Остров, одетый в джерси

Повинуясь стрелке, я вошел в тоннель. Он оказался довольно длинным. Но скучать не приходилось. Вдоль прохода висели освещенные стенды, общий смысл которых можно было выразить словами: «Наши достижения». Я замедлил шаг и с интересом стал рассматривать экспозицию.

Фотографии на стендах изображали, как сотрудники Джерсийского зоопарка идут по болотам, пересекают леса, сидят у костра в окружении туземцев. По лицам туземцев было видно, что они восхищены работой Джерсийского зоопарка и просят принять их в члены организации.

Подробно ознакомившись со стендами, я вышел из тоннеля.

16 (1Горилла (гл. 15) (1Журавль2(гл. 15)( 1Ибис2 (гл. 16) (1Лошадь_Пржевальского (гл. 15)( 1Попугай_Сентвинсента (гл. 16)

С лужайки, где я оказался, открывалась великолепная панорама. Лужайка обрывалась в овраг, где по колено в тумане, стояли даурские журавли, похожие на рыбаков со спиннингами. Дальше был виден загон с парой лошадей Пржевальского. Они с ржанием скакали по загону и то и дело взбрыкивали. И совсем далеко впереди я увидел гориллу. Она поднялась на холм и принялась зачем-то махать огромной палкой.

— А вот из-за Нила горилла идет, — сказал я. — Горилла идет, крокодила ведет.

Позже мне рассказали, что на лужайке, откуда я смотрел на зоопарк, когда-то пил чай король Карл Стюарт. Тот самый, который подарил острову самый большой в Европе жезл.

За лужайкой тянулся низкий гранитный барьер, почти полностью утопленный в цветах, а перед ней — неширокая дорога. Она соединяла дом Даррелла с приусадебным хозяйством зоопарка, а с другой стороны поднималась на пригорок, вершину которого венчало какое-то строение. Полюбовавшись еще немного открывающимся отсюда видом, я вышел на дорогу и стал подниматься на склон.

Постройка на вершине пригорка, оказалась клеткой необычной конструкции. Три ее стены обтягивала сетка-рабица, четвертую, заднюю, выложили из гранита и снабдили множеством ниш и полочек. На некоторых полочках стояли лесные ибисы. Они вертели головами из стороны в сторону и напоминали пограничников, которые наблюдают границу в кривые подзорные трубы. Хотя эти редкие ибисы обладают красивым черным оперением с военным зеленым отливом, голову каждого из них охватывает обширная монашеская плешь, за что они на английском языке получили название лысых.

Вдруг один из них повернул ко мне свою «подзорную трубу» и резко хлопнул крыльями, издав звук похожий на выстрел. Я вздрогнул и попятился. Тут птицы одна за другой стали «стрелять» крыльями, иногда пуская целые очереди.

Не понимая, что делаю, я перепрыгнул через кусты, тянувшиеся вдоль дороги, и побежал по газону. А за спиной все «стреляли» и «стреляли».

Придя немного в себя, я перешел на шаг, затем остановился, огляделся и поспешил к замеченной мною песчаной дорожке. Дорожка привела меня к стеклянному павильону. За его стеклами стояли суковатые ветви, а с потолка свисали веники, похожие на березовые. На стене висела табличка: «Алаотранский бамбуковый лемур».

Несколько минут я стоял перед пустым павильоном, размышляя, какая может быть связь между лемурами и березовыми вениками. Мне представилась совершенно безумная картина: на банных полках в меховых шубах сидят взопревшие от пара лемуры и хлещут друг друга березовыми вениками.

Однако пора было продолжать путь.

Лавируя между кустами жасмина, я миновал две клетки, напоминавшие башни знаменитого Тауэр-бридж. В клетках, повиснув на сетчатом потолке вверх ногами, орали и хлопали крыльями большеголовые попугаи. Хотя надвигающиеся сумерки сделали желто-зеленое оперенье птиц серым, я узнал их. Это были амазоны с острова Сент-Винсент, которых в мире осталось, кажется, не больше пятисот.

— Вам бы поберечь себя, — сказал я. — А вы орете.

На мое замечание попугаи никак не отреагировали.

Я огорченно махнул рукой и пошел по дорожке мимо длинных, зеленых стен и кустов. Повернув за одну из таких стен, я увидел клетку, в которой стоял человек.

17 (1Фазан_палаванский_(гл. 17)

Этому человеку было явно неудобно, потому что высота клетки была ниже его роста. Он напоминал артиста, который показывает цирковой номер «человек в кубе».

Чтобы не повредить клетку, ему приходилось подгибать ноги и сильно горбиться. Он чистил граблями ее песчаное дно. Под его ногами с воплями бегали два фазана и пытались не попасть под горячие грабли. Иногда голова или плечо уборщика упирались в сетку, и тогда снаружи клетки вздувался пузырь.

Наконец, человек собрал мусор в кучу, пересыпал его в сито, а затем стал просеивать, отделяя чистый песок от продуктов жизнедеятельности фазанов. То, что осталось в сите, человек высыпал в ведро. Он напоминал старателей, которые в поисках самородков, мыли золотоносный песок на берегах американских рек. Человек был бородат, усат и, кроме того, носил очки.

Заметив мое присутствие, великан поднял голову и внимательно посмотрел на меня.

В его глазах совершенно ясно читался вопрос: «А это кто такой?»

— Я из России, — объяснил я. — Приехал учиться.

— Студент? — догадался гигант.

— Студент, — согласился я.

— А ведь и я студентом был! — обрадованно сказал гигант.

— Да?

— Ага. Тоже в МЦОСПе учился. Но началось все не с него.

— А с чего?

— Не хочешь помочь мне убрать клетку? — вдруг предложил гигант. — Ты ведь уходу за животными приехал учиться? Тут и поговорим!

— А что? Я не против!

Я кивнул, прошел вдоль фазанника, который тянулся на добрых двадцать метров, затем завернул за угол и вошел в калитку, задев плечами близрастущие жасминовые кусты.

Человек ждал меня у клетки с белыми фазанами. Расправивший плечи, он был подобен памятнику Петру Великому на Москве-реке. Только не хватало ему под ноги небольшого корабля.

— Ты умеешь пользоваться граблями?

— Конечно, умею. Чего ж тут не уметь?

— Тогда давай знакомиться. Меня зовут Крис Хейнс.

— Очень приятно, — ответил я и тоже представился. — Где будем убирать?

Крис задумчиво оглянулся на ряд клетку, из которой только что вышел. В его очках блеснуло сразу два заходящих солнца и, он стал похож на собаку с горящими глазами из сказки «Огниво».

— Эту вольеру я уже чистил. Значит, следующую.

Мы друг за другом протиснулись в соседнюю клетку.

Здесь тоже бегали фазаны. Но в их оперении было больше красного. Только «зеркала» на крыльях были синими.

Крис и один-то едва помещался в клетке. Вместе мы заполнили ее до невозможности. Фазаны, припертые к стенкам, вопили дурными голосами.

— Сначала соберешь мусор граблями, потом просеешь сквозь сито. Только старайся, чтоб следы от грабель были красивыми.

— Как это?

— Если ты будешь собирать мусор, двигая граблями из стороны в сторону, получатся «волны». Можно «кругами» или простыми прямыми линями. Главное, чтоб глазу было приятно.

С этими словами Крис вышел из клетки. Птицы сразу успокоились и отлипли от стен.

— Волнами, так волнами, — сказал я и стал водить граблями из стороны в сторону, пытаясь при этом собрать хоть какой-нибудь мусор. В тот момент я понял, что служитель зоопарка должен быть немного художником. Просеянный песок я сложил аккуратным холмиком возле домика. А кормушки поставил так, чтобы уравновесить пятно куста справа.

Крис остался доволен моей работой.

— Неплохо, — похвалил он. — Есть задатки!

— Задатки надо развивать, — ответил я. — Так с чего же началась ваша работа на Джерси?

— Давно это было. И притом в графстве Эссекс.

— Да ну?

— Ага. Я как раз университет закончил. И очень любил читать книги Джеральда Даррелла.

— Мне они тоже нравятся.

— Начитавшись его книг, я захотел работать в Джерсийском зоопарке. Ну, как же, знаешь, экспедиции, приключения!

— Знаю, знаю. А дальше?

— Написал я ему письмо.

— Кому?

— Дарреллу.

— Ну да?

— Так, мол, и так. Хочу работать у вас в зоопарке. Парень толковый, вредных привычек не имею и мечтаю принести пользу хорошему делу.