Лэд

Вот ставни медленно распахнулись. Человек перекинул через подоконник ногу. Бесшумно шагнул в комнату.

Там он замер на секунду, вероятно прислушивался.

И вдруг, прежде чем он успел шевельнуться или хотя бы моргнуть, из темноты на него что-то набросилось.

Без единого звука, который мог бы послужить предупреждением, восемьдесят фунтов мускулистой шерстистой мощи ударили негра в грудь. Пышущие жарким дыханием челюсти метнулись к яремной вене, но промахнулись на полдюйма, оставив на шее негра полосу ярко-красной боли. Через долю мгновения раздалось убийственное «клац», и в плечо вора вонзились зубы. Для всех колли характерно сражаться под аккомпанемент сердитого рычания. Однако Лэд не подавал голоса. В полной тишине он совершил атаку. В полной тишине схватил злодея.

Но негра комфорт Хозяйки мало волновал. С воплем, который пробудил бы всех мумий в Египте, он отпрянул под тем первым невидимым броском, потерял равновесие и упал на деревянный пол, попутно обрушив стол и лампу, стоявшую на нем. Взломщик был уверен, что в непроницаемом мраке на него напал сам дьявол, и в смертельном ужасе не переставал вопить. Он попытался оторвать от себя неизвестного врага, и его рука уткнулась в густой мех.

Негр прослышал, что всех собак Усадьбы увезли на время болезни Хозяйки. Вот потому-то он и решился на ограбление. И по той же причине страшно перепугался, когда на него прыгнул Лэд.

Но как только его рука ощутила массу теплой шерсти, суеверный ужас у него прошел. Всех обитателей дома он уже разбудил и понимал это; однако еще оставался шанс убежать, надо было только избавиться от этого немого, устрашающего пса. Вор вскочил на ноги. Его рука по-прежнему сжимала нож, и он нанес яростный удар.

Лэд не погиб тотчас же только потому, что был колли. Бульдог или, скажем, бультерьер, нападая на человека, стремится найти какую-нибудь удобную хватку. И раз вонзив зубы, он уже не разомкнет челюсти до последнего. Можно делать что угодно, хоть голову ему отрезать, — он не отпустит. И потому оказывается во власти любого вооруженного человека, которому достанет хладнокровия, чтобы прикончить вцепившегося в него пса.

А колли сохранил в своем причудливом интеллекте наследие волков. Он тоже стремится укусить жертву, это правда. Но в любой миг готов переменить хватку, если найдет место получше. Он может нанести дюжину ран в дюжину разных частей тела, и все это на протяжении дюжины секунд. Он повсюду одновременно — и нигде конкретно. Да, колли — неприятный противник.

Лэд не стал ждать, когда нож негра отыщет его сердце. Когда человек замахнулся, собака отпустила не принесшую успеха хватку в плечо и цапнула руку с ножом. Лезвие оставило кровавую борозду в собачьем боку. А изогнутый клык собаки вспорол руку вора от локтя к запястью — прямо до самой кости.

Нож стукнулся о пол. Негр развернулся и бросился к открытому окну. Однако не одолел и половину короткого пути, как ему на спину прыгнул пес. Верхняя челюсть скребнула по твердому человеческому черепу, вырвав клок волос с кожей. Под весом собаки вор опять упал на четвереньки. Он извернулся, дотянулся до мохнатого горла животного и сдавил его в попытке задушить, одновременно пятясь к окну. Но задушить колли не так-то легко. Пряди спутанной воротниковой шерсти создают защиту, которой не может похвастаться больше ни одна порода. Злодей толком так и не успел ничего сделать, потому что секунду спустя одна из его рук оказалась зажатой в челюстях — как в клещах.

Наконец негр скинул своего преследователя и готов был выскочить через веранду в сад. И вновь Лэд помешал ему — он бросился на вора, и они покатились клубком через кусты к подъездной дороге. Вся схватка длилась не более тридцати секунд.

Из спальни бегом спустился Хозяин с пистолетом и фонариком. Его взору открылась заляпанная кровью гостиная, перевернутая мебель и распахнутое окно. Он направил луч фонарика в сад. На земле, оглушенный после столкновения с каменным ограждением клумбы, растянулся темнокожий чужак. Поверх бесчувственного тела застыл Лэд. Наконец-то его зубы нашли заветную цель — горло, и огромный пес терзал его, подбираясь к вене.

Потом было много шума и суеты. Негра скрутили, по телефону вызвали местного констебля. Казалось, что все слишком громко говорят.

Лэд воспользовался переполохом и незаметно проскользнул в дом, где немедленно спрятался в свою «пещеру» под пианино: надо было тщательно вылизать свежую рану в левом боку.

Он очень устал. А еще он был несчастен и встревожен: несмотря на все его усилия хранить тишину, негр разорался самым возмутительным образом. Команда «Тихо!» оказалась не выполнена, и вину за это Лэд возлагал на себя. Это из-за него — теперь-то он это отчетливо понимает! — незнакомец так нашумел. Накажет ли его Хозяин? Наверное. У людей такие странные представления о Справедливости. Он…

Ход его невеселых мыслей прервал Хозяин, приказавший выбираться из убежища. С поникшей головой, поджав хвост, Лэд предстал перед ним в ожидании кары. Выглядел он как щенок, которого застали за порчей нового ковра.

Нежданно-негаданно Хозяин и все остальные, кто пришел в комнату, стал гладить Лэда и говорить ему, какой он замечательный. Хозяин обнаружил глубокий порез на теле пса и стал обрабатывать его, прерываясь то и дело, чтобы опять похвалить его. А потом, в качестве высшей награды, Лэда отвели наверх, к Хозяйке, чтобы и она погладила его и восхитилась им.

Когда наконец его снова отпустили на первый этаж, Лэд на свою подстилку не вернулся. Вместо этого он вышел из дома и побежал прочь от Усадьбы. Сочтя, что очутился достаточно далеко от дома, пес приосанился и начал лаять.

Хорошо было вновь получить возможность пошуметь. Лэд раньше и не догадывался, сколь важен лай для собачьего счастья. Оказывается, в его организме накопились излишки лая, и они настоятельно рвались наружу. Добрых полчаса он оглушительно от них избавлялся.

Потом, почувствовав себя гораздо, гораздо легче, он потрусил к дому, чтобы после двух недель испытаний вернуться к нормальной жизни.

Глава третья

Два чуда

Внутренняя сущность Лэда проявлялась в его внешнем облике парой самых мудрых, самых темных и самых печальных глаз во всем собачьем мире — глаз, которые опровергали утверждение, якобы у собак нет души. Такие псы встречаются раз в полстолетия.

Во всем мире у Лэда был лишь один тиран, а именно — его стройная золотисто-белая подруга-колли по кличке Леди. Та самая Леди, чье доброе мнение он заслужил в честной схватке не на жизнь, а на смерть с более молодым и сильным псом. Та самая Леди, которая немилосердно им помыкала, и дразнила его, и ни во что не ставила его величавое достоинство. Только Леди он позволял вольности, из-за которых любой другой невежа немедленно оказался бы на пороге болезненной кончины.

Леди была нервной и капризной — поистине колли высшего разряда. Более непохожей пары, чем она и Лэд не найти, даже если целый день ехать от их обиталища в сельской глубинке на севере Джерси.

В Усадьбу приезжали гости (излишне часто, по мнению Лэда). Эти люди в массе своей не понимали собак и либо сторонились их в беспричинном страхе, либо непрестанно теребили и повсюду таскали за собой.

Лэд не любил гостей. Знаки их внимания он принимал с холодной вежливостью и при первой возможности исчезал из виду. Он достаточно твердо знал Закон и потому воздерживался от того, чтобы рычать или скалиться на гостя. Однако Закон не принуждал его подставлять им спину для поглаживаний.

Мимолетная ласка Хозяина или Хозяйки — особенно Хозяйки — приводила Лэда в восторг. С любым из двух своих божеств он превращался в щенка-переростка и отпускал свою величественность на все четыре стороны. Но только с ними — с ними и со своим обожаемым тираном, Леди.

Однажды холодным весенним утром в Усадьбе появился новый гость. Или два гостя. Поначалу Лэд не мог понять, сколько именно. Одного гостя — женщину — он хорошо видел, а вот длинный сверток у нее в руках мог быть чем угодно.