Дуэль. Победа. На отмелях. (Сочинения в 3 томах. Том 3)

— Я? Я ни на шаг не отходил от патрона, покуда не пришел сюда.

Искренность тона удивила Гейста, но не убедила его в правдивости слов.

— Почему вы об этом спрашиваете? — спросил Рикардо совершенно невинным тоном.

— Вы могли пожелать обследовать немного остров, — ответил Гейст, глядя в упор на Рикардо, который не попытался отвести взгляда, — Но позвольте мне вам напомнить, что это неосторожно.

Рикардо казался воплощенной невинностью.

— Ах, да: вы говорите об этом китайце, который вас покинул. Но какое это имеет значение?

— У него есть револьвер, — заметил Гейст многозначительным тоном.

— Ну так что ж? У вас он тоже имеется! — бросил ему неожиданно Рикардо. — Меня это тоже не тревожит.

— Я дело другое. Я не боюсь вас, — ответил Гейст после короткого молчания.

— Меня?

— Всех вас!

— Странная манера глядеть на вещи, — усмехнулся Рикардо.

В эту минуту задняя дверь с шумом распахнулась и Педро вошел, прижимая к груди край тяжелого подноса. Его огромная, мохнатая голова слегка покачивалась, он ставил ноги на пол с коротким, резким стуком. Это явление, быть может, изменило течение мыслей Рикардо и, несомненно, повлияло на его слова.

— Вы слышали, как я недавно свистнул? Это я, выходя, давал ему понять, что пора подавать обед, и вот он!

Лена встала и прошла справа от Рикардо, который опустил глаза. Они сели к столу. Огромная спина гориллы Педро, раскачиваясь, скрылась за дверью.

— Чудовищная сила у этого животного, сударыня, — проговорил Рикардо, любивший говорить о «своем Педро», как некоторые говорят о своей собаке, — Он, правда, некрасив, нет, он некрасив. И его надо держать в руках. Я, так сказать, его надсмотрщик. Патрон не входит в мелочи. Он предоставляет все Мартину. Мартин — это я, сударыня.

Гейст видел, как глаза молодой женщины обратились к сек- 1›етарю мистера Джонса и остановились на его лице невидящим взглядом. Между тем Рикардо рассеянно смотрел вдаль; подобие улыбки пробегало на его губах и, не смущаясь молчаливостью хозяев, он болтал без устали. Он хвалился своим долгим сотрудничеством с мистером Джонсом, четырьмя годами их совместной жизни. Потом бросил быстрый взгляд на Гейста:

— Сейчас же видно, что это джентльмен, не правда ли?

— О, все вы лишены и тени реальности в моих глазах! — сказал Гейст своим шутливым тоном, слегка омраченным оттенком меланхолии.

Рикардо принял эти слова так, как будто он именно их ожидал или как будто ему не было ни малейшего дела до того, что может сказать Гейст. Он пробормотал рассеянно: «Так, так!» Отломил кусочек сухаря, вздохнул, потом сказал со странным взглядом, который, казалось, не шел вдаль, а останавливался где-то в воздухе, у самого его лица:

— С первого взгляда видно, что вы тоже один из них. Вы с патроном должны понимать друг друга. Он надеется увидеть вас вечером, мой патрон; он плохо себя чувствует, и нам надо подумать об отъезде отсюда.

Произнося эти слова, он обернулся к Лене, но без какого — либо определенного выражения. Откинувшись назад, со скрещенными на груди руками, молодая женщина смотрела прямо перед собою, словно находилась в комнате одна. Но под этим видом мрачного безразличия трепетало сознание опасностей и волнений, ворвавшихся в ее жизнь, чтобы зажечь ее сердце и ум и дать ей невыразимое ощущение напряженной жизни.

— В самом деле? Вы думаете уехать? — проговорил Гейст.

— Лучшим друзьям приходится расставаться, — произнес с расстановкой Рикардо. — И если они расстаются друзьями — все хорошо. Мы оба привыкли бродяжничать. Что касается вас, я знаю, что вы предпочитаете пускать корни там, где находитесь.

Все это говорилось явно для того, чтобы поддерживать разговор, и мысли Рикардо были, очевидно, поглощены какой-то заботой, не имевшей отношения к произносимым им словам.

— Хотел бы я знать, — спросил Гейст с подчеркнутой вежливостью, — как вы узнали эту подробность — так же как и остальные подробности обо мне? Насколько помнится, я не делал вам никаких признаний.

Удобно прислонившись к спинке кресла, уставив взгляд в пространство, — с некоторого времени все трое перестали делать вид, что едят, — Рикардо ответил рассеянно:

— Это нетрудно отгадать.

Он внезапно выпрямился и обнажил все свои зубы в необычайно кровожадном оскале, который шел вразрез с неизменной любезностью его тона:

— Патрон сумеет объяснить вам это. Я бы очень хотел, чтобы вы обещали зайти к нему. Он наш парламентер. Позвольте мне свести вас к нему сегодня вечером. Ему нездоровится, и он не решается уехать, не поговорив с вами серьезно.

Гейст поднял глаза и встретил взгляд Лены, кроткое выраже ние которого, казалось, скрывало за собой неясное намерение Ему показалось, что она незаметно сделала ему головой знак, чтобы он согласился. Почему? Какая могла быть у нее цель? Было ли это побуждением какого-либо темного инстинкта? Или это было просто обман его собственных чувств? Не все ли рав но? В странном сцеплении обстоятельств, нарушивших спокой ствие его жизни, в том состоянии сомнения, презрения и почти отчаяния, в которое он был сейчас погружен, он позволил бы вести себя даже обманчивой видимости сквозь такой непроницаемый мрак, что он приводил к безразличию.

— Ну а если я пообещаю пойти?

Рикардо не скрыл удовольствия, которое привлекло на мгновение внимание Гейста.

«Они не собираются убить меня, — сказал он себе, — какая им польза от моей смерти?»

Он посмотрел через стол на молодую женщину. Не все ли равно, сделала ли она ему знак или нет? Погружая взгляд в ее невинные глаза, он, как всегда, почувствовал горечь нежного сострадания. Он решил отправиться к мистеру Джонсу. Воображаемый или действительный, значительный или непроизвольный, знак молодой женщины заставил чашку весов опуститься. Он подумал, что приглашение Рикардо вряд ли скрывало западню. Это было бы слишком дико! Зачем прибегать к хитростям и уловкам с человеком, который, так сказать, уже связан по рукам и по ногам?

Все это время Гейст не переставал пристально смотреть на ту, которую он называл Леной. Под послушным спокойствием, свойственным ей с самого их приезда на остров, она оставалась всегда немного загадочной. Гейст внезапно поднялся с такой двусмысленной и полной отчаяния улыбкой, что Рикардо, туманный взгляд которого не упускал ничего из того, что вокруг него происходило, начал было делать ныряющее движение, словно собирался выхватить привязанный к его ноге нож — движение, которое он, впрочем, тотчас подавил. Он думал, что Гейст схватит его за горло или вытащит револьвер, так как судил о нем по себе. Но Гейст ничего этого не сделал; он перешел через комнату и высунул голову за дверь, чтобы заглянуть в палисадник.

Едва он повернул спину, рука Рикардо нашла под столом руку молодой женщины. Он не смотрел на нее, но она чувствовала тревожные нащупывающие движения его неуверенных пальцев, потом нервное пожатие руки выше кисти. Рикардо наклонился немного вперед, но все еще не смел смотреть на нее; его жестокий взгляд не отрывался от спины Гейста. Его навязчивая идея прорвалась внезапно в заглушённом шепоте:

— Вы видите, он никуда не годится! Это не тот мужчина, который вам нужен!

Он посмотрел на нее наконец. Она слегка пошевелила губами, и он был поражен этим немым движением. Мгновение спустя он выпустил руку молодой женщины. Гейст закрыл дверь, возвращаясь к столу, он прошел мимо женщины, которую неизвестно почему звали Альмой или Магдаленой и рассудок которой так долго не понимал смысла своего собственного существования. Теперь она уже не искала решения этой жестокой агадки, потому что ее сердце находило его при ярком ослепляющем свете ее страстного стремления. Она прошла перед Гейстом, словно в самом деле была ослеплена тайным трагическим и пожирающим пламенем, которое привлекало ее к себе. Невидящий взгляд Рикардо, казалось, следил в воздухе за неровным полетом мухи.

— Чертовски темно на дворе, а? — проговорил он.

— Не настолько, чтобы я не мог увидеть, как ваш человек бродит вокруг дома, — ответил Гейст размеренным тоном.