Леса моря. Жизнь и смерть на континентальном шельфе

Конечно, в послеледниковое время и наша морская зона пережила относительно сложную историю. Я знал, что подводный пейзаж, который мы исследовали, претерпел огромные и разрушительные изменения, и пытался представить себе, как могла выглядеть вся эта местность после того, как ее выскребли и отполировали миллионы тонн медленно движущегося льда. Во время последнего наступания ледников, когда вода была скована льдом, уровень Мирового океана был приблизительно на 350 футов ниже. Далеко на восток отсюда большая часть нынешнего континентального шельфа оставалась нетронутой льдом, а здесь под тяжестью ледника местность деформировалась, сползая под уклон. По мере того как лед таял и отступал на север, суша, приспосабливаясь к обстановке, стала возвращаться в свое первоначальное положение, море же приходило в себя более медленно.

Около 10 тысяч лет назад, в те времена, когда североамериканский ледниковый покров отступал по всему фронту, экологическое восстановление среды, возможно, происходило быстро. Это глубокое холодное место, вероятно, было частью широкой мелкой бухты, не более 20 футов глубиной, усеянной маленькими островками, превратившимися теперь в многочисленные подводные гряды и небольшие возвышенности. Наверное, здесь была богатая морская жизнь, так как благодаря установившемуся после отступания льда мягкому климату вода нагревалась в соответствии с сезонными изменениями температуры. Невозможно даже себе представить, какое разнообразие морских птиц обитало здесь, вероятно, их было больше, чем в любое последующее время, ибо за гнездовья боролись не только местные виды, существующие теперь, но также и те, которые все еще не могли найти себе подходящих, свободных от льда участков севернее этих мест. Тюлени, моржи, киты и их родня, по-видимому, тоже находили себе убежище в этой мелководной, богатой островами акватории, сулившей изобилие нищи, уединение и безопасность, когда нужно было выводить детенышей.

Но море продолжало непреклонно подниматься, и в конце концов оно заняло господствующее положение над воспрянувшей сушей, которая пришла в спокойное состояние первой. Около 3 тысяч лет назад береговая линия находилась почти там же, где сейчас. Даже тогда, претерпев быстрое и глубокое изменение, побережье Северной Америки, должно быть, было вместилищем невероятного богатства жизни.

Однако в течение последних нескольких десятилетий виллы и курорты, чередующиеся с гигантскими дымовыми трубами и резервуарами, мусорными свалками и загрязненными нефтью гаванями, видоизменили береговую линию на протяжении многих миль. Будущие палеонтологи, без сомнения, будут сопоставлять кратковременные и обратимые действия больших наступаний ледников со сменившим их периодом вырождения — периодом экологического упадка, наступившим с беспрецедентной быстротой и отмеченным почти мгновенно нахлынувшей волной вымирания. Этот упадок будет несомненно приписан разрушительной геологической силе совершенно нового рода, деятельности социально агрессивного вида, который безрассудно растрачивает ресурсы и выделяет огромные количества непереработанных отходов производства, перегружающих естественный круговорот веществ в природе. Человек, это господствующее над всеми наземное животное, совсем недавно стал важным членом морской экосистемы, но сомнительно, что он успеет воспользоваться ее богатствами.

Мой ручной глубиномер показывал, что мы достигли глубины 90 футов. Валуны и булыжники попадались все реже и реже, и тут покатое дно стало ровным. Впереди была песчаная равнина, простиравшаяся дальше, чем мы могли видеть. Отдыхая, я старался разобраться в том, что меня окружало. Когда я дышал, раздавались странные глухие звуки. Они были отчетливо слышны, но не вызывали эхо. Вода была очень чистая, и, несмотря на сумеречное освещение, вдали на темной равнине смутно виднелось небольшое скопление камней, похожее на холмик. Вокруг стояла невероятная тишина. Нигде на земле я не встречал такого полного спокойствия. Стоя на этом месте — может быть, до меня здесь никогда не ступала нога человека — между склоном, на котором копошилась чуждая мне жизнь, и открытой водной равниной, я почувствовал себя в полном одиночестве.

Я очнулся от мечтаний, когда заметил рядом Нэда, чем-то очень занятого. Он приметил на дне камбалу и неподвижно завис над ней, разглядывая ее замечательную маскировочную окраску, благодаря которой рыба почти полностью сливалась с рисунком дна. Мое приближение спугнуло камбалу. Она насторожилась, взглянув одним глазом в моем направлении. Нэд вздрогнул от удивления, когда рыба, как наэлектризованная, внезапно ушла от нас. Она рванулась с места и волнообразными движениями полетела через равнину, как вспугнутая птица. Мы последовали за ней, но камбала исчезла где-то за кучей камней, на некотором расстоянии от нас.

Разбросанные на песке, на темном фоне светились раковины моллюсков всех размеров. В большинстве своем это были довольно типичные двустворчатые моллюски. Мое внимание, однако, привлекло множество крупных пустых раковин гребешков. Я внимательно посмотрел вокруг, пытаясь увидеть живых моллюсков. Из-за темного в- крапинку рисунка заметить моллюсков было труднее, чем их безжизненно бледные раковины. Тем не менее я нашел одного, который имел не менее восьми дюймов в ширину. Это был уроженец северных вод, черноглазый родственник голубоглазого гребешка, хорошо известного охотникам за морскими деликатесами. Черноглазый гребешок тоже очень вкусен, и трех или четырех больших экземпляров вполне достаточно, чтобы насытиться. Их свежий мускул-замыкатель удивительно нежен. Этот гребешок широко распространен вдоль побережья штата Мэн, даже на глубине 5 — 10 футов, но в поисках покоя он уходит и более глубоко.

По сравнению с другими моллюсками гребешки — существа активные и полные жизни. Тот, которого я держал, вдруг хлопнул своими створками, выпустив в сторону струю воды. Этот мощный толчок освободил животное, и, вырвавшись из моих рук, оно суетливо понеслось к другому месту, быстро хлопая своими створками, как кастаньетами, пока не остановилось в нескольких футах от меня. Такой способ плавания позволяет гребешку успешно спасаться от медленно движущихся хищников, например морских звезд, а иногда и от людей. Так как моя сетка была полна омаров для обеда, я не был больше склонен выступать в роли хищника.

Из жителей, видимых для глаза, открытое плоское дно населяют либо животные с такой защитной окраской, как у гребешков, которых трудно обнаружить, либо умеющие спасаться от преследователей со скоростью камбалы. Огромное большинство здешних обитателей скрыто в безопасности в донных отложениях. Целый мир роющих животных — черви, моллюски и многие другие, вплоть до самых мелких, — кишат в переплетающихся норках и ходах, скрытые от наших глаз всего несколькими дюймами осадков. Я был самым заметным объектом в этой местности, грозовым разрядником для любого достаточно крупного хищника, который мог бы мной заинтересоваться. Конечно, шансы повстречаться здесь с опасной акулой невелики, особенно в таких холодных водах, как эти. И все же подобная вероятность вызывает у подводного исследователя чувство такого же волнения, какое испытывает человек, совершающий пешеходную прогулку по территории, где обитают медведи-гризли. Темные, тихие места весьма располагают к самопознанию. Здесь, на глубокой водной равнине, легко осознаешь, насколько хрупок род человеческий, но в то же время учишься избавляться от беспричинных страхов, возникающих оттого, что слишком часто посматриваешь через плечо на неясные очертания.

У скопления камней Нэд делал круговые движения фонариком, чтобы привлечь мое внимание. Там под выступом, в маленькой темной нише, лежала крупная треска. В луче яркого света казалось, что она отдыхает, дыша размеренными глотками и напыщенно взирая на нас. Затем я заметил у нее высоко на боку рану. Было совершенно очевидно, что этот прокол мог быть сделан молодым, очень небольшим копьеносцем. Рана, видимо, уже частично зажила. Мы присели на корточки на расстоянии около 6 футов от ниши и с любопытством наблюдали за треской, не желая в то же время мешать спокойному течению процесса самоисцеления. Однако описание этой мирной картины требует некоторого дополнения.