Маленькие истории. Сборник рассказов разных лет (СИ)

- Кто здесь?

- Это я, сударыня!

- Вы? Но зачем, вам нельзя здесь! Уходите немедленно!

- Мой путь был долог и устилали его вовсе не розы. Как можете вы гнать человека, преодолевшего столько опасностей ради одной только встречи?

- Мы все сейчас в опасности. Разве вы не слышите рев дракона? Заклинаю вас, уходите скорее!

- Что такое дракон, когда мы не виделись больше трёх лет, что такое опасность, когда мы все-таки встретились! Не прогоняйте меня, я все равно не уйду...

- Все такой же безрассудный...

- Да, сударыня, и ничуть не жалею. Ведь это вы лишили меня рассудка, а не кто-то другой! Разве можно было ожидать иного?

- Но я, кажется, не давала вам повода. Что будет, если я сейчас крикну стражу?

- Вы только зря сорвете хрустальный голосок... любовь моя. Вся стража спешит на бой с драконом. И нам тоже надо спешить...

- Ах, отчего у вас такие горячие руки?

- Зато вы холодны, как лед. После стольких лет разлуки вы, конечно, все забыли. Тот зимний вечер в оранжерее, музыку, игравшую где-то далеко-далеко, словно бы в другом мире...

- Я... я помню это. Но вы так неожиданно пропали, не оставив следа...

- На то были веские причины. Ваш отец не желал нашего союза.

- Не желает и сейчас. Ох! Ч-что вы такое делаете..? Прекратите сейчас же! Грех на вас, ведь я уже помолвлена...

- Знаю, любовь моя... Свет моих очей... Как же долго я ждал... Ведь ты не любишь его, он стар и лыс. Давай сбежим, пока не поздно!

- А если... я скажу... нет?

- Тогда я похищу тебя и все равно заберу с собой! Однажды ты поймешь, что...

- Я уже поняла! Все поняла! Только не прекращай, прошу тебя, пока я не передумала... Ох-х... Но что это, почему больше не слышно дракона?

- Он улетел, любимая. И нам пора. Больше нас с тобой никому не разлучить!

Когда влюблённые выскользнули из комнаты, принцесса Ровена перевела наконец дух и высунула лицо с горящими от волнения щёчками из-под одеяла.

Дракона действительно слышно не было, зато доносились приглушённые крики опоздавших с ним сразиться воинов. Улеглась постепенно суета и во дворце медленно начал восстанавливаться порядок. Где-то за стеной уже требовали важным басом подать экипаж с шестёркой лошадей по казённой надобности.

Принцессе едва исполнилось одиннадцать, но в свои годы она была умной девочкой и сообразила, что лучше всего сейчас будет лечь досыпать. Придворная дама, воспитательница младшей дочери короля, пожалованная высочайшей милостью сыграть свадьбу в один день с принцессой Люсиль, сбежала с мужчиной ради морганатического брака. Скандал, конечно, ужасный, но до утра как-нибудь подождет, не так ли?

***

В глубине тенистого парка, разбитого за королевским дворцом и выходящего прямо на прибрежные утесы издавна располагался монастырь святого Панталония Меченосца. Морские волны день и ночь катились валами где-то внизу, у подножия базальтовых плит, и живущие в благочинной обители монахи нередко чувствовали, как содрогаются под их ногами полы. Больше же ничего мирского сквозь увитые плющом и лимонником вперемешку стены монастыря не проникало. Ни шум близкого города, ни отзвуки королевских пиров, ни крепкий морской ветер. Кованая решетка, огораживающая парк, а также стража, ходящая вдоль оной дозором, не допускала простых людей в заповедные недра.

Не слышала святая братия и рёва дракона, а потому толстый монах, задумчиво стоя на часах у ворот обители и почесывая следы комариных укусов, не ожидал подвоха от неожиданно явившегося перед ним ражего молодца.

- Мир тебе, прохожий человек, - скучным голосом проговорил служитель церкви, уставший стоять и втайне желавший отцу-настоятелю разделить с ним его тяжкую участь. Это надо же - убрать привратную скамейку! Так ведь и спина отвалиться может... Пришелец его особенно не занимал. Из дворца к обители посылали людей, пусть и не особенно часто. За благословением, с известиями для настоятеля, на сбор отменных парковых грибов... Да и сами королевские особы со свитой нет-нет, а прогуливались среди поросших мохом деревьев.

- Что привело тебя к нашему смиренному жилищу?

- А вот сейчас и узнаешь, толстопузый! - рявкнул незнакомец и быстро ударил часового извлечённой из-за спины короткой дубинкой по голове. Удар был силён, монах упал, как подкошенный, не успев даже вскрикнуть. Только намотанные на оружие святотатца тряпки сохранили его жертве жизнь. Неизвестный припрятал дубинку, решительно отворил створки тяжелых ворот и шагнул в темноту и безмолвие монастырского двора.

В сумерках хорошо виднелась белая дверь, резко контрастирующая с гранитом стен. Мужчина устремился к ней и, найдя открытой, ужом проскользнул внутрь. В кромешной мгле он сразу же чуть не разбил нос, наткнувшись на ступени вниз, в лабиринты погребов, затем, двигаясь по стене на ощупь, ввалился в чью-то келью, заслужив неодобрительное брюзжание совершающего одинокую вечерню старика. К счастью, ослепленный светом луны, сочащимся в крохотное оконце, тот не сумел рассмотреть незваного гостя. А поглядеть было на что! Загорелое лицо мужчины было иссечено доброю полудюжиной шрамов, а на месте левого глаза и вовсе темнел глубокий вертикальный рубец, нижним краем уходящий к крылу широкого носа. Одежда, подобранная с каким-то особым, разнузданным шиком, тоже не подходила жителю монастыря ни цветом, ни покроем. Если бы только монах у ворот не поленился всмотреться в облик незнакомца, все могло бы пойти иначе. Однако сейчас одноглазый только промычал нечто успокоительное, прикрыл дверь и двинулся дальше. Кухню, на приближение к которой ясно указывали красное зарево печи и голоса чего-то - в нарушение устава - вкушающих после вечерней трапезы, он обошел стороной. А затем обнаружил, наконец, то, что искал - лестницу на второй этаж.

На середине подъёма ступеньки пронзительно запели, мужчина остановился и затаил дыхание, однако на показавшийся ему самому оглушительным звук так никто и не появился. Чуть слышно усмехнувшись, он продолжил восхождение. Оказавшись на втором этаже, одноглазый крадучись двинулся по коридору. Слева от него в монолите древней стене были проделаны полукруглые оконца, бросающие на пол и противоположную стену пятна света. Справа же вытянулся длинный ряд неотличимых на первый взгляд друг от друга дверей.

Расположенные часто мужчину не интересовали вовсе. Зато дверь, удаленная от предыдущих на расстояние добрых восьми шагов, завладела его вниманием полностью. Он осторожно взялся за ручку и, немного помедлив, одним слитным движением проскользнул в скрывавшееся за дверью помещение. Это оказалась спальня. Длинные и низкие, напоминающие скамьи, а возможно ими и являющиеся (кто же в темноте разберет) кровати были заняты коротко стриженными юными послушниками, в этой поздний час уже спящими. На лице визитера мелькнуло смятение, и все-таки он притворил за собой дверь, чтобы, почти беззвучно ступая ногами в мягких сапогах, пересечь комнату. По дороге мужчина вглядывался в лица мальчишек, у постелей некоторых задерживая шаг. Тусклый свет наподобие коридорного мало что позволял разглядеть, однако единственный глаз вторгшегося на чужую территорию детины уже привык к темноте. Рыжие, черноволосые, белобрысые; постарше и помладше; спящие беззвучно, храпящие или стонущие во сне - все они промелькнули перед его взором. Когда мужчина заканчивал уже свой непонятный обход, один из послушников - носатый парнишка лет двенадцати - подскочил вдруг в кровати и начал озираться с таким видом, будто проспал нечто важное.

- Опять... - с трудом отлепил веснушчатое лицо от своего аскетического ложа без подушки другой. - Ложись сейчас же... Ой, а вы кто?

Последнее, естественно, относилось к одноглазому.

- И часто он так? - деловито спросил мужчина вполголоса, не отвечая на вопрос. Спиной он ощутил, как зашевелилось в постели ещё двое или трое мальчишек.