежь разом примолкла и побежала дальше, приминая лыжами снег, в напряженной тишине. Их тоже не хватило надолго: стоило скрыться от взыскательного взора опытного охотника на другом конце поляны, за деревьями, как парни вновь начали перекликаться и хвастать будущей добычей. Одно хорошо, что хотя бы вполголоса.

Вождь усмехнулся, слушая, как стихают отголоски их речей вдалеке. Он и сам бы сейчас был не прочь немного размяться. Мороз стоял нешуточный. Поднявшись на ноги и похлопывая себя рукавицами по бедрам, мужчина начинал уже подумывать, а не отправиться ли назад, к неблизкому дому, когда вспомнил о ручейке.

В те времена, когда он был еще совсем мальчишкой, ненамного старше сына в его нынешние года, будущий вождь бывал на этом берегу едва ли не чаще всех остальных деревенских вместе взятых. Досадно потому, что не ему выпало обнаружить пробившуюся сквозь землю тонкую струйку воды. Кристально чистую, холодную даже в самый жаркий летний полдень. Это было уже после того, как гроза сумела обвалить древнюю елку и, видимо, неслучайно после этого что ни год, то все дальше и дальше начала отходить от берега линия камышей и грязно-зеленой ряски, пока не образовался чистый и светлый залив с песчаным дном. На дне лежали какие-то причудливые обломки, хорошо заметные сквозь прозрачную воду, но сколько бы не ныряли за ними любопытные мальчишки, не повезло ни одному. Уж очень глубоким оказалось озеро. А ручеек тек себе да тек, питая водоем свежей влагой и почитался в народе если не святым, так уж чудесным - точно. Напиться из него означало залучить удачу в дом. Не зря же нашедший его среди лесного мусора, под валежиной малец вырос в лучшего охотника селения, мужа первой красавицы. Вождь не собирался отказываться от удачи и решил обязательно сводить сына на ручей. Благо, и идти тут было совсем немного, только вон тот пригорок одолеть. Сейчас они сходят туда, затем, глядишь, пробегутся до Красного холма посмотреть, как там старый бортник Ронша поживает, а там и до дому останется не так, чтобы много. Может, даже засветло успеют обернуться. А уж дома...

Но тут залаял пес. Не так, как до этого - весело и озорно. В голосе рыжего защитника слышались злоба и страх.

- Что ты, Черноух, что ты? Кого учуял? - спрашивал мальчишка, теребя лохматого друга.

- Ко мне, быстро! - крикнул вдруг ему отец, да таким голосом, что послушный мальчуган сейчас же повиновался и подоспел к мужчине, провожаемый часто озирающимся псом.

- Надевай и быстро беги вон туда! Запомнил, куда парни уходили? - протягивал ему охотник лыжи.

- Да зачем бы..? - не мог взять в толк мальчишка. - Без тебя..?

Он-то от берега не мог видеть того, что учуял нос Черноуха, а отец - увидел со своего места на возвышении. Да и, право же, незачем такое видеть.

- Быстро, я сказал! - прорычал мужчина. Тут пес, в очередной раз оглянувшись, тоскливо завыл и мальчишка поглядел на озеро. Лучше бы он этого не делал. По льду, лишь кое-где припорошенному снегом, бежал в их с отцом сторону медведь. Да не в том беда, что зверь был крупный, хотя о встрече с такой громадиной впору сочинять легенды. И даже странный, небывалый окрас его шкуры - иссиня-черный по желтому - не был столь уж грозен. Но вот только бежал этот медведь с дикой скоростью, покрывая одним махом сотни шагов и вырастая из едва заметной точки на горизонте в оскаленное чудище за считанные мгновения. Убегать от такого было бесполезно, а значит, кто-то должен был встать на пути шатуна и остановить его. И восьмилетний мальчик с храброй собакой точно не годились на эту роль.

- Живее надевай! - голос мужчины сорвался.

Мальчишка промедлил еще мгновение, зловещий медведь показался на границе болота и озера. Тут размеры все-таки подвели зверя. Лед явственно затрещал под неимоверно массивной тушей, одна лапа хищника провалилась. Он зарычал, выдергивая конечность из стылой воды, сбился с бега.

- Живо! - крикнул мужчина и когда сын вновь промешкал, сбил его с ног и сам споро начал надевать на мальчишку лыжи.

- Папка, а ты? Ты как же?! - хныкал малец и даже предпринял попытку оттолкнуть руки отца ногой, за что получил тут же нешуточную затрещину и заныл уже без слов. Мужчина успел-таки напялить на валенки сына лыжи, мигом поставил его вертикально и отправил бежать к лесу, в ту сторону, куда совсем недавно направлялись парни. Сопровождал он это такой злой бранью, что иной взрослый бы испугался. Мальчишка, всхлипывая, побежал прочь. Пес кинулся за ним. Прощального взгляда рыжего, брошенного им на отца обожаемого хозяина, мужчина уже не видел. Медведь был близко.

Уходя в лес даже ненадолго, вождь всегда брал с собой топор. Очень хороший, выкованный ему в подарок на свадьбу кузнецом, приходившимся невесте родным дядей, он никогда не подводил охотника. А тот в благодарность не позволял даже пятнышку ржавчины осесть на железе, держал лезвие острым и уже трижды менял топорище, когда то от жаркой работы начинало изнашиваться. Был заветный топор с мужчиной и теперь. Но он - для ближней схватки, когда доходит дело до когтей и зубов, когда все решает сила и злоба, не умение. Для первого удара у него было припасено другое оружие.

Вождь знал, что не одолеет медведя. Слишком велико было чудовище. Будь у него рогатина - и то едва ли. И всё-таки он поднял свое охотничье копье, готовясь встретить зверя. Если боги пожелают, он успеет еще и топором достать страшилище. А там уж - будь что будет... Только б сынишка сумел уйти. А он... Что ж, всякое бывало, конечно. И радости, и горести. Сколько дров наломал, понимаешь только потом, когда поздно что-то исправлять. И всё же жизнь прожита не совсем зря, наверное. По крайней мере, голодать его людям не приходилось уже много лет подряд. Да и поганые болота, пожалуй, отступили от леса не без его помощи.

Тут в лицо охотнику словно гнилью дохнуло: надолго ли отступили? Не их ли посланец мчится, разевая пасть, на обидчика своих хозяев? А потом мужчина и вовсе похолодел: медведь заворачивал влево. Он собирался сперва нагнать ребенка, а уже затем разобраться со взрослым! Едва осознав это, вождь с криком метнул копье.

Зверь, явившийся с дальних просторов болот, неведомой силой порожденный, был немыслимо скор. Двух, много трех прыжков хватило бы ему, чтобы обойти ощетинившегося острым жалом человечка. И всё-таки копье поймало его в воздухе, ударив в бок. Охотник был силен, рука его тверда, а потому стальное острие пробило и мохнатую шкуру, и толстенный слой сала под ней. Нанести удар сильнее было выше человеческих сил. Зверь дико заревел, опрокидываясь на левый бок, но тут же вскакивая на лапы. Копейное древко хрустнуло, как щепка в зубах колосса и разломилось, оставив свою меньшую часть в теле медведя. Подняв лобастую голову, тот поглядел на ранившего его мужчину. Намерения убийцы изменились. Сначала он разорвет надоедливого самца, а уж потом настигнет детеныша. Тому не уйти далеко. Коротко рявкнув, зверь бросился по пологому склону вверх, к такой близкой добыче.

В эти мгновения мужчина успел рассмотреть людоеда. Не был тот ни дряхлым, растерявшим зубы стариком, ни отощавшим и слабым подранком. Не слетали с пасти клочья пены, как бывает с бешеными. В маленьких глазках зверя горело желание убивать и только, а сам он был крепок, сыт и невероятно могуч. И не было рядом своры собак, способных бросаться на гиганта со всех сторон, повисая пиявками и отвлекая от острого железа в руках охотников. Не было и самих охотников с тяжёлыми копьями, способными выдержать натиск лесного хозяина. Вождь бился против лютой смерти совсем один и была эта схватка безнадёжна. Не спасет от стальных когтей добротная росомашья шуба, не укроют от клыков обереги на груди. И все-таки он еще жив, а значит...