Фонтаны на горизонте

Не ожидая ответа, словно заранее зная, что с ним согласны, он широко и открыто улыбнулся, как только могут улыбаться честные и добрые люди, и эта улыбка понравилась Курилову. Он не сомневался, что именно так и будет, как сказал помполит.

Степанов вышел из-за стола, сел против Курилова и стал рассказывать:

— Когда я партизанил в Приморье, был у нас в отряде такой случай. Вызвал к себе комиссар одного бойца и приказал: «Иди на Сучанскую шахту номер такой-то и устройся там машинистом». Партизан только глазами замигал. Никогда он даже близко около машин не был. Стал отказываться. Тогда комиссар сказал ему: «Такое тебе партийное поручение. Партия дает задание». И что же ты думаешь, товарищ Курилов? Ушел на шахту партизан, и скоро мы узнали, что он — помощник машиниста, а потом и машинистом стал. Благодаря ему мы много боевых операций успешно провели.

Курилов не сразу понял, какое отношение имеет этот рассказ к его предстоящей работе на китобойной флотилии.

Помполит, пристально наблюдая за матросом, почти строго сказал:

— Думаешь, наверное, зачем я тебе все это рассказываю? Верно? А вот зачем. Через несколько дней наши экипажи выезжают в Норвегию. Будут принимать китобойные суда в Тёнсберге. Знаешь, чем этот город знаменит? Ему тысяча с лишним лет. Но знаменит он не этим. У нас есть города и подревнее. Тёнсберг — город китобоев. Норвежцы издавна считают себя лучшими китобоями мира. Эта уверенность у них еще более укрепилась, когда один из китобоев, капитан Свен Фойн, изобрел гарпунную пушку. Это было в прошлом веке. С тех пор норвежцы установили монополию на гарпунеров, и вот нам тоже приходится их к себе приглашать.

Курилов понял, что Степанов высказывал какие-то тревожившие его мысли, но до конца, полностью, понять их еще не мог. А помполит смотрел ему в глаза и раздельно, так, чтобы тот хорошо запомнил, сказал:

— Тебе дается партийное поручение. Ты не только матрос, ты прежде всего коммунист. Понимаешь? Внимательно присматривайся ко всему, особенно к тем участникам, на которых будут иностранцы. Советский Союз для капиталистов хуже, чем бельмо на глазу. И они будут нам вредить. Так что будь на чеку.

Теперь ты китобой, и твоя обязанность присмотреться и выбрать для себя новую профессию, специальность, чтобы со временем заменить иностранца и работать лучше его. Ясно?

Курилов утвердительно кивнул. Степанов протянул ему руку.

— Ну, попутного ветра, как говорят моряки.

Курилов вышел, думая об услышанном. Он знал, что не только ему одному дал Степанов такое боевое задание, подобные беседы тот вел с каждым коммунистом флотилии. __ Не схарчил? — спросил появившийся откуда-то Слива, но Курилов, занятый своими мыслями, не слышал его, и это обидело боцмана. Почему-то задело его и выражение лица Леонтия, безусловно довольного встречей со Степановым. — Товарищ Курилов, — официально произнес Слива, — готовьтесь к отъезду. Сегодня в ноль десять поездом отправляемся в Хельсинки, а оттуда в Норвегию, Сейчас явитесь к капитану.

— Есть явиться к капитану! — ответил Курилов, улыбнувшись вслед боцману.

2

Рандольф Дайльтон отличался вспыльчивостью и раздражительностью. С тех пор, как большевики выгнали флотилию «Вега» и задумали создать на Тихом океане свой китобойный промысел, президент компании рвал и метал. Достояние своего патрона хорошо понимал советник Гжеймс.

Поджарый, добродушный на первый взгляд, с лицом стареющего спортсмена, Гжеймс, как всегда, сидел в кресле спиной к огромному, во всю стену, окну и, не отрываясь, следил за Дайльтоном. Тот, высокий и худой, в отлично сшитом костюме, неторопливо ходил по мохнатому голубому ковру, в который раз возвращаясь от одной стены кабинета к другой.

Президент не мог спокойно оставаться в кресле. О, Гжеймс лучше чем кто-нибудь другой знал, в чем дело. В случае успеха большевиков компания «Дайльтон и Ко» теряла значительную прибыль от продажи китовой продукции России через своих немецких и норвежских посредников; русские обеспечат себя китовым сырьем. А закупали они до сих пор его на солидную сумму. Тут было отчего нервничать.

А в том, что большевики добьются успехов в создании своего промысла, Гжеймс не сомневался. Вот уже пятнадцать лет весь мир является свидетелем того, что они всегда выполняют задуманное, как бы им ни мешали. «Так и с китобойным промыслом будет, черт меня возьми, — сказал про себя Гжеймс и потер свои бритые щеки. — В чем мы можем помешать большевикам?» Пытаясь найти решение задачи, он сосредоточенно смотрел на узкие носки коричневых ботинок на своих длинных ногах.

Дайльтон подошел к столу и, опершись костяшками пальцев о его лакированную, зеркальную поверхность, в упор посмотрел на своего советника.

Как же получилось, что большевики так быстро купили у Свенсона китобойные суда? — Ударив костяшками по столу, президент добавил: — Почему мы их не перехватили? Где были вы?

Свенсон предлагал эти суда нам, но мы, — тут Гжеймс часть вины брал на себя, хотя во всем был виноват только Дайльтон, — мы предложили ему за них значительно меньше, чем он просил. Думали, что он уступит. Вот большевики и воспользовались...

- Что теперь можно сделать? — Дайльтону хотелось выругаться, но он сдержался. У рта еще резче стали складки.

Назад суда получить невозможно. Советские команды уже прибыли в Тёнсберг, и на китобойцах подняты советские флаги. Гарпунеры уже подписали договоры.

- Гарпунеры... — проговорил Дайльтон и на секунду задумался, что-то прикидывая, — Кто такие?

Оставшиеся без дела. Пьяница Андерсен, старый Харсен с помощником и Тран Майер. Свенсон точно выполнил указание Союза гарпунеров не продавать суда с гарпунными пушками иностранцам без гарпунеров-норвежцев. — Гжеймс усмехнулся и поднял глаза на патрона. — В документах так оговорено, что русские и близко к гарпунным пушкам не подойдут.

Дайльтон не разделял веселого настроения своего советника. Он опустился в кресло и тоном приказа сказал:

— Надо, чтобы в пути гарпунеры ушли, с китобойцев. Флотилия без них мертва! Договор не позволит русским поставить к пушкам кого-нибудь другого. Да у них и нет своих гарпунеров. Где сейчас флотилия русских?

— База «Приморье» уже в Киле. Ждет китобойцев.- Гжеймс стал озабоченным. — Согласятся ли гарпунеры...

Но его перебил Дайльтон:

— Деньги уговорят. Если будут сопротивляться, то тогда... — Дайльтон сжал губы и коротко отрывисто махнул вытянутой рукой, точно что-то сбивая ее ребром.

Советник президента понимающе кивнул, а Дайльтон продолжал, четко произнося слова:

— Вылетайте в Германию и там попытайтесь вы веста базу «Приморье» из строя. Кильский канал очень узкий.

Не так ли?

Советник снова кивнул. Дайльтон продолжал быстро,

решительно:

— Разыщите Отто Грауля. Пошлем его к большевикам.

Грауля? — у Гжеймса дрогнули рыжеватые брови. —Для русских он раскрытая карта.

У русских короткая память, да к тому же он был тогда норвежцем Юртом Бромсетом. Ха-ха-ха! — хохотнул Дайльтон и резко, оборвав смех, почти грубо сказал: — Времени не теряйте! Вылетайте первым самолетом!

3

— Вот наши китобойцы, — указал представитель советского торгпредства на три маленьких, низкобортных и довольно широких на вид судна, похожих друг на друга, как близнецы.

Курилов, стоявший на причале вместе с другими членами команды, жадно всматривался в пароходики, больше напоминающие буксиры, чем охотничьи суда, и его охватывало чувство, близкое к разочарованию. Метров тридцати длиной, с резко поднятым баком и большой, непропорциональной по отношению ко всему судну, трубой, они казались уродливыми, тихоходными.

— Если в Одессе узнают, что я топаю на такой шаланде, — поскреб в затылке Слива, — то мне туда хоть не показывайся!

-Вы напрасно, товарищ, огорчаетесь, - обратился к нему представитель торгпредства. - С виду эти суда неказистые, но их морские качества превосходны. Машины в девятьсот сил, а скорость могут развивать до четырнадцати миль в час!