Леса моря. Жизнь и смерть на континентальном шельфе

Все описания животных основаны на подлинных экспериментах и наблюдениях — как моих собственных, так и заимствованных из устных рассказов и книг. Пытаясь передать атмосферу мира других существ, писатели стремятся познать этот мир„до конца, но на пути к пониманию жизни, протекающей под водой, лежат два трудно одолимых препятствия — уровень развития науки и неадекватность наших ощущений. Тем не менее, в общем и целом, многие жители моря подобны нам в том отношении, что они видят и осязают, едят и пьют, совершают далекие путешествия, проявляют сильные симпатии к одному и антипатии к другому, делают ошибки и извлекают уроки. Но только человек в своих устремлениях познать море ставит перед собой далеко идущие цели и мысленно переносится в будущее.

Знание жизни океана и четкое представление перспектив, стоящих перед наукой, сейчас стало жизненно важным делом. Теперь, когда техника, находящаяся в руках человека, соперничает с силами самой планеты, человек несет главную ответственность за судьбу континентального шельфа и за все живущее на Земле.

Впечатления: I. Путешествие в неизвестную страну

Всего в нескольких милях от большого города на северо-востоке Соединенных Штатов проходит граница одного из наименее исследованных и наиболее важных девственных районов мира. Это уникальное место занимает огромную площадь с чередующимися светлыми и затененными участками. Скалистые рифы и каньоны, обширные темные и безмолвные равнины изобилуют жизнью.

Эта зона почти не менялась с самых ранних времен существования Земли, хотя в продолжение долгих зим ледникового периода и в результате других, более глубоких изменений в поведении беспокойной Земли, ее границы постоянно меняли свои очертания, а физические условия и, соответственно, жизнь, ее населяющая, подвергались многим переменам.

Исследователь, работающий в этих районах, попадает в необычное окружение. Нередко ощущается потеря ориентации и даже способности управлять своим телом. Границы между такими явлениями, как день и ночь, утрачивают остроту и четкость. Неожиданные сочетания красок удивляют и радуют глаз. Нужно быть готовым воспринимать новизну. Нужно суметь приспособиться. Даже смена времен года происходит здесь незаметно.

Интригующей естественной истории этой зоны, ее красоте и безлюдью могло бы позавидовать любое другое место на Земле. Но человеку здесь нелегко, а неподготовленного опасности ждут на каждом шагу. Больше чем в каком-нибудь другом районе Земли, человек в море только гость: остаться здесь он не может.

Это безлюдное место к тому же не менее уязвимо, чем другие. То, что его первозданная природа остается пока еще относительно нетронутой, объясняется его недоступностью, внушающей человеку страх. Но в конце концов человек стал вторгаться и сюда. Вооруженный новой техникой, он уже продвигается вперед, обшаривая каждый отдаленный уголок. Пока человеческая деятельность не успела еще нанести ощутимый вред этой части планеты, однако угроза серьезных нарушений надвигается, видимо, быстрее, чем понимание того, что сохранение этой великой естественной экосистемы в ее первоначальном здоровом виде жизненно важно для существования самой Земли.

Однажды вместе со своим товарищем я отправился в путешествие по континентальному шельфу у побережья Новой Англии. Дело было солнечным летним днем. Город был еще виден, когда, отойдя немного от берега, мы выключили мотор лодки. Я помню, как во внезапно наступившей тишине мне показалось, что я попал в какой-то далекий нереальный мир, хотя цивилизация была совсем рядом. Мы привели в порядок наши акваланги и взвалили их на спины. Затем, балансируя на противоположных бортах лодки, мы одновременно опрокинулись в холодную зеленую воду. Я тут же поплыл к Нэду, моему товарищу по подводным погружениям, чтобы окончательно подогнать снаряжение. Нэд был моим гидом, так как хорошо знал район, который мы собирались исследовать. Он бывал здесь много раз в качестве профессионального инструктора-подводника и фотографа, и от него я услышал красочные рассказы о подводных пейзажах. Одно только присутствие Нэда в воде обещало интересное путешествие. Двигаясь вдоль морского дна, слившись с его очертаниями, или подкрадываясь к омару между валунами, он, как это ни противоестественно, производит впечатление водного животного. Хотя и я не новичок и имею на своем счету несколько лет практики погружений, между мной и Нэдом такая же разница, как между жителем гор и туристом, делающим в выходной день вылазку в горы с рюкзаком на спине. Эти мысли быстро промелькнули в моей голове, в то время как в поле моего зрения, охватывающем теперь пространство в двух измерениях, снова попали далекие очертания города, и мне показалось, что он отодвинулся еще дальше.

Мы обжались и стали медленно опускаться в воду вниз ногами, дрейфуя в зеленом спокойном пространстве. Я взглянул вверх, и мне показалось, что мы удаляемся от тихо колеблющегося зеркала. Пройдя через эту блестящую гладкую поверхность, мы погрузились в новое измерение, в мир, где время, казалось, стояло на месте. Посмотрев вниз, я увидел Нэда в нескольких футах подо мной. От него медленно исходил каскад ярких серебристых пузырьков, которые потом проворно направлялись мимо меня к поверхности. Затем мы неожиданно, но очень мягко приземлились, как парашютисты, в заросли медленно колышущихся ламинарий и оказались приблизительно в 20 футах под поверхностью воды, на вершине небольшой скалы, по обе стороны которой дно уходило в глубину. Ламинарии виднелись повсюду, но на самом деле их было гораздо меньше, чем казалось, так как на этой глубине видимость не превышала 10 футов.

Заросли бурых водорослей — самая обычная картина, которую можно увидеть на мелководье в районе скалистого побережья Новой Англии. Такие водоросли встречаются в холодных водах всех морей мира. По сравнению с другими видами бурых водорослей, обитающих в водах Калифорнии, которые достигают в длину 100 футов и больше, или у берегов Чили, где они еще длиннее, водоросли, живущие в водах Новой Англии, невелики и обычно не превышают 20 футов. Теперь мы стояли около нижней границы зоны густых зарослей ламинарий. В этих водах такие водоросли можно иногда встретить даже на глубине 50–60 футов, но там это чаще всего небольшие растения, растущие на значительном удалении друг от друга.

В море, так же как и в горах, формы жизни меняются от одного горизонта к другому. Вертикальная зональность распределения животных и растений в море соответствует широтной зональности на суше. Даже в тропиках высокие горы могут служить убежищем для арктических, приспособленных к суровому климату видов, так как для больших высот характерен холодный климат. В океанах зональное распределение температур происходит в обратном порядке. С увеличением глубины вода становится все холоднее и остается такой в течение большей части года. Поэтому по мере приближения к экватору животные и растения, характерные для высоких широт, встречаются на все большей и большей глубине.

В местных условиях, однако, где вода сравнительно мутная, распределение ламинарий по зонам, вероятно, зависит скорее от освещенности, чем от температуры воды. Только самый верхний слой моря, глубиной в несколько сот футов, может служить местом обитания растений. В пределах этого слоя существует много разновидностей растений — от похожих на зеленые и коричневые волны зарослей прибрежных водорослей до упорных карликов, которые на краю вечного мрака с трудом добывают себе последние лучи тускло-синего света, при котором еще может осуществляться фотосинтез.

Свет может быть решающим фактором и для зонального распределения животных, которые ведут себя, как дети, играющие в прятки, — то прячутся, то ищут. Многие существа, живущие в открытом океане, по-видимому, предпочитают глубину, где господствует полумрак. Ночью они поднимаются к поверхности, привлекаемые светом звезд; в лунные ночи они остаются в чуть более глубокой воде и снова опускаются на свой обычный горизонт перед полным рассветом. Вблизи берега ночные животные прячутся в скалах или рифах или зарываются в грунт, где остаются до наступления темноты. Море, которое днем кажется почти лишенным жизни, ночью кишит ею.