Фонтаны на горизонте

«Распоряжения правильные, но слишком часто их меняет, — отметил про себя Северов. — Рулевой непрерывно крутит штурвал. Так и в берег врезаться немудрено!».

Впереди «Приморья» шли два китобойца: «Труд» и «Фронт», а за кормой — «Шторм». Не случайно так расставил суда Геннадий Алексеевич. Сердце моряка словно чувствовало опасность.

Китобойные суда вели тоже немецкие лоцманы и рулевые. Лоцман на базе продолжал бросать команду за командой. «Приморье» шло в густой темноте, где-то за его бортом совсем близко лежали низкие берега канала. Можура с мостика «Шторма» следил за базой. Он был настороже. Слива со своей командой находился на баке. Все молчали. Было слышно лишь, как вода плещется у бортов под равномерный гул машин, да одиноко, точно крик ночной птицы, раздавалась команда лоцмана. И хотя все пока шло хорошо и спокойно, но на судах росло напряжение. Оно все больше охватывало моряков. Люди чего-то ждали. Напряжение породило тревогу.

...Пушечный выстрел у самого уха показался бы морякам тише, чем этот глухой удар и скрежет. «Приморье» ткнулось носом в берег. Кое-кто не удержался на ногах. Лоцман забегал по мостику, что-то слишком громко крича на рулевого.

«Похоже на инсценировку возмущения и негодования», — мелькнуло в голове Степанова.

«Приморье» стало поперек канала. Никто не видел, как лоцман в темноте сжал кулаки и яростно кусал губы...

Северов быстро отдавал одну команду за другой своему рулевому, заменившему по его приказу у штурвала немца. Лоцман попытался снова взять на себя управление судном, но капитан-директор бросил ему только одно - Отойдите!

В голосе Северова прозвучали такие нотки, что лоцман благоразумно отступил. То же самое произошло и на «Шторме». Можура просто плечом, без единого слова, оттеснил лоцмана и подвел судно к корме базы. По команде капитана Слива подал на «Приморье» трос, и «Шторм», используя всю силу своей машины, стал оттаскивать базу, которая тоже давала обратный ход.

Второй помощник Северова, проверив состояние носовых отсеков, вернулся с успокаивающим сообщением: кроме небольшой вмятины возле форштевня, других повреждений нет.

«Приморье» стало вдоль канала. Лоцман вновь, попытался взять на себя команду, но Степанов предусмотрительно посоветовал Северову:

— Веди судно сам, Геннадий Алексеевич. А ему прикажи покинуть мостик. Без него обойдемся.

ГЛАВА ВТОРАЯ

1

Капитан китобойного судна «Труд» Владимир Федорович Орлов вышел на мостик и невольно зажмурился от ослепительного тропического солнца, висевшего над головой. Сквозь веревочную подошву мягких туфель чувствовалось, как накалена палуба.

Худощавое молодое лицо капитана было сумрачным. пег, не таким он представлял себе буду шее, когда ему вручали диплом капитана дальнего плавания. Светлые глаза Орлова тоскливо смотрели на спокойные воды Тихого океана. Океан едва слышно дышал, да негромко журчала, шелестела, изредка всхлипывая, вода у низких бортов. В этих звуках молодому капитану слышалась насмешка.

«Осел, какой осел! И зачем согласился идти на китобойное судно? Точно мальчишка, дал себя уговорить. Вот теперь всю жизнь и придется, как мяснику, возиться с китовыми тушами. С китобойного судна никогда не переведут на океанский пароход. Эх!..»

Владимир Федорович опустил руки на поручни мостика и тут же отдернул их, прикусив губу. Накаленный металл обжег ладони.

— Товарищ капитан! — окликнул его кто-то. — Владимир Федорович!

Орлов обернулся. Перед ним на ступеньках трапа стоял в легкой сетчатой безрукавке Журба. Смуглый по природе, он под лучами тропического солнца превратился в «негроиндейца», как шутя называли его матросы.

— Наш гарпунер что-то лопочет, может, ему с белой горячки мерещится, все в море пальцем показывает.

Андерсен стоял у фальшборта, защищая ладонью глаза от солнца. Он что-то рассматривал вдали.

— В чем дело, господин Андерсен? — спросил его по- английски Орлов.

Гарпунер подошел к мостику и прохрипел приветствие. Вид у него был отвратительный. Давно не бритые щеки и подбородок поросли грязновато-серой щетиной, опухшее багровое лицо с побелевшими губами казалось больным, маленькие глаза заплыли.

— По левому борту киты, господин капитан. Испробуем пушку, — вяло, словно думая о чем-то другом, произнес Андерсен.

Орлов скользнул взглядом по воде, но ничего, кроме бурунов в миле от судна, не заметил. Он почувствовал большую неприязнь к Андерсену. Ему захотелось чем-то унизить этого горького пьяницу, выставить его на потеху всей команды. «Где же он видел китов и как он будет охотиться?» — продолжая всматриваться в океан, размышлял Орлов. Андерсен выказывал нетерпение. Наконец, заметив фонтаны китов, Орлов кивнул гарпунеру: «Действуйте!»

— Слушайте мою команду! — уже другим, деловым тоном распорядился Андерсен и с неожиданной для него легкостью побежал на бак. — Боцман, со мной!

По сигналам Андерсена капитан изменил курс судна, и «Труд» лег на юг. Набирая скорость, судно оставляло за собой всклокоченную воду. Замеченные буруны быстро приближались.

Андерсен снял с гарпунной пушки чехол и принялся ее заряжать. В короткое дуло он заколотил полотняный мешочек с порохом, весом немного более двухсот граммов, и за ним резиновый пыж.

- Гарпун! – крикнул Андерсен боцману, продолжая смотреть вперед.

Журба пустился бегом исполнять приказание. С гарпунерской площадки он отчетливо увидел на месте бурунов струи не то воды, не то пара - это были фонтаны. Журба приостановился и насчитал восемь фонтанов. Они взлетали над темными, выступавшими из воды спинами китов.

Снова раздался голос Андерсена. Журба заторопился.

Вместе с матросом он вытащил из стойки, укрепленной у палубной надстройки, гарпун — полутораметровый железный стержень с четырьмя расходящимися лапами и нарезной головкой на переднем конце.

Тяжеловатая штучка! — произнес матрос, с трудом поднимая четырехпудовый гарпун.

Не шипи! — сквозь зубы процедил Журба. — Может, господину гарпунеру пожалуешься?

Матрос сконфуженно замолчал. Они поднялись к пушке, и норвежец помог им вдвинуть гарпун в дуло.

От прежней медлительности и апатии гарпунера не осталось и следа. Он все делал быстро, ловко, почти с точностью автомата. Журба и матрос внимательно следили за его действиями. Стержень гарпуна Андерсен соединил стальным стропом с линем, уложенным перед пушкой в бухту[43]

Бухта — трос, канат, свернутый кругами, в головку вставил капсюль, смазал нарезы маслом. Затем достал из ящичка, находящегося тут же на площадке, гранату, насыпал в нее черного пороха и, наклонив пушку, навесил на головку гарпуна гранату.

— Готово! — Андерсен плюнул на ладонь и шлепнул по массивному дулу.

С палубы донеслись возгласы:

— Киты! Киты!

Андерсен обернулся и недовольно крикнул капитану перекрывая все голоса:

- Капитан! Ваши матросы кричат, как бабы. Они мне мешают. Заткните им глотку!

Орлов внутренне возмутился поведением гарпунера который осмеливается приказывать ему, капитале сделал замечание матросам. На палубе сразу стало тихо.

Киты были совсем близко, уже ясно слышался шум шести-метровых фонтанов. Они вырывались из могучих тел с шипением, точно пар из машины.

Андерсен, широко расставив ноги, повернул на лафете пушку и выбрал цель.

Животные, очевидно учуяв приближение судна, стали уходить. Гарпунер, выругавшись, перешел от пушки до перекладному трапу на капитанский мостик.

— Надо увеличить скорость! Будем брать вон того! — гарпунер указал на широкую спину кита, которая виднелась в кружеве вспененной воды. — Большой финвал!

Орлов отдал команду увеличить ход и не сводил глаз с кита, охваченный стремлением догнать его. Шли минуты, а «Труд» по-прежнему был на том же расстоянии от животного. Андерсен спокойно стоял рядом с капитаном и так же внимательно следил за китом. Кое-кто из матросов забрался на ванты, чтобы лучше было наблюдать за охотой.