Трое с площади Карронад

что она скользкая и соленая... А потом новая учительница пришла, услыхала и говорит: "Сель — это вовсе не селедка. Это могучий горный поток, лавина, которая может все разрушить. Поэтому не дразните Тима..."

— И перестали?

— Не сразу, но перестали...

"Сель. Грозная лавина", — повторил про себя Славка. Нет, не годилось это для Тима.

— Пойду, — сказал Славка.

— Ну, до завтра. Да?

— До завтра... Тим! А можно, я тебе позвоню? В нашем квартале есть автомат.

— Вот правильно! Позвони! Запиши телефон. Двадцать три... девятнадцать... ноль восемь.

Славка легко запоминал числа. Но телефон ему хотелось записать. В этом был особый смысл. Будто они с Тимом подписывали договор о дружбе. Нет, до этого, конечно, еще далеко, но все-таки...

— А чем писать?

— Сейчас... — Тим достал из нагрудного кармана тонкий карандашик. — Смотри-ка, даже не сломался, когда по полу катались. Осторожнее, он как иголка.

— А бумага? Ой, у меня же есть. — Славка тоже полез в карман.

— Постой, — сказал Тим. — Это анкета.

— А зачем она мне...

— Ты же хотел...

— Не пойду я во флотилию, — сказал Славка. — Может, еще где-нибудь есть парусные секции?

— Не знаю. Есть, но, по-моему, только взрослые... А почему не хочешь в эту?

Славка положил свернутый листок на левую ладонь. Было еще не очень темно, можно писать.

Но сначала надо ответить Тиму. А что отвечать, если Тим и так все понимает.

Славка шепотом сказал:

— А ты как же?.. Мы одной... В одной секции было бы лучше...

Чтобы скрыть смущение, он начал отчаянными штрихами рисовать на листке крупные цифры, а потом с размаху поставил точку. И ойкнул. Острый грифель проколол бумагу и воткнулся под кожу. Прямо в середину ладони.

Выступила капелька крови.

Тим взял Славкину руку и промокнул красную каплю уголком анкеты. Сказал:

— Теперь навсегда темная точка останется, как татуировка. Графит под кожу попал.

— Пусть, — сказал Славка.

Пусть. Это на память о бесконечно длинном счастливом дне, когда появился в Славкиной жизни Тим. Он будто подарил Славке одну свою веснушку.

Когда Славка подходил к Якорному спуску, было уже совсем темно. В будке телефона-автомата горела яркая лампочка. Славка зашарил по карманам. Ну конечно же, как назло, ни копейки! А придешь домой: сначала нахлобучка, затем ужин. А потом:

"Никуда твой Тим не денется, нечего бегать к телефону на ночь глядя..."

Славка заглянул в будку: вдруг повезет? И чудо случилось. На полу поблескивала монетка. Правда, это был гривенник, а не две копейки, но Славка знал, что можно звонить и с гривенником.

Что-то сердце бухает. От волнения и от радости. От того, что есть Тим.

"Двадцать три, девятнадцать, ноль восемь"...

— Тим... Это ты?

— Славка?!

— Это я...

— Вот здорово...

— Тим... ну, ты как? Все в порядке?

— Да. А у тебя? Был "бах"?

— Я еще не был дома. Еще будет.

— Может, пронесет?

— Пронесет, Тим! Ну... до завтра?

— Ладно. Утром приходи пораньше.

— Конечно... Тим...

— Что,