Фонтаны на горизонте

В фешенебельном ресторане «Голубой кит», лучшем в Гонолулу, развлекались съехавшиеся на отдых гарпунеры. Ярко горели, переливаясь, хрустальные люстры.

Нильсен в новой тройке сидел с Граулем за столом, уставленным винами и блюдами.

Охмелевший норвежец довольно жмурился. Выл саксофон, ему вторила скрипка. Бесшумно и плавно скользили официанты.

Нильсен затягивался сигарой, выпуская голубоватый душистый дым, и слушал Грауля и своих новых знакомых. Это были известные гарпунеры — Джон Стидинг, Август Нардвинг, Хин Хольм и Давидсен. Они говорили с ним, как со старым товарищем. Нильсен был счастлив. Невдалеке сидел президент Союза гарпунеров Никольсон.

«Русские молодцы, что сделали меня гарпунером, — думал Нильсен. — Вот вернусь я к ним, так еще больше набью китов. А быть может, и совсем у них останусь. Да, да, останусь».

Мысли Нильсена прервал Грауль. Он был совсем трезв. «Что-то мало пьет и все кого-то ищет глазами. Наверное, девчонку». Нильсен засмеялся. Грауль, осклабившись, наклонился к нему:

Идем-ка в номер. Нас хочет видеть один человек!

Да ну его! Потом! — отмахнулся Нильсен, но Грауль был настойчив.

Нильсен неохотно поднялся и направился за ним.

В номере был не один человек, а трое. Они сидели и, когда Нильсен переступил порог, внимательно взглянули на него. Нильсену это показалось подозрительным. А когда заговорил Грауль, Олаф сразу же отрезвел.

Вот что, Нильсен, — сказал Грауль, и голос его зазвучал зло. — Разговор у нас с тобой небольшой. Ты сейчас должен поклясться, что, вернувшись к большевикам, будешь делать то, что я буду приказывать.

Ты что, Отто? — изумился Нильсен. — Это плохая шутка.

У нас мало времени. Вот, подпиши это. — Грауль подвинул к Нильсену лист исписанной бумаги.

Олаф быстро прочитал и изумился. Это был текст клятвы в том, что он, Олаф Нильсен, во всей своей дальнейшей работе на флотилии «Приморье» будет подчиняться распоряжениям Грауля и всячески вредить русским с целью срыва китобойного промысла.

Гарпунер оторопел. Буквы исчезли перед глазами. Стены роскошного номера будто раздвинулись, и Нильсен увидел базу «Приморье», «Фронт», Турмнна, Степанова, дядю Митю, услышал их голоса...

Благодарность к этим людям горячей волной наполнила его сердце. Ведь они, эти русские, сделали его гарпунером, им теперь не гнушаются знаменитые гарпунеры. И он, Нильсен, должен вредить русским! Они ждут его, чтобы он и дальше по-ударному бил китов, а от него требуют предательства! Нет, Олаф никогда не будет .врагом русских! И этот наглый щенок Грауль смеет требовать от него такой клятвы! Не бывать этому! К черту Гонолулу! Скорее во Владивосток! Все рассказать Степанову, дяде Мите, всем русским.

Ну! — грубо крикнул Грауль. — Подписывай!

К черту! — Нильсен отшвырнул от себя лист и повернулся к двери.

Грауль поднял руку и щелкнул пальцами. Прежде чем Нильсен успел сообразить, что происходит, его ударили чем-то тяжелым по голове. Но удар пришелся вскользь. Он пытался вырваться из грубо обхвативших его рук я вдруг почувствовал в пращом виске резкую боль. Что-то горячее залило его лицо. Нильсен потерял сознание.

А, черт! — выругался Грауль. — Испачкали ковер, не могли аккуратнее. Убрать его!

Носком лакированной туфли он ударил Нильсена, лежавшего ничком с залитым кровью лицом.

Олафа вытащили в коридор, а оттуда по черной лестнице во двор к закрытой машине. Бросив тело гарпунера на дно, убийцы сели в машину.

Машина долго мчалась по освещенным улицам Гонолулу, потом вырвалась на окраину города и понеслась по узкой боковой дороге. Проскочив пальмовую рощу, она оказалась на берегу моря.

Берег был пустынным. Где-то в темноте волны яростно бились о скалы. Тело Нильсена вытащили из машины.

Мертв? — спросил Грауль.

Я бью наверняка! — засмеялся низенький человек. Тело Нильсена раскачали и бросили со скалы в море.

Послышался глухой всплеск. Постояв минуту и убедившись, что все тихо, люди сели в машину, и она, взвыв мотором, повернула от берега...

Нильсен дрожащими руками распечатывает пачку сигарет, закуривает. Жадно затянувшись, продолжает:

Меня ударили чем-то тупым и сбросили в воду, но я успел от холода прийти в себя и выбрался на берег. Темнота спасла меня. Но, зная, что оставаться на Гавайях опасно, я этой же ночью пробрался в порт. Какой-то врач сделал мне операцию, удалив поврежденный глаз. У меня были заработанные у вас деньги. Остаток их я отдал боцману американского фруктовоза, готовившегося к выходу в море. На этом пароходе я добрался до Сан-Франциско. Пытался получить разрешение, чтобы возвратиться в вашу страну, но мне сказали, что выдать разрешение может лишь норвежское посольство. И вот я приехал сюда и стал ходить за визой. Мне все отказывали, и я понял, что кто-то очень не хочет, чтобы я вернулся к вам. Я пытался устроиться на любое китобойное судно, но меня не хотели брать. Не удалось мне и нарт родину вернуться. Я стал нищим и, чтобы не умереть с голоду, сделался уборщиком на этом негритянском кладбище.

Нильсен печально усмехается:

Это черная работа. Никто из американцев, белых, не согласился бы на нее.

Все смотрят в окно. За ним виднеются унылые ряды заросших могил.

Все время, когда я один, когда хожу или работаю, все вспоминаю о том, как я был у вас, вспоминаю дядю Митю, — говорит Нильсен. — То было счастливое время, поверьте! — Он вздыхает. — А теперь жизнь моя кончена. Я вот себе подыскал местечко тут. Пусть меня здесь похоронят...

Нильсен умолкает, и его единственный глаз блестит от слез. Олаф смущенно вытирает его застиранным платком. С трудом он пытается улыбнуться и спрашивает:

Вы, Курилофф, хорошо теперь бьете китов?

Хорошо, — отвечает за гарпунера Северов.

К воротам подходит похоронная процессия. Нильсен торопливо встает, крепко пожимает руки советским китобоям:

Спасибо, спасибо, что навестили! Теперь я совсем счастлив. — Он извиняется и невесело шутит: — Меня ждут клиенты. Пойду делать свой бизнес.

Советские китобои возвращаются к машине. Всю дорогу они молчат, думая о Нильсене, о его судьбе. И еще они думают о том, чтобы скорей прошла конференция. Скорей бы вернуться домой, ощутить на лице ветер родного моря, шум волн у родных берегов.

Владивосток — Хабаровск — Магадан.

[1]

[2]

[3]

[4]

[5]

[6]

[7]

[8]

[9]

[10]

[11]

[12]

[13]

[14]

[15]

[16]

[17]

[18]

[19]

[20]

[21]

[22]

[23]

[24]

[25]

[26]

[27]

[28]

[29]

[30]

[31]

[32]

[33]

[34]

[35]

[36]

[37]

[38]

[39]

[40]

[41]

[42]

[43]

[44]

[45]

[46]

[47]

[48]

[49]

[50]

[51]

[52]

[53]

[54]

[55]

[56]

[57]

[58]

[59]

[60]

[61]