Трое с площади Карронад

лько сегодня...

Он лишь сейчас до конца понял слова: открытое море.

Ветер вдруг надавил так, словно хотел сорвать со Славки рубашку, а с Тима сдуть все веснушки. Славка едва удержался на ногах. Тим сказал:

— Пошли. А то мы целый час на одном месте... Мы же не уйдем с берега, а двинемся по краю. Там дальше еще интереснее.

Они зашагали недалеко от кромки обрыва. Кое-где громадные темно-рыжие пласты отслаивались от берега и стояли отдельными стенами. Их равновесие было непрочным и угрожающим — вот-вот рухнут на узенький пляж тысячетонной массой.

Славка и Тим прочно держались за руки. Так не страшно было подходить к самому краю. В одном месте Тим сказал:

— Смотри, здесь полный отвес.

Пляжной полоски внизу не было, и море входило в берег острым клином. Берег опускался вертикальными стенами.

Славка глянул вниз. Прямо под ним, далеко-далеко, кипела штормовая вода. Славка бросил туда камень. Он упал в пену прибоя.

— Страшенная глубина, — сказал Тим. — Ребята рассказывали, что во время войны там пряталась наша подводная лодка. Немцы ищут-ищут, а она у самого берега... Может быть, это легенда...

— А может, и не легенда? — сказал Славка.

— Может быть... Смотри, Славка! Иди сюда.

Тим отвел Славку от обрыва, и они оказались на краю бетонной ямы. Это было что-то вроде круглого сухого бассейна глубиной метра в полтора. Вниз вели ступеньки. На дне темнела ржавая железная площадка с громадными торчащими болтами но углам.

Славка почти сразу догадался, что это такое.

— Орудийное гнездо?

— Да. А вон там еще одно. Это была береговая батарея. Корабельные пушки крупного калибра.

Славка спустился к орудийной площадке. Здесь, за бетонными стенами, было безветренно и совсем тепло. На железе валялся голубой пластмассовый пропеллер от игрушечного самолета. На бетоне Славка увидел нацарапанную чем-то черным надпись:

"Тома, Витя".

— Тома и Витя тире безмозглые ослы, — сказал он. — Нашли где писать.

— Конечно, ослы, — согласился Тим. — А знаешь, Славка, иногда настоящие надписи находят...

— Какие настоящие?

— Тех времен... Наши моряки и солдаты оставили, когда защищались. Когда уже понимали, что погибнут... Имена разные и адреса. "Мы не уйдем отсюда. Сообщите родным..."

— А те, кто на этой батарее воевали... Они тоже погибли?

— Кажется, не все. Те, кто остались живые, взорвали орудия и пробились к своим. Кажется, ушли в равелин, он еще держался... Говорят, с ними мальчишка был. Мне папа рассказывал, когда мы тут с ним бывали.

— Большой мальчишка?

— Вроде нас. Говорят, подносчик снарядов. А может быть, и не подносчик. Такие снаряды вручную, наверно, и не поднимешь. Но все равно... Тогда много ребят воевало.

— Я читал про одного, как он самодельную газету в окопах выпускал. А потом рванул немецкий танк и сам погиб.

— Да, я знаю, — сказал Тим.

Они поднялись из орудийного гнезда и опять пошли по краю обрыва.

— В этой глине еще сколько снарядов сидит, наверно... — тихо сказал Славка.

Тим его понял:

—